Книга Loveушка для мужчин и женщин - Катерина Шпиллер

Но нашелся очень хороший доктор, Сергей Сергеевич, который сказал:

— Ранимая девочка — и столько пережить! Наберись, Михаил, терпения, ей сейчас нужны время и твоя любовь.

— Какое время? — сквозь слезы, которых уже не стыдился, спросил Миша.

— Которое лечит.

Времени понадобилось — полтора месяца в стационаре, потом два — домашний уход.

— Старик, решай! — сказали Мише на работе, где «понимание» кончилось. — Ставку занимаешь, ни фига не делаешь, на работе почти не появляешься… Да и вообще — из-за чего сыр-бор?

Миша чувствовал, что коллег раздражает не сам факт ухаживания за больной женой, по причине чего «горит и летит» работа. Их раздражала забота о «шизе». Вот если бы Оля мучилась опухолью какой или язвой желудка — это святое. А то нервы, видите ли, игра в молчанку, отказ от еды!.. Словом, Миша уволился.

Эх, друзья-приятели. Ну, хоть бы один попытался понять!

— Я же люблю ее! — объяснял потрясенный душевной глухотой человечества Миша.

— Ты дурак! Хотел успеха, семьи нормальной! И в какое мусорное ведро ты все выбрасываешь?

На этой фразе Миша бросился бить морду говорящего.

И, наконец, самое больное…

— Ты у нас единственный сын, — плакала мама. — Мы с папой так радовались твоим успехам. И что теперь? Вечный уход за инвалидкой? И внуков нам никогда не видать?

— Мама… — укоризненно качал головой Миша, понимая, как безнадежно отдаляются в стан чужих его любимые родители.

Миша стал работать в двух местах — в котельной и разгружал вагоны. Работы сменные, ночные — очень удобно в смысле свободного времени, которое он полностью посвящал Оле.

— Вот увидишь, как все будет хорошо! — восклицал он, с ликованием замечая, что на лице жены появлялась слабая улыбка.

Что такое три-четыре месяца? Сезон. Квартал. Жизнь? К маю Оленька оправилась, стала почти прежней — улыбчивой и даже смешливой.

И вот она уже рвется работать, что-то пишет, ходит по издательским конторам, в конце концов, ей предлагают место редактора в начинающем издательстве.

Миша тоже устроился на работу, и все вроде пошло по-прежнему.

Все — да не все. «Друзьям», учившим его жизни в ту тяжелую зиму, больше не нашлось места рядом с Олей и Мишей. Навсегда душевно отдалились от сына родители. Даже теперь, когда у них есть чудесный шестилетний внук, они иногда испуганно поглядывают на Олю, словно ожидая от нее какой-нибудь безумной выходки. А ведь ни одного повода не было за прошедшие годы!

Тогда, в начале лета 92-го года, хороший доктор Сергей Сергеевич сказал Мише:

— Это не первый и не десятый случай в моей практике. Но один из немногих, когда такие, как ты, оттаскивают родных от края пропасти. С помощью всего лишь терпения и любви. Всего лишь… Однако не так уж много тех, кто способен на такие «пустяки».

Глеб — громкоголосый, зеленоглазый, очень похожий на Олю. В этом году идет в первый класс гимназии, куда поступил, пройдя сложный конкурс.

— Весьма способный мальчик, — сказали члены приемной комиссии. — Впрочем, чему удивляться: из такой семьи!

Семья что надо: мама — литературный редактор в известном книжном издательстве, папа — коммерческий директор компьютерной фирмы.

Кстати! Мишин план не выполнен до конца: еще не родилась дочка.

— Не за горами, — обещают Миша и Оля. В последнее время Михаил занялся поисками новой квартиры.

Для четверых нынешняя «двушка», пожалуй, маловата будет.

* * *

Перечитываю и удивляюсь, почему главный редактор опубликовал эту статью в журнале. Совсем не «глянцевая», хотя и с хэппи-эндом, но все равно грустная какая-то…

Если бы речь шла не о статейке в женском журнале, я сказала бы, что материал провидческий. Мне до сих пор удивительно…

До моего лечения у психиатров еще было лет семь, наверное. Но я уже понимала, ощущала, что такое депрессия. Своей героине я предложила пережить страшное горе, чтобы впасть в это состояние. Тогда я еще не ведала, что в тот же самый кошмар могут ввергнуть отнюдь не столь концентрированные катастрофические обстоятельства. Медленное вытягивание из человека нервов, «просто» травля и клевета, тоже вполне могут довести до тяжелой болезни. И еще… Я точно предугадала отношение многих и многих к таким заболеваниям, как депрессия, и вообще — ко всем болезням, относящимся к ведомству психиатров. Много лет спустя я столкнулась с этим в таком масштабе, что стало страшно от дикости, злобы и мракобесия большинства нашего населения. Все так и получилось, как я представила себе в статье. И даже хуже…

И еще одно — вроде как предчувствие… Когда я уже болела, некоторые врачи вкрадчиво спрашивали моего нового мужа: «Вы очень любите свою жену?» Под этим подразумевалось, сможет ли он выдержать мою болезнь, не сбежит ли через короткое время? Муж лишь недоуменно тряс головой: «Что вы имеете в виду? Конечно, люблю!»

Получилось все именно так оптимистично, как я напророчила. Терпение и любовь мужа да плюс грамотное лечение у очень хороших врачей (боже, как же трудно их найти!) сотворили «чудо»: я «вышла из сумрака», захотела жить дальше и стать счастливой. Ха, оказывается, журналисты тоже могут «кассандрить»!

А потерянные близкие и приятели… Что ж, очевидно, о них и жалеть не стоит. О таких! Зачем они нужны? И все равно жалко…

Но весь этот хэппи-энд был еще за горами, нескоро. Пока что я лишь ожидала катастрофы, связанной, прежде всего, с полным крушением моей семейной жизни. Причем, речь шла, конечно, о нелюбимом муже, но и родители отдалялись от меня все дальше и дальше… Видит бог, не по моему хотению.

Тогда же со мной стали происходить не очень радостные вещи. Пропала тяга к общению с людьми. «А зачем они нужны, люди? Если я вынуждена перед ними постоянно актерствовать, изображая неземное счастье жизни, если им по большому счету глубоко плевать на то, что на самом деле творится у меня в душе… Да я элементарно устала от постоянной игры на публику! И от людей я, кажется, тоже очень сильно утомилась…» И я не то, чтобы решила жить по-новому, а просто начала так себя вести, чтобы максимально сократить количество контактов и общения. Ну, на работе никуда не денешься, но после работы — все! Баста! Никаких «гостей» и «в гости». Люди, оставьте меня в покое!

Но признаваться откровенно, что со мной происходит, я, опять же, не могла. Поэтому придумала себе теорию… о которой и поведала в очередном журнальном материале.

Посторонним вход воспрещен

Лет пятнадцать назад дверь моего дома была открыта не только для многочисленных друзей, но и для приятелей друзей, а также случайных знакомых. Бесконечные Лены, Тани, нескончаемые Саши, Леши… Я стремилась познакомиться и навеки подружиться с миллионом человек. Душа была так же распахнута, как и дверь. Глубокое убеждение молодости: друзей должно быть много, а значит, любое знакомство — это шанс, который нельзя упускать. В толпе людей жадными глазами я искала взгляды тех, кто тоже ищет нового общения.