Книга Дом, который построим мы - Ксения Букша

Подельники ворвались в редакцию, шмякнулись на пол, и Рябинин завопил:

- Пренеприятнейшее известие!

- Что, война? - ужахнулся редактор, пытаясь упрятать пузо в штаны.

- Да! Война, революция, все сразу! - выдал Рябинин, и только когда все в редакции замолчали, оставили свои дела и раскрыли рот, производственник поведал им, что происходит.

Редактор сглотнул, потер бородку и рассудительно сказал:

- Надо спешить. Надо спешить очень сильно. Все ко мне в машину - едем к моим друзьям на телецентр.

И они поехали. Ездил редактор плохо, но очень быстро и крепко: резко тормозил, вцепившись в руль, и чертыхался, а старушки, несмотря на поздний час, так и порхали из-под колес. Наконец, впереди замаячила башня, окрашенная кубовой краской, посреди голого сада с ивовыми прутьями и остатками снега. На башне вертелись, как на елке, красные огни.

- Сюда, - позвал редактор куда-то вбок.

Там был узенький проход, деревянная дверца, и редактор, несмотря на благодать и мощь фигуры, показал тут чудеса ловкости и последовательности. Сначала он открыл ту из створок, что была придавлена пружиной, потом отвел крючок, и так, в обе створки, скользнул сам, как мяч. Потом он придержал створки с той стороны, чтобы дамы могли без лишней поспешности пройти на темную лестницу. А потом уже в прикрытую створку протиснулись Рябинин и Паша. Внутри было совершенно темно, но эта темнота была не страшная, не мрачная, а деревянная, как в чулане или внутри буфета, и пахло там малиновым вареньем.

- Куда мы идем? - закричала Алиса, быстро поднимаясь по винтовой лестнице и ощупывая руками своды, чтобы не упасть: так получилось, что она шла первой.

- Вперед, - уверенный голос редактора вселил в них спокойствие, женщины устремились вперед, Паша Ненашев и Рябинин не стали отставать - и вот наконец впереди оказалась такая же деревянная дверца, а под ней луч неяркого света.

На этом месте редактор всех предостерег:

- Сегодня Диана дежурит, не беспокойте ее вдруг, а так интеллигентно, аккуратненько постучитесь.

Алиса постучалась, вложив в это занятие всю свою интеллигентность.

- Кто там? - поинтересовались за дверью, и приоткрылась маленькая щелочка.

- Это мы, - проговорил редактор, - я и мои друзья из холдинга "Амарант".

- Ах, Амарант! И господин Веселуха с вами? - дверь широко распахнулась, и, так как редактор был все-таки тучен, а коридор узок, все пятеро быстро ввалились в маленькую комнатку, жмурясь от света маленькой лампочки на стене.

Не было в той комнатке ни окон, ни телевизора, ни компьютера, а вместе с тем отчего-то складывалось ощущение, что оттуда видно всю Россию. Более того: казалось, что вся Россия сможет смотреть на того, кто сидит на этом продавленном диване. Для такого публичного места комнатка была удивительно мала и бедна. Хозяйка ее, та самая Диана, стояла посреди комнаты в красивых шерстяных носках, с зализанными белыми-белыми волосами, и приветливо улыбалась.

- Не хотите ли чаю? - спросила она, показывая пузатый чайник весь в пятнах, а рядом другой, электрический.

- Не до чаю нам сейчас, - отказался редактор. - И не до улыбок. Мы хотим на всю Россию нечто важное объявить.

Диана сбледнула с лица и как будто постарела на десять лет:

- Что случилось?

- Заводи свою волынку, - приказал редактор, тоже смертельно бледнея, а то поздно будет!

Мигом была потушена лампа, мигом загорелась на деревянной стене огромная карта России; Диана скрипнула диваном, и извлекла оттуда огромный хайтековский шлем с наушниками и микрофоном впереди.

- Кто будет говорить? - спросила она быстро.

Куда и девалась ее неспешность, ее душевность! Перед ними был человек дела, дежурный на посту, понимающий, что от минуты могут зависеть века.

- Я, - так же быстро показал на себя Рябинин, и нырнул в колючую тьму шлема. Впереди оказалась какая-то кнопка - Рябинин поспешно ощупал ее языком - но не успел он освоиться там, внутри, как вспыхнул ярчайший свет, и голос Дианы приказал:

- Говорите!

Рябинин сделал шаг вперед вслепую и заговорил:

- Граждане! Россияне! Случилась ужасная вещь. Наш Президент не хочет жить. Он хочет умереть и оставить страну на произвол судьбы. Ему кажется, что жить в таких условиях - бесчестно, что это западло. Я призвал бы вас молиться за него, но молитвы тут вряд ли могут помочь, потому что нежелание жить - это как самоубийство, это можно только предотвратить силой этого мира. В связи с этим, граждане! Если вы на самом деле любите вашего государя, наш прибор воскресит его, потому что он ведает ваши желания. Но вы должны были об этом узнать... почему я и обратился к вам сегодня. Все!

Это последнее слово относилось уже больше к Диане, чем к гражданам; над происходящим опять можно было смеяться, что Рябинин и сделал, как только Диана сняла с него шлем.

- Уф, ха-ха, - смеялся Рябинин. - Как водолаз, блин! - "Росс-си-яни!"

- Да, - вторил ему редактор "Специалиста", - зато действенно! и быстро!

А Алиса только повела тонким носом (Диана уже заваривала чай, и все было в комнате спокойно, как прежде) и сказала:

- Как-то там сейчас Веселуха!

А между тем Веселуха сидел у постели господина Тугина - слева; справа сидел господин Ферг; оба были вполне безутешны и по временам встречались взглядами.

- Ну что вам стоит, ради России, - уговаривал Ферг. - Ну поживите еще чайную ложечку! Времена тяжелые!

- Я не могу править страной, - выкладывался Веселуха. - Я сопьюсь! Я буду тираном! Российский народ будет несчастлив! Не умирайте, ваше высокопревосходительство!

Но Тугин только бледно усмехался на эти речи; краска отливала от его щек; воли к жизни и воли к власти он показывал не больше, чем полузадушенный кролик.

- А может, Бог с ним? - шепнул Ферг Веселухе на ухо. - Я вас уверяю, управлять совсем не так уж и трудно. Я уверен, что это может делать каждый.

- Нет, это не может делать каждый, - сказал Веселуха устало. - То есть, можно, конечно... но как попало. А я как попало не хочу.

- Опять "я не хочу", - усмехнулся Ферг, наморщив лицо. - Ян Владиславович, ведь Корпорация и Россия - одно и то же. Они же продавались вместе. Почему вы не хотите этого признать?

За окнами таял снег, наступала весна, - Веселуха подумал, что самое время крутить по телевизору "Лебединое озеро". Переворот, подумал он грустно, а никто и не знает.

- Вы всегда втихаря, - обвинил он почему-то не Ферга, а Тугина, и погрозил ему пальцем. - Концы с концами сводите - втихаря. Помираете втихаря. Разве это красиво? Вы пытаетесь спасти что-то совершенно ненужное, а самое лучшее - не бережете и отдаете другим...