Книга Два брата - Александр Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Егор проводил брата к матери. Сильно постаревшая Аграфена Филипповна обрадовалась, расцеловала сына, приступила с расспросами.
– Илюша, миленький! Что так долго не был?
– Да ведь служба, матушка! Не уйдешь из казармы, когда захочется.
– Начальники тебя не обижают?
– Всякое бывает, – скупо улыбнулся Илья.
Мать, пригорюнившись, смотрела в суровое лицо Ильи, хранившее следы многих дум, забот и тревог, в лицо человека, хлебнувшего много горя…
* * *
Царь вернулся в Петербург после долгого отсутствия. Он приехал поздно вечером, а рано утром отправился осматривать город. Он побывал в Адмиралтействе, присутствовал при спуске на воду только что оконченного корабля и, веселый, возбужденный, явился на стройку дворца в Летнем саду. Прежде всего он зашел в токарню и несколько минут проработал на новом станке.
– Хорош станок, хорош! Нечего сказать, Егор, твои изделия раз от разу становятся лучше.
Петр похвалил Маркова за порядок в мастерской и отправился осматривать дворец.
Он обошел вокруг здания своим размашистым шагом (свита поспешала за ним вприпрыжку) и полез на леса. Из свиты Петра за ним последовали Меншиков и Егор, остальные предпочли остаться внизу. Петр потребовал у десятника отвес, придирчиво проверял правильность кладки, ковырял желтым, прокуренным ногтем известку в пазах между кирпичами.
С высоты постройки развертывалась панорама Петербурга. Внизу протекала Нева, сверкали на солнце каналы и протоки. Широкие, прямые улицы рисовались четко, как на плане. Среди старых, уже почерневших от непогоды крыш блестели свежей черепицей новые, только что поставленные. Петербург рос, как крепкое дитя, которому предстоит долгая и славная жизнь.
Город разрастался быстро. Люди, возвращавшиеся в столицу России после нескольких лет отсутствия, не узнавали ее. Появлялись новые улицы, возникали новые районы.
На месте пустынных болот возник оживленный город. По улицам, чеканя шаг, проходили утром на учение, а в полдень с учения отряды Преображенских и семеновских гвардейцев – хорошо обученные солдаты в зеленых мундирах с красными отворотами, с красными у преображенцев и голубыми у семеновцев воротниками. Сбоку шагали унтер-офицеры; отвороты и воротники их кафтанов были обшиты узким золотым галуном. Офицеры в мундирах, расшитых золотом, с серебряными гербами на касках, с голубыми, красными или белыми шарфами,[100]перекинутыми через правое плечо, вели колонны, горделиво постукивая о мостовую эспантонами.[101]
Петербургским старожилам, наблюдавшим учения столичного гарнизона, странно было вспоминать, что местность, где построен город, всего десять лет назад служила театром военных действий. Казалось, что Петербург существует уже давно.
Петр еще не терял надежды сделать из Алексея достойного себе, преемника.
«Много дел сделано, – думал царь, – да только о сыне забыл. А надо бы его образумить…»
Царь строил флот, фабрики, реорганизовывал армию, готовился к решительной борьбе со шведами.
А царевич с каждым годом, с каждым месяцем все дальше отходил от отца, и слухи о его глухой вражде с царем ползли по всей стране.
Противники Петра рассчитывали, что придет время, когда сын поднимется на отца и, если победит, повернет Россию вспять, уничтожит все новое, что путем великих трудов создал при Петре русский народ. Враги царя прикрывались именем Алексея, группировались вокруг него.
Когда Карл XII двинулся к русским границам и все опасались, что шведский король пойдет на Москву и захватит незащищенную столицу, царь приказывал сыну:
– Крепи город! Так крепи, чтобы швед о него зубы поломал.
А царевич говорил друзьям:
– Авось швед до Москвы не доберется: его батюшка не допустит. А коли и доберется… Черт ли такую городину укрепит!
Но в душе Алексей таил мысли, в которых бы не признался даже на духу попу. Он думал:
«Хорошо, кабы Карл Москву забрал. Я бы с ним сумел поладить… Я б ему сказал: „Все, что батюшкой завоевано, бери назад. Пожалуй, возьми на придачу и Новгород. А мне за то престол!“ Небось шведские штыки меня на троне крепко держали бы. Пускай попробовал бы меня батюшка скинуть!»
Петру донесли о бездеятельности царевича. Царь написал сыну грозное письмо. Царевич перепугался.
«Рано я свои тайные помыслы выказал… Надо повременить!..» Алексей обратился к заступничеству Екатерины, хотя и ненавидел ее. По ходатайству жены, царь вернул сыну милость.
Петр хотел, чтобы сын был так же работоспособен, как он сам, чтобы у него были такие же широкие интересы. Но Алексей упорно не желал оправдывать надежды, которые возлагал на него отец.
Петр написал сыну:
«Зоон![102] Ехать вам в Дрезден. Приказываем вам, чтобы вы честно жили и прилежали больше ученью, а именно языкам, геометрии и фортификации, также отчасти политическим делам. За сим управи бог путь ваш».
Царевич охотно согласился: только бы подальше от отцовских глаз! Он выехал из России с небольшой свитой в конце лета 1709 года.
Посылая сына за границу, отец не надеялся на его усердие и приставил к нему двух царедворцев: князя Трубецкого и графа Головкина. Эти люди были себе на уме. Зачем вызывать гнев царевича? Царь Петр часто хворает. Когда Алексей станет царем, он припомнит надзирателям неуважение к его персоне. Ведь кровь у него отцовская, нрав крутой.
Царские приставы угодливо отписывали в Россию, что царевич «прилежно в науках обращается».
На самом же деле царевич пировал, устраивал увеселительные прогулки по Саксонии в сопровождении услужливых Трубецкого и Головкина.
Но этому беспечальному житью пришел конец.
Царь Петр решил женить сына. По стародавнему русскому обычаю, в столицу свозили со всего царства невест – боярских дочерей, и оставалось только сделать выбор.
Петр задумал нарушить старинные порядки, избрав сыну супругу из иностранных принцесс. У царя были политические расчеты: брачным союзом он хотел установить тесную связь с одним из иностранных дворов.
Выбор царя пал на принцессу Софью-Шарлотту Бланкенбургскую, внучку одного из немецких герцогов. Сестра Софьи-Шарлотты, Елизавета, была замужем за австрийским эрцгерцогом Карлом, впоследствии императором. Предполагаемый брак должен был ввести Алексея Петровича как родственника в семью европейских монархов.
