Книга Пуритане - Джек Кавано

— Сидеть в такой день в помещении было бы преступлением против Бога, — с улыбкой объяснил им викарий.

Но даже после этих слов на лицах приятелей сохранилось недовольное выражение. Впрочем, в своем отношении к происходящему они не были одиноки.

Если дети пришли в восторг от идеи викария — они играли в догонялки и валялись на траве, то встревоженные взрослые сбились в небольшие группки и жужжали, как пчелы. Кое-кто из них даже попросил церковного старосту выразить викарию свое неодобрение. Кристофер Мэтьюз вежливо выслушал посланца народа и продолжил приготовления к службе.

— Где нам сесть? — крикнул кто-то.

Мэтьюз широко развел руками, показывая на траву.

Ворчание усилилось. Некоторые горожане собрались уходить.

Викарий был готов к этому.

— Насыщение пяти тысяч, — возвысил он голос. — Цитирую: «И велел народу возлечь на траву»; Евангелие от Матфея, глава четырнадцатая, стих девятнадцатый.

Мэтьюз стоял прямо, уверенно глядя на прихожан.

— Если бы наш Господь считал, что трава непригодна для того, чтобы на ней лежать, я бы не предложил вам опуститься на нее.

В тот день Энди узнал о пуританах много нового. Они делали все, что одобряла Библия. К его изумлению, после слов викария и холостяки, и церковный староста, и Куперы, и даже старый Сайрес со своей женой уселись на траву.

Началось богослужение. Хотя обстановка и была необычной, в остальном это воскресное собрание верующих ничем не отличалось от таких же собраний в церкви Святого Михаила в Лондоне или в любом другом храме страны. В обезумевшем от отчаяния Эденфорде воскресная служба сделала свое дело. Знакомые слова, которые произносил викарий, привычные ответы прихожан, традиционные гимны — все это вернуло в перевернутую, полную треволнений жизнь горожан ощущение мира и порядка.

Епископ Лондонский был бы доволен началом богослужения. Фраза за фразой, слово за словом, оно следовало предписанному порядку. Однако затем началась не ограниченная никакими указаниями проповедь священника, что, без сомнения, привело бы Лода в ярость.

Сборник проповедей 1563 года был предназначен для полуграмотных служителей церкви, от которых требовалось только одно: читать вслух составленные заранее тексты. Но пуритан это не устраивало. Они предпочитали слушать, как священник комментировал отрывок из Библии, соотнося его с их жизнью. Прихожан интересовало, что говорится в Священном Писании о браке, о детях и работе, о корабельном налоге и вздорных монархах. Им было недостаточно якоря традиций, они хотели от капитана своего судна свежего ветра.

Толкование Библии стало столь популярно, что многие пуритане настаивали на двух воскресных проповедях. Епископ Лод запретил второе богослужение и приказал преподавать днем катехизис. Однако люди так страстно желали послушать еще одну проповедь, что частенько шли пешком в соседний город на вторую проповедь, если в их родном местечке ее не было.

По воскресеньям Мэтьюз читал две проповеди — урок катехизиса проходил между ними. В соответствии с этим жители города планировали свой день. Они брали с собой корзины с едой и в перерыве перекусывали в сквере.

Силой духа и убедительностью речей викарий Эденфорда не уступал ветхозаветным пророкам. В это воскресное утро он связал тему проповеди с недавними новостями, которые обрушились на горожан.

— Что нам делать? Этот вопрос то и дело раздавался в день ярмарки. Что нам делать? Об этом спрашивали меня женщины у колодца, рабочие у красильных баков, хозяева мастерских и мои собственные дети за ужином. Что нам делать?

Мэтьюз выдержал паузу. Проклятый вопрос навис над прихожанами, как топор палача.

— Но мы формулируем вопрос неправильно, — отчеканил вдруг викарий. — Это вопрос беспомощных и отчаявшихся. Они не только задают его себе, но и сами пытаются отвечать. Однако люди, желающие своими силами решить все жизненные проблемы и ответить на все вопросы, черпают воду из пересохшего колодца. Как следует поставить вопрос? Я скажу вам это. Мы должны спросить себя: чего хочет от нас Господь? Неужели нас так переполняет гордыня, что мы решили, будто с нами происходит что-то из ряда вон выходящее? Неужели мы первые и последние, кто оказался в таком положении? Неужели Господь столь недальновиден, что забыл дать нам Свои наставления на этот случай? — Викарий открыл Библию. — Похожая история произошла в те дни, когда Сын Божий ходил по земле. Римский император взимал налоги. Еврейскому народу налоги императора нравились ничуть не больше, чем нам — королевские. Были те, кто считал, что их незачем платить, и тогда Иисус обратился к этим людям. Вот, послушайте: «И посылают к Нему учеников своих с иродианами, говоря: Учитель! мы знаем, что Ты справедлив, и истинно пути Божию учишь, и не заботишься об угождении кому-либо, ибо не смотришь ни на какое лице; итак скажи нам: как Тебе кажется? позволительно ли давать подать кесарю, или нет? Но Иисус, видя лукавство их, сказал: что искушаете Меня, лицемеры? покажите Мне монету, которою платится подать. Они принесли Ему динарий. И говорит им: чье это изображение и надпись? Говорят Ему: кесаревы. Тогда говорит им: итак отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу»[66].

Викарий вытащил из кармана монету. В воздухе повисла напряженная тишина. Мэтьюз неторопливо осмотрел денежку с обеих сторон. Энди, сидевший слишком далеко, не разглядел, что это была за монета. Скорее всего, шиллинг или полкроны.

— Вот английская монета. На ней изображен английский монарх. А мы — подданные английской короны. Если бы сегодня среди нас находился Иисус и мы дали бы Ему эту монету и задали свой вопрос, Он наверняка бы сказал: «Отдайте королю то, что принадлежит королю, и Богу — то, что принадлежит Богу». — С этими словами Мэтьюз спрятал монету в карман. — Чего хочет от нас Господь? Чтобы мы уплатили корабельный налог!

Это было не городское собрание, шла церковная служба, но здесь, в сквере, пророчествовал городской пророк, которому не смели возражать. И все же кое-кто из прихожан беспокойно заерзал.

— Я знаю, что думает сейчас большинство из вас. — Викарий обвел взглядом притихших людей. — Вы говорите себе: «Но как мы уплатим этот налог?»

Несколько человек кивнули.

Викарий вновь открыл свою потрепанную Библию. Прежде чем приступить к чтению, он попытался воссоздать картину того далекого дня, когда Иисус обратился к Своим последователям.

— Думаю, день, в который Иисус произнес эти слова, был очень похож на сегодняшний. Светило солнце. Небо было безоблачным. И последователи Иисуса сидели на склоне холма, ожидая слова Божьего. Они были бедными людьми, простыми тружениками. Они были необразованными людьми, ведь если бы Иисус хотел обратиться к образованным людям, то говорил бы с Синедрионом. Эти люди были не богаты и не знатны, иначе бы Иисус отправился бы во дворец. Вместо этого Он стоял на склоне холма и говорил с теми, у кого не было ни денег, ни иного имущества. Вот что Он сказал им: «Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело одежды? Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их? Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть? И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: ни трудятся, ни прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них; если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры! Итак не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться? потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам»[67].