Книга Пища любви - Энтони Капелла

Бруно заверил хозяйку, что будет счастлив отведать porchetta и постарается им не мешать, раз они так заняты. Он уселся за один из столов, положил свой рюкзак на землю и попытался стать как можно незаметнее. Деревенские, в свою очередь, полностью его игнорировали. Все, кроме дочки Густы. Она встала, отошла от костра, отирая рукавом вспотевший лоб, и несколько секунд смотрела на Бруно темными загадочными глазами. Бруно вежливо ей улыбнулся, но, видимо, улыбка получилась слишком фамильярной: девушка нахмурилась и отвернулась.

Кто-то поставил перед Бруно стакан вина и тарелку с несколькими кусками хрустящей свиной кожи. Он с удовольствием съел их, потому что зверски проголодался. Наконец, после долгих споров, porchetta был готов, и его сняли с огня. Но сперва, конечно, подали пасту — огромные миски со свежей зеленой tagliatelle со шпинатом и мускатным орехом, которую ели с fagiole — свежими бобами. Еще был гусиный бульон. Нет, это не шпинат, решил Бруно, попробовав пасту во второй раз. Зелень — это молодая крапива. К превеликому удивлению Бруно, было очень вкусно.

За столом он оказался зажат между двумя дородными женщинами, говорившими с таким сильным акцентом, что Бруно не понимал почти ничего. Он спросил, что они празднуют, и они пустились в долгие объяснения, из которых Бруно уловил, что кто-то у кого-то взял взаймы трактор, но тормоза барахлили и трактор задавил этого несчастного трехногого поросенка, вот и пришлось его немедленно съесть. Неужели гость не заметил, что у porchetta всего три ноги? Бруно признался, что не заметил, чем очень развеселил собравшихся. Они спросили, откуда он приехал. Он ответил, что из Рима. Все понимающе закивали, как будто это многое объясняло. Да, эти римляне не видят дальше собственного носа. Стараясь превратить все в шутку, Бруно сказал, что в Риме у всех поросят по три ноги. Его заявление было принято так серьезно, как будто он сказал, что лично знаком с папой римским. После этого Бруно старался открывать рот только для того, чтобы есть.

Впрочем, это было нетрудно — porchetta оказался великолепен. Его подали не на блюде, а на миртовых листьях, и мясо пропиталось их горьковатым вкусом. Те, кто сидел рядом с Бруно, тоже молчали. Единственными звуками за столом были одобрительные вздохи и хрустенье косточек. Темноту освещали две тоненькие свечки и всполохи огня. Вскоре оставшиеся кости отдали изнывавшим от нетерпения собакам и принесли миски с персиками, уже порезанными и залитыми сладким вином. Снова заиграл аккордеон. Пышнотелая женщина, которая сидела по левую руку от Бруно и успела за время трапезы выпить дюжину стаканов вина, тут же пригласила его танцевать, чем сильно удивила своих соседей. Понимая, что в благодарность за гостеприимство он может только позабавить хозяев, Бруно согласился. Несколько минут он не без удовольствия придуривался, потом извинился и вернулся за стол.

Кто-то сел на место пышнотелой женщины. Бруно обернулся и увидел, что это дочка Густы. Перед обедом она успела снять одежду, в которой готовила, и нарядилась в длинное темное платье, расшитое шелком и блестящими нитями. Было в этом наряде что-то цыганское. Только тут Бруно заметил, что и остальные женщины одеты, как цыганки. Он вспомнил, что читал где-то, будто в таких отдаленных деревеньках живут потомки цыган, сотни лет назад осевших здесь, занимающиеся фермерством. Волосы у девушки были темные, как ночь за ее спиной.

— Я приготовила вам комнату, — сообщила она — Когда устанете, скажите маме, и она вас проводит. Но боюсь, выспаться вам не удастся. Раз уж это началось, они будут пить и плясать всю ночь — Она говорила ласковым голосом, и это несколько смягчало холодность ее слов.

— Спасибо. Мне здесь очень нравится. И еда была очень вкусной.

Девушка пожала плечами.

— Ничего особенного, просто поросенок. Его очень легко готовить.

— И паста тоже вкусная, — тихо прибавил Бруно. — С крапивой и мускатным орехом получилось просто волшебно. Кто ее готовил?

— Мама, — ответила девушка, поднимая глаза. Рядом со столом стоял очень высокий светловолосый парень с такими широкими плечами, каких Бруно не видел никогда.

— Пора танцевать, bella di casa, — сказал он. Он обращался к девушке, но смотрел на Бруно. Потом перегнулся через стол и положил огромную мускулистую руку поверх руки Бруно — Меня зовут Хавьер, — представился он — Приятно познакомиться…

— Бруно, — отозвался гость. На мгновение он почувствовал, что его руку сжали так, что она вот-вот захрустит. Потом парень отпустил ее — У меня сломался фургон.

— Да, знаю, — ответил Хавьер и повернулся к девушке — Ну, пошли.

Она встала, и ее платье засверкало.

— А крапиву добавила я, — сказала она, обращаясь к Бруно — И мускатный орех. Он делает людей… счастливыми.

Бруно смотрел, как она танцует, находя ее в темноте по блеску платья. А потом вдруг понял, что он делает. Да, Лаура была права. Я и правда guardone, с грустью подумал он. Извращенец. Только смотрю за другими, сам никогда не делаю. Он встал из-за стола и отправился на поиски Густы, чтобы та показала ему комнату.

На следующее утро, когда Бруно проснулся, площадь была пуста. Он подумал, что все еще спят после вчерашнего загула: как и предсказывала дочь Густы, музыка играла до глубокой ночи. Но распахнулись двери церкви, и толпа жителей деревни хлынула на улицу, прямо к бару, где Густа, все еще нарядная после церковной службы, тут же принялась за работу, разливая distillati[42]из бутылей без этикеток. Ее дочь вынесла гостям блюда с выпечкой. Бруно понравилось и то, и другое. Напиток был огненный, со вкусом персика, а булочки пышные и сладкие, посыпанные миндальной пудрой.

Потом Бруно познакомили с Джорджио — взъерошенным парнем, который с полным удовольствием прикладывался уже к третьему стаканчику. Бруно объяснили, что Джорджио приехал к церкви на тракторе и скоро поедет вместе с Бруно за его фургоном. «Скоро» оказалось понятием весьма растяжимым.

Прошел еще час, было поглощено еще несколько стаканчиков самогона, и только после этого Джорджио подвел Бруно к стоявшему на краю площади трактору, который Бруно поначалу даже не заметил. Водитель согнал с сиденья дворняжку и уселся за руль. Места в кабине было ровно столько, сколько требовалось его телу. Если он снимал ноги с педалей, они задевали за землю. Джорджио был похож на взрослого, оседлавшего детскую лошадку. Он нажал на кнопку, и мотор выдал в воздух облако черного дыма. Проходивший мимо пожилой мужчина засмеялся и что-то крикнул, но его слова заглушил рев мотора. Бруно послышалось нечто вроде «Отличный поросенок, Джорджио!». Джорджио насупился и промолчал. Тут Бруно догадался, что это и есть тот самый трактор, которым был задавлен их вчерашний ужин. Просто невероятно: даже трехногий поросенок запросто мог бы убежать от такого реликта.

Бруно и дворняжка шли следом за трактором, который медленно полз по дороге. К удивлению Бруно, трактор-лилипут легко справился с транспортировкой в деревню его усопшего фургона. Потом машину разобрали и поместили в небольшой сарай, битком набитый останками всевозможных машин, которые ждали, когда механик Ханни слезет с крыши дома своего брата.