Книга Дитя в небе - Джонатан Кэрролл

– Эй, ребята! – Мы обернулись и увидели перед собой Доминика с большим шоколадным пирожным в руке. – Не обращайте внимания. Знаю, что предстоит обед, но просто не смог удержаться.

– А где Никапли?

– Играет на компьютере. Пошли, я вас познакомлю. Знаешь, Вертун, на сей раз, я все-таки прихватил с собой ту футболку. Так как, подпишешь?

– Нет.

– Нет? – Мы с Домиником уставились на него.

– Нет, потому что я прихватил для тебя кое-что получше. – Он протянул Доминику свой пакет. В нем оказалась бирюзовая футболