Книга Танкоопасное направление. "Броня крепка!" - Олег Таругин

– До свидания, товарищ полковник.

Глава 12

Дмитрий Захаров, 1943 год

Вопреки известной пословице, на сборы он потратил довольно много времени. Сначала похоронил товарищей. Вернее, не то, чтоб именно похоронил – лопатки-то у немцев имелись, но вот времени, чтобы вырыть нормальную могилу на двоих, увы, нет. Но и оставить их лежать просто так Дмитрий не мог. Глупо – не глупо, но не мог. Потому просто перетащил тела в не особо глубокую промоину между стволами двух деревьев и закидал землей. Сверху прикрыл дерном и прошлогодними листьями, маскируя и могилу, и место, откуда брал землю. Если повезет, лет через шестьдесят ребят смогут найти поисковики. Именно в расчете на это Захаров уложил в могилу ППШ и отечественную флягу, на которой грубо выцарапал кинжалом «здесь покоятся танкисты…» – и инициалы погибших вместе с бортномером танка – имеются ли у товарищей медальоны-«смертники» и заполнены ли они, он не знал. А так, если захоронку все-таки обнаружат, это позволит определить, что останки принадлежат советским бойцам. Наверное, потратить столько времени на подобное мог только человек из будущего, не понаслышке знающий, как трудно бывает определить имя погибшего бойца, однако ни о чем таком Дмитрий вовсе не думал. Просто считал, что так правильно – и все тут. Донесет ли он документы до своих – тот еще вопрос. Но зато, если он не ошибся, военные археологи с легкостью обнаружат двух «верховых» бойцов и идентифицируют их.

Покончив с похоронами, занялся оружием. С собой решил взять оба пистолета, свой ТТ и трофейный «Вальтер», немецкий автомат и сколько унесет без потери мобильности боеприпасов. Запасной диск для ППШ тоже захватил с собой – будет время, распотрошит, пересыпав патроны в карман. С боекомплектом для немецкого «машиненпистоля» поступил еще проще, просто натянув снятую с одного из «электриков» портупею. Два подсумка по три магазина в каждом и еще пять магазинов – в очередной трофейный ранец, из которого он выкинул все, кроме банки консервов и пачки галет. Туда же отправились пять гранат, и еще четыре запихнул на немецкий манер за пояс. Так, теперь портфель. Сломав кинжалом замок, вывалил содержимое прямо на землю. Просмотрел. Карты, несколько опечатанных конвертов размером в пол-листа, какие-то тощие картонные папки на тесемках. Немецкого Захаров не знал, только обычное киношное «хенде-хох», «Гитлер капут» и «нихт шиссен, камераден», так что и мозги напрягать не стал. Хотя и допускал вероятность, что эти бумажки вполне могут изменить ход истории. Не стратегически, разумеется, тактически, но все же. Курская битва на носу, ага… Просто переложил все в собственную полевую сумку, отправив туда же документы погибших товарищей и немецкие зольдбухи. И вовсе не потому, что не хотел тащить с собой неудобный портфель с перерезанной ручкой: придумал кое-что позаковыристей. А именно – еще разок сбегал к догорающему самолету и, рискуя обжечься, подбросил «чемодан» к увенчанной наручниками руке обгоревшего оберста. Постоял, морщась от жара и вони горелого мяса, убеждаясь, что кожаный портфель тоже неплохо загорелся, после чего удовлетворенно хмыкнул и двинулся обратно. «Шторху» полыхать еще минимум с час, а потом, когда сюда прибудут – если прибудут – фрицы, ни у кого не должно возникнуть подозрения, что портфель сгорел вместе с секретными документами. Останется обугленный замок, петли ручки и стальные уголки – но от бумаги и кожи при такой температуре точно ничего не останется. Опять же наручники на руке обгорелого до неузнаваемости тела. А значит, если он благополучно перейдет линию фронта, будет вам, суки, подарочек!

