Книга Моисей. Тайна 11-й заповеди Исхода - Иосиф Кантор

– Завидую я твоему самообладанию! – воскликнул Аарон. – Умеешь ты, брат, обратить любое дело в шутку, умеешь. Этого у тебя не отнять.

– Не пошутишь – не повеселишься, – ответил Моисей. – В субботу мы хвалим Господа и благодарим Его, и неподобает нам печалиться в такой день. Ты думаешь, что мне не бывает грустно или страшно? Вчера погиб юный Иеффай, достойный и верный человек, а меня дважды пытались убить! Сегодня люди, поправ порядок и осквернив Божий день, устроили самосуд над Нафаном, которого следовало судить по законам, а не по праву толпы. Но если я сейчас не пройду по нашему стану бодрым и веселым, вселяя тем самым в слабых надежду и уверенность, то кто сделает это вместо меня? И разве не огорчатся добрые люди, если увидят меня в печали? Как по-твоему, зачем иду я сейчас по нашему стану? Затем, чтобы люди видели меня в добром здравии и бодром расположении духа и говорили бы: «Моисей весел и бодр, значит – все у нас будет хорошо».

Недоброе начало не сулит ничего хорошего – вскоре после полудня стан охватила смута. Если раньше люди просто высказывали недовольство или чего-то требовали, то сейчас они, казалось, обезумели. Никто не хотел слушать немногих разумных, призывы старейшин остались без внимания. Огромная толпа окружила то место, где стояли шатры вождей, и намерения у этой толпы были откровенно недобрыми.

Толпа шумела и все сжимала кольцо вокруг шатров. Оба брата оказались правы – и Моисей, и Аарон. Люди озверели настолько, что от них с большим основанием можно было ждать недоброго, и в толпе, среди народа, попадались воины. Воины стояли не кучно, а разрозненно, каждый сам по себе, но их присутствие среди смутьянов уже не настораживало, а пугало. Если самые верные, те, кто привык к дисциплине и порядку, начинают бунтовать, то это неопровержимо свидетельствует о том, что народ в терпении своем дошел до последнего из пределов.

– Лучше бы мы умерли от руки Господней в земле Египетской, когда мы сидели у котлов с мясом и ели хлеб досыта, чем умирать от голода в этой бесплодной пустыне!

Эти слова, многократно повторенные, разили, как гром небесный.

Лучше бы мы умерли от руки Господней в земле Египетской…

Когда мы сидели у котлов с мясом и ели хлеб досыта…

Чем умирать от голода в этой бесплодной пустыне…

Внимание Моисея привлек воин, стоявший в первом ряду – еще совсем юный, безбородый, приятный лицом и взглядом. Когда взгляд воина встретился со взглядом Моисея, на лице его появилась растерянность, но вот воин оглянулся на стоящих рядом, чьи лица были искажены гневом, побагровел еще сильнее и выкрикнул, выбросив вверх сжатый кулак:

– Зачем ты погубил нас, Моисей?!

– Мы ели досыта в Египте! – загремела толпа. – Котлы наши были полны, а трапезы изобильны! Вернемся же!

От толпы исходила такая волна ненависти, что Моисея пробрал озноб, несмотря на то, что стоял он под палящим солнцем посреди пустыни Син.

– Сегодня они не разойдутся, покричав, – тихо сказал Аарон, едва шевеля губами, чтобы по ним издалека нельзя было бы догадаться о сказанном. – Сегодня они настроены решительно, и сдается мне, брат мой, что убийство Нафана было только началом. Люди злы, и их подстрекают, это все равно, что лить масла в пылающий огонь! Попробую поговорить с ними…

Аарон выступил вперед. Трое воинов из числа верных встали между ним и толпой, но Аарон раздвинул их и шагнул вперед.

– Еда вам дороже свободы, неверные! – начал он, понимая, что обычные увещевания сейчас не помогут, потому что пламя гасится не каплями, а потоком воды. – Стыдитесь! Господь не оставит вас, если вы не будете гневить Его! Если захочет он, то накормит вас и накормит досыта раньше, чем вы того ожидаете! Будьте достойны тех благ, что вы желаете получить!

Толпа немного притихла – таким уж свойством обладал Аарон: когда он говорил, к его словам нельзя было не прислушаться, но вот кто-то крикнул:

– В Египте мы жили лучше, чем здесь! Дай нам вволю еды или веди нас обратно!

Толпа зашумела пуще прежнего.

– Вы привыкли быть рабами, вы привыкли, что хозяин проявляет о вас заботу! – ответил Аарон, повышая голос, насколько возможно, чтобы его услышало как можно больше людей. – Но разве не роптали вы, что египтяне держат вас в черном теле, плохо кормят и совсем о вас не заботятся?! Вы говорите: «дай нам еды», а сами не желаете поискать себе пропитания!

– В Египте мы жили лучше, чем здесь! – повторил кто-то.

«Сколько это будет длиться? – обреченно подумал Моисей. – Какой смысл уходить из Египта, унося его в сердцах своих? Как можно идти в Землю Обетованную и постоянно кричать притом: «давайте вернемся в Египет»? Смогут ли люди, некрепкие в вере и нестойкие духом, противостоять врагам? Амалекитяне нападут со дня на день…»

Всякий раз Моисей надеялся на то, что люди наконец образумятся, устыдятся своего недостойного поведения, наберутся стойкости, укрепятся в вере своей… Проходило совсем немного времени, и он с горечью убеждался, что надежды его не сбылись. Сбудутся они когда-нибудь? Хотелось бы в это верить, но, глядя на беснующуюся толпу, верить в хорошее трудно.

– Когда вы ели досыта мяса в Египте?! – спрашивал Аарон. – Один раз в год, когда забивали овцу?! Или два?! Чьи котлы были полны – ваши или ваших надсмотрщиков-египтян?! Кому вы лжете, люди?! Мне ли не знать вашей жизни, если я такой же, как и вы, и жил среди вас?! Да, были дни, когда вы ели досыта, но дней, в которые вы недоедали, было гораздо больше! Вы трудились, а плоды трудов ваших пожинали египтяне, и лучшее они забирали себе! Кто-то из вас соскучился по ударам бича?! Кто-то забыл, что со скотом обращались лучше, чем с вами?!

– Мы терпим лишения! – не унимались люди.

– Терпим! – согласился Аарон. – Все мы терпим лишения, но мы терпели их и прежде! Только прежде будущее наше было беспросветным, ибо завтрашний день раба ничуть не лучше сегодняшнего или вчерашнего, а сейчас мы смотрим в будущее с надеждой, потому что ждет нас благословенная земля, Земля Обетованная, в которой заживем мы свободно и счастливо! Неужели счастье это не достойно тех лишений, которые надо претерпеть ради него?! Стыдитесь! Опомнитесь! Успокойтесь и просите Господа простить вам ваше неверие! Давайте помолимся все вместе, ибо нет лучшего дня для молитвы, чем суббота! Восхвалим же Господа и попросим его не оставлять нас заботами своими!

Призыв Аарона прозвучал так громко, словно он доносился с неба, а не с земли. Раскаты громового голоса возымели свое действие. Толпа мгновенно утихла, лица людей разгладились, и они опустились на колени. Кто-то стал на колени сразу же, кто-то чуть помедлил, но не осталось среди толпы никого, не пожелавшего принять участия в молитве. Преклонили колена и Моисей с теми, кто стоял подле него, только Аарон остался на ногах, чтобы его было хорошо видно отовсюду.

– Господи! – воззвал он, поднимая руки вверх. – Благословенно славное имя Твое!

– Благословенно славное имя Твое! – повторила толпа…