Книга Закон стеклянных джунглей - Марина Серова

Или она просто рассчитывала на то, что собака скоро мне надоест и я буду искать способ от нее избавиться? Собственно, если честно признаться самой себе, именно это и толкнуло меня на такой душевный поступок.

На смертном одре Курляндская просит меня об одолжении. Точнее сказать, о работе. Гонорар свой я получила. Правда, расходы превышают эту сумму, как теперь выясняется.

А всего-то и надо было, что отвезти драгоценности в другой город внуку. Пара пустяков. Драгоценности! И как я поняла, на большую сумму.

Такое можно сделать от безысходности, по большой глупости или по расчету — умному и тонкому расчету. Что являлось побудительной причиной в моем случае?

Нет. Я все-таки так просто эту историю не оставлю. Я доеду, конечно, до Антоновска. Но потом обязательно вернусь в Тарасов и встречусь с Курляндской. Она из квартиры не выйдет у меня, пока все не расскажет. И пусть деньги доплачивает. Аферистка хренова! У меня машина поколочена, тело искусано… А душа, та и вовсе разрывается.

Не сейчас, а тогда разрывалась, когда я подумала, что с Марысей что-то случилось. И опять же, из-за Виктории Леопольдовны переживала. Что она подумает, бедная, узнав, что ее собачка умерла? Как она это переживет?

Одно меня утешает — Марыся. Я на самом деле подружилась с нею. Не собака, а золото. Вот настоящая ценность, а не какие-то побрякушки в шкатулочке.

Я так резко затормозила, что Жора сильно дернулся вперед.

— Ты чего? — спросил он, делая вид, будто только что проснулся.

— Мне срочно надо выйти. Прости, что разбудила, но я сейчас.

Я выбежала из машины и бросилась к посадкам. Потом вернулась и открыла заднюю дверь.

— Марыся, пойдешь со мной?

Она с радостью выскочила.

— Вы надолго? — крикнул Георгий.

— Как получится, — пожала я плечами.

Я убежала из машины, потому что мне срочно надо было скрыть свою сумасшедшую и глупую улыбку. А не улыбаться я не могла. Если бы можно было заорать, я с удовольствием бы это сделала. Но неудобно. Мой спутник еще подумает не о том.

Я обняла собаку и прижалась к ней.

— Марысечка, золото мое…

Она поняла, что я проявляю любовь, и в ответ лизнула меня в лицо.

Я посмотрела на ошейник. Довольно массивный и старый. А почему нет? Почему я решила, что мне так просто и честно все доверят? Глупо. А вот спрятать сокровища на Марысе — это скорее всего то, на что пошла Курляндская. Когда я дошла до такой идеи в машине, то и тормознула чересчур.

Конечно, это самый лучший вариант. Я следила и охраняла одно, а самое главное всегда было у меня под боком. Я охраняла Марысю просто так.

Виктория Леопольдовна правильно рассудила — я бы ни за что не позволила нанести собаке вред. Она знала, что я буду бороться за нее не меньше, чем за шкатулку, а может, и больше. И она не просчиталась.

Только теперь я знаю об этом. И теперь все козыри у меня в руках.

Я дернулась. Черт! У меня в машине сидит несносный Жора. Зачем я его снова взяла? Поговорить захотелось? И как теперь с Марысей быть? Я ведь хочу взглянуть, права я или нет!

Я снова потрогала ошейник.

Глава 22

Нельзя долго оставаться в лесу — Георгий может заподозрить неладное. Хорошо, если он решит, будто у меня расстройство желудка. А если подумает, что я что-то криминальное проворачиваю?..

Значит, так. Скрыть улыбку и вернуться.

Я погримасничала немного, убрала счастливую улыбку с лица, погладила Марысю, и мы пошли к машине.

— Все в порядке? — спросил Жора.

— Да. Все в порядке.

Я с безразличным видом усадила Марысю, потом села сама и поехала.

Теперь все мои мысли снова были направлены на то, чтобы придумать, как отделаться от Георгия.

— Что теперь? — спросила я у него.

— Не знаю. Ты сказала, что в Антоновск поедешь. Значит, я с тобой. А там видно будет.

— Я вот думаю — может, не стоит мне туда показываться? Знаешь, я хочу вернуться в Тарасов, — будто размышляла я вслух.

— Смотри сама. Я ничего тут не могу тебе посоветовать.

— А сам чего со мной едешь? — спросила я в лоб. — Если ты не был послан, чтобы следить за мной, тогда объясни, почему делаешь это.

— Хочу помочь.

— Раньше надо было помогать. Теперь поздно. За мной больше никто не охотится. Все кончено. Ты можешь вернуться домой.

— В таком состоянии я тебя не оставлю. Впрочем, ты ведь сама согласилась взять меня на борт. Я особо не просился, — напомнил мне Жора.

— Да. Но теперь я думаю, что если меня с тобой увидит внук Курляндской или она сама, то они решат, будто мы в сговоре и сами украли драгоценности, — попыталась я объяснить свою точку зрения.

— Глупая. Если твоя старушка ничего в шкатулку не клала, то и обвинять не будет. Не такая же она наглая.

— А вдруг?

Я не знала, что еще такого сделать, чтобы отправить назойливого парня восвояси. Поссориться? Можно, конечно, попробовать.

— И все-таки ты мне постоянно врал, — начала я потенциальную разборку. — Тебя подослали. И можешь ничего мне не говорить, я все равно не поверю ни одному твоему слову.

— Как знаешь. Я уже устал объяснять. Если тебе больше нравится так думать, то пожалуйста. Только дальше что? Ты снова хочешь меня высадить? Что у тебя за манера — брать человека с собой, а потом на дороге выкидывать? Сколько раз уже такое было!

— А ты перестань мотать мне нервы, — завелась я. — Почему не можешь поговорить со мной честно? Я тебе все, как есть, рассказала, а ты отрицаешь явное. Я ни за что не поверю, что ты решил помочь мне справиться с бандитами просто так. За красивые глазки. Нет сейчас таких мужиков. Нет!

— Надо же, какие глубокие у тебя познания в этой области! Я не виноват, что вокруг тебя крутятся одни мошенники. Я не могу отвечать за то, что ты притягиваешь их, как магнитом.

— Да. Тебя, к примеру, притянула.

— Я не такой, — сказал Жора и надулся.

— Конечно. Признаться слабо.

— Признаться? — вскипел он. — А что тебе будет от моего признания?

— Вот, — насторожилась я. — Это уже теплее. Продолжай.

— Нечего мне продолжать. Ты просто меня достала.

— Тем не менее продолжай. Я скажу тебе, что мне будет от твоего признания. Я, может, хочу почувствовать себя не самой последней дурой. Разве нельзя сделать мне такого одолжения?

Я чувствовала, что Георгий на грани. Или он сейчас расколется, или уже будет молчать всегда.

Чтобы не спугнуть этого его состояния, я делала вид, что полностью уверена в том, что он «засланный казачок», и мне нужно только удостовериться. Ничего больше. Кроме того, я, как могла, старалась выглядеть равнодушной. «Это для меня ничего не значит», — говорил мой вид. А на самом деле именно от его слов сейчас многое зависело.