На этот раз Дмитрий минировать трупы не стал, лишь собрал солдатские книжки у мертвых эсэсовцев, и тех, что погибли в бою с танкистами, и у двоих расстрелянных возле самолета. К третьему, судя по всему, командиру поисковой группы, лезть не стал, поскольку до тела уже добрался горящий авиационный бензин. Не из особого человеколюбия, конечно, просто не знал, насколько эффективны для подобного трофейные «двадцать четвертые» с их терочным запалом и долгим временем горения замедлителя. Еще раз оглядев ставшее роковым для товарищей место, решительно развернулся и быстрым шагом двинулся прочь. И так задержался сверх всякой меры. Но иначе было нельзя, никак нельзя…

…А вот через полкилометра интенсивного марш-броска по пересеченной, суть, лесной местности на него и накатило в очередной раз. Наверное, дело было в том, что до этого его отвлекали товарищи – не разговорами, просто самим своим присутствием. Футурошок – не футурошок, но накрыло качественно. В духе – что он тут вообще делает и зачем все это?! Настолько качественно накрыло, что он аж остановился, а затем и вовсе сполз по стволу ближайшей сосны. Бля, а ведь все это правда! Все это по-настоящему! И товарищей он хоронил тоже по-настоящему, если вернется в свое время, наверняка останки найти сможет, если, конечно, место верно запомнил. Игра? Да какая уже на… игра?! ЖИЗНЬ ЭТО… ТОЧНЕЕ, ВОЙНА! Самая настоящая, настоящее некуда. В чем-то куда более настоящая, чем его собственная война «за речкой»! Там хоть потери миллионами не исчислялись.

Нащупав дрожащей рукой трофейную флягу, одну из двух прихваченных с собой, сделал пару глотков. Шнапс горячей волной скользнул в желудок, пришлось запить водой из второй. Полегчало? А хрен его знает, возможно, что и полегчало… Так, стоп, нужно взять себя в руки. В конце концов, он ведь давно уже пришел к выводу, что все происходящее – правда, просто боялся перейти некую последнюю грань, боялся окончательно поверить. Ну и что, поверил теперь? Ага, именно так… Ну, и чего расселся, де́сант?! Встать! Встать, сука, и вперед! Встать…

Аутотренинг помогал плохо. По крайней мере, куда хуже, нежели выпитый шнапс. Поколебавшись, Дмитрий сделал еще глоток и заставил себя подняться на ноги. Все, хватит рефлексовать и футурошокить. В дорогу пора, до темноты не так уж и много времени осталось…

Заночевал Захаров в лесу. Впрочем, «заночевал» – это, конечно, сильно сказано. Сначала пер, пока хватило сил, «в сторону фронта», ориентируясь на канонаду. Затем, около трех часов ночи, остановился. Подсвечивая трофейным фонариком – в детстве и сам подобные застал, прямоугольная такая коробочка с квадратной батарейкой; правда, здесь имелись еще светофильтры и ремешок для фиксации на ремне или одежде, – нашел подходящее для ночевки место. Костер, разумеется, разжигать не стал, просто съел в темноте банку трофейной тушенки с парой галет, запил водой и придавил массу часа на четыре.

Проснулся на рассвете от холода и несколько минут разминал затекшие мышцы, согреваясь. Как-то раз, уже после срочной, школьные товарищи вытащили его в поход, и одна из ночевок вышла «холодной». Но там хотя бы имелась палатка, спальник и коримат, а тут – только лишь танкистский комбинезон да голая земля… Короче, замерз он не слабо. В лесу еще стояла темнота, но небо в просветах ветвей, украсившихся первыми листьями, уже заметно посерело, предвещая скорую встречу с утром.

Позавтракав галетами, сделал «для сугреву» глоток спирта и двинулся дальше. Насколько бы фронт ни откатился, за день он всяко должен был выйти к передовой. А в том, что немцам удалось отжать его назад, причем на весьма значительную глубину, он не сомневался. Как бы и та станция, где их бригада разгружалась, уже не оказалась под немцами. Хотя нет, это вряд ли, далековато.