Книга Мастерица провокаций, или Одной ночью перечеркнуть все в жизни мужчины - Юлия Шилова

В этот момент Зия обнял меня за плечи. Я уткнулась в его могучую, накачанную грудь и всхлипнула. Я заревела, а он вытирал мои слезы.

— Светлана, не плачь, — говорил он и осторожно гладил меня по волосам. — Я прошу, не плачь. Я тоже думал о побеге. О нашем побеге…

Услышав эти слова, я сразу подняла голову.

— Зия, что ты сказал?

— Я сказал, что я тоже готов бежать. Мы убежим сегодня ночью. Я уже все обдумал и все подготовил.

— Как? А почему ты молчал?

— Я хотел тебе сказать об этом сегодня. Не могу смотреть, как ты страдаешь.

Я расстерялась.

— Зия, ты говоришь серьезно или просто хочешь меня успокоить?

— Я говорю серьезно. Светлана, я хочу бежать вместе с тобой.

— Как со мной? Но ведь твоя родина Турция. Ты не представляешь, что такое Россия. Нет, это невозможно!

— Но я видел Россию на карте. Я читал о ней в книжках. У меня есть даже кассета с фильмом о Москве. Я тебе приносил, но ты не захотела ее смотреть. Ты сказала мне: «Не трави душу». Я не понимаю, что значит «не трави душу», но понял, что тебе это больно… Я знаю, как выглядят Кремль, Воробьевы горы, парк Горького, Поклонная гора…

— Надо же, какой ты продвинутый. Все знаешь… Но ты не представляешь, что значит жить в России. У нас совсем другая жизнь — трудная, грубая. Правительство поднимает пенсию на сто рублей, а коммунальные услуги на пятьсот. Это тебе не служба в гареме.

— Я знаю, у вас там мафия. Я очень много про мафия читал. Глобус, Япончик, Александр Солоник… У меня была такая книга.

— У нас страна бескрайнего беспредела: правительство, полиция, государственные службы — все сверху донизу куплены. Сплошная коррупция, ты понимаешь? По закону ничего не добьешься. Иностранцу в России жить тяжело, чтобы у нас жить, надо в России родиться. А климат? Ты хоть можешь представить, что такое тридцатиградусный мороз и как сильно он обжигает щеки?

— Нет, но я очень сильно хочу это узнать. Светлана, я не хочу оставаться здесь без тебя. Я поеду с тобой. Я буду твоим помощником.

— Кем?

— Помощником. А может, точнее сказать, управляющим.

— Управляющим кого или чего? Ты хочешь мною управлять? — ничего не поняла я.

— Управляющим твоего борделя. Вернее, управляющим нашего борделя.

— Ты хочешь, чтобы мы открыли бордель?

— Конечно. Ты сама о бордель рассказала. Знаю, что в России нет официальных борделей, но тайные есть. Мы откроем бордель. Бордели женские. Приходят господа, заказывают женщин… У нас будет бордель для дам. Дамы заказывают господ. Я знаю, как это совершить. У меня нет опыт, но есть богатый фантазий.

— Зия, но ведь для того, чтобы организовать такой бордель, нужны деньги. Моих драгоценностей не хватит даже на то, чтобы обеспечить моим детям нормальную жизнь…

— Светлана, тут полно денег и драгоценностей. Сегодня ночью мы наберем столько, сколько нам нужно.

— Где, тут?

— Тут полно драгоценностей…

— Они что, не охраняются?

— Я родственник султана, он мне доверяет. Я вырос здесь. Но он сделал меня не мужчиной. — Зия опустил глаза и перешел на шепот: — Я знаю свое место. Я хочу стать твоим другом на всю жизнь, твоим слугой. Я буду тебе предан. Я не хочу оставаться без тебя гарем.

— Зия, ну что ты такое говоришь…

— Я имею ключ. Я знаю, где находятся деньги. Мы бежим. Открываем бордель. У вас есть теплое море?

— У нас в стране? — занервничала я.

— Да. Это должно быть такое место, где теплый, недолгий холод и очень жаркий лето… Где русский отдыхают.

— Море, отдыхающие… Это Коктебель.

Я прыгнула к евнуху на шею и стала благодарно его целовать. Зия раскраснелся и слегка отстранил меня от себя.

— Светлана, ты не должен меня благодарить. Это я хотел бы тебя благодарить.

— Ты? За что?

— Ты позволил мне быть рядом с тобой.

— Зия, но как мы провезем наши драгоценности? У меня нет документов.

— Мы полетим из Стамбул.

— Из Стамбула?

— Да. Полетим грузовой самолет, — уверенно заявил Зия. — В Стамбул работает мой брат. Он владелец авиакомпании. Он поможет.

…Ночью меня вновь посетил султан. Я старалась, чтобы он побыстрее ушел, но султан словно что-то чувствовал и растягивал удовольствие. Сегодня он бросил мне даже пару слов по-турецки, чего раньше никогда не делал. Я лежала, словно бревно, и терпеливо ждала, когда все закончится. Когда султан застонал и зевнул, я сразу смекнула, что сегодня он обкурился больше, чем обычно, и его клонит ко сну. Накинув шелковый халат, он небрежно бросил на постель рядом со мной широкий браслет филигранной работы и удалился.

Как только за ним закрылась дверь, я быстро натянула джинсы и футболку, побросала все свои заработанные украшения в сумочку, которую подарил мне Зия. Взгляд в зеркало сказал мне, что несколько месяцев пребывания в гареме пошли на пользу. Я похорошела и посвежела на султанских харчах и Раисиных целебных кремах. Многочисленные морщинки на лбу разгладились, а кожа стала, как у младенца. Только маска печали была неизбывна, но я ничего не могла с этим поделать. Ничего…

На минуту я представила себя эдакой дамой — на красивой машине, увешанной дорогими золотыми украшениями, с уверенностью в глазах и походкой настоящей хищницы… Эдакая горная лань, на которую оглядываются мужчины и с восхищением смотрят ей вслед. Я бы хлопнула дверцей дорогущей машины и грациозно прошлась на тонюсеньких шпильках… Таких тонюсеньких, что ходить на них — целое искусство, постичь которое не каждой женщине под силу. И вдруг… вдруг я встречаю Костика с беременной женой, которая заметно подурнела, потолстела и просто измучилась токсикозом. Я замечаю в глазах Костика сожаление и вижу, что он страдает и никак не может меня забыть… Он прекрасно знает, что я его никогда не прощу и у нас никогда ничего не повторится. Я мотаю перед его носом ключами от своей новенькой машины и говорю совершенно безразлично:

— Привет, Костик. Привет, родной. Как твои дела? Эта курица — твоя жена? Тебе не кажется, что она слишком полновата для своего возраста? Оно и понятно, родители хорошо кормят. Боже, даже страшно подумать, как она будет выглядеть после родов… Пусть учится у меня. Я родила двоих, смотри, выгляжу как модель… Сейчас смотрю на твою тухлую рожу и понимаю, что ты сыграл определенную роль в моей жизни. Что делать, жизнь женщины такова, что каждый мужчина, который находился или находится с ней рядом, играет в ней свою роль. Ты внес целую гамму штрихов в тот образ, который я себе создала. И все же твоя роль была эпизодической, но никак не судьбоносной. Господи, муж, с которым я прожила десять лет и родила от него двоих детей, сыграл в моей жизни эпизодическую роль, а совершенно незнакомый человек, турок по имени Зия, которого я и знаю-то всего два месяца, — самую что ни на есть судьбоносную.