Книга Коллекционная вещь - Тибор Фишер

Аббат монастыря, отказавшийся принять от него в дар картину «Благовещение», умер в страшных муках после того, как Лукас смазал соски его любимой проститутки цианистым калием.

Другого аббата, который раскритиковал его картину «Христос, идущий по водам», Лукас вывез на лодке в Адриатическое море и сбросил в воду.

– И каким же кажется тебе море теперь? Не слишком ли белым? А может, оно такое белое потому, что ты тонешь?

– Да, да, нет, – пролепетал аббат, хотя вряд ли море могло быть белым в первом часу ночи.

– В таком случае расскажи мне, какой белый цвет ты видишь. И не отвечай, не подумав, – ведь я испытываю тебя.

– Замечательный белый цвет, точно такой же, какой был у тебя на картине, которую я (буль-буль-буль) не понял, потому что очень давно не был на море и не смог оценить его истинной красоты.

– Я рад, что ты со мной согласен, – сказал Лукас. – Я знал, что ты не безнадежен. – С этими словами он налег на весла и поплыл к берегу. Его хулитель попытался было последовать за ним, однако когда у тебя руки связаны за спиной толстой, намокшей в воде веревкой, держаться на воде нелегко.

– Ты не бросишь меня! – вскричал аббат. – Ты же сам священник!

– Да, ты прав, это очень нехорошо с моей стороны, – отвечал Лукас, – но если ты внимательно читал отцов Церкви, то не можешь не знать, что Господь милостив, а потому за несколько мгновений до того, как умереть, я мужественно во всем покаюсь и грехи мне отпустятся. Обещаю, что навещу вместо тебя твою любимую проститутку.

Однако финансовая сторона дела не могла Лукаса не беспокоить. И вот в один прекрасный день, бережно прижимая к груди меня и эту никчемную Горгонскую вазу, Лукас поднялся на борт корабля. Затем он исчез и вскоре вернулся с двумя бандитами, которые несли нечто завернутое в одеяло. Сверток спустили в трюм, где стояла такая вонь, что даже бандитам стало не по себе. Завернутый в одеяло не оказывал особого сопротивления, ибо был усыплен. Когда же он пришел в себя, то сразу же принялся истошно кричать. Лукас спустился в трюм.

– Как самочувствие? Дохлые крысы тебя, надеюсь, не смущают?

– Немедленно меня отпусти. Я мог бы тебя казнить, если б захотел.

– Верно, мог бы, но не забывай: ты находишься в трюме корабля, который в данный момент поднимает паруса, и твоя судьба решительно никого не волнует. Я хотел бы задать тебе вот какой вопрос: ты по-прежнему считаешь, что моя картина «Сонм ангелов» – сущий вздор?

– Да. – Пленник был не робкого десятка.

– Стало быть, ты нисколько не жалеешь, что уронил меня в глазах дожа и погубил мою карьеру?

– Нет.

– Понятно. Тебя не устраивает моя техника письма?

– Да. Именно так. – Рядом с ним, оскалившись, лежала дохлая крыса.

– Что ж, каждый имеет право на свою точку зрения. Равно как и на мученическую смерть в трюме корабля. Между прочим, у меня с собой та самая картина, о которой шла речь. А также холст и краски. Считается, что люди могут прожить без еды несколько недель. Однако я не столь безжалостен, как кажется. Если ты сделаешь безупречную копию с моей картины, что не составит большого труда, раз мастер я никудышный, то сможешь подняться из трюма на палубу и вместе с нами дышать свежим воздухом и есть досыта. Если будешь питаться крысами, то какое-то время продержишься. Впрочем, еще неизвестно, кто кого съест – ты их или они тебя.

– Где капитан?

– У него другие заботы.

– Но ведь здесь кромешный мрак!

– Ну... да.

Первый день он упрямился, но потом, увидев, что матросы спускаются в трюм только для того, чтобы над ним посмеяться, взялся за работу. Когда мы приближались к Гибралтару, копия была почти готова. Впрочем, к этому времени про него уже все забыли. Капитан собрал команду.

– Вы думаете, что мы идем в Бордо сбыть пряности? Ничего подобного. Мы запасаемся провизией и пресной водой и плывем в Китай.

– Как бы не так! – воскликнули в один голос взбунтовавшиеся матросы.

– А как быть с судовладельцем? – спросил один из них.

– Он ничего не узнает, – ответил капитан. – Будет вам, ребята! Подумайте лучше о славе и богатстве.

– Нет.

– Хорошо, – сказал капитан. – Кто из вас самый сильный?

Вперед вышел здоровенный, длинноволосый, похожий на гориллу матрос.

– Я, кто ж еще.

– Так ты не хочешь плыть в Китай?

– Нет.

Капитан берет ружье, которое в то время было еще в диковинку, и стреляет горилле в голову. Горилла сваливается за борт. Усовершенствованное насилие вызывает у многих возгласы одобрения.

– Еще вопросы есть? Если у кого-то возникнет желание на собственном опыте убедиться в совершенстве этого приспособления, я к вашим услугам. Вы ведь знаете Пьетро, – сказал капитан, указывая на громилу, который в каждой руке держал по топору. – Так вот, Пьетро считает, что китайцы замышляют убить его, поэтому в Китай он должен попасть во что бы то ни стало. Ему вряд ли понравится, если кто-то захочет нарушить его планы. И вы знаете священника, он – художник, и наверняка ему захочется запечатлеть новые земли. Имейте в виду, человек он коварный, виртуозный отравитель, да и ножом пользуется отнюдь не только за столом, когда режет хлеб. И он, и мой брат Аржентино хотят увидеть Китай, поэтому давайте прекратим спор. Подумайте лучше о славе, которая вас ждет. Есть здесь хоть один человек, которому не нужна слава?

– Есть, – раздался голос.

– Почему?

– Потому что ни мертвому, ни живому от нее особой пользы нет. Счастья слава не приносит.

– А золото? Золото тебе тоже не нужно?

– Нет.

– Почему, черт возьми?!

– Потому что счастья деньги тоже не приносят. Могу, если хотите, перечислить те вещи, которые приносят счастье.

– Нет. Надеюсь, тебе понравится наше путешествие, а перечислить вещи, которые приносят счастье, ты успеешь и на обратном пути, когда мы все вернемся в Венецию баснословно богатыми и знатными людьми. Когда человек построил первый корабль, все стояли на берегу и говорили: «Какая от него польза? Чем плохо ходить пешком?» Кто-то ведь должен быть первым.

Тем временем узник прожил в трюме еще одну неделю.

«А получается, черт возьми, недурно, – вынужден был признать Лукас. – Особенно контрастные цвета. Надо будет их у него позаимствовать».

По прошествии нескольких недель с командой стали твориться странные вещи. Кок, к примеру, прыгнул за борт, потому что капитан наотрез отказывался есть рыбу без базилика. Базилик на ужин. Базилик на обед. Даже на завтрак базилик. Рыба – все равно какая, но базилик – обязательно.

– Не угодно ли рыбу с лимоном или с чесноком?

– Нет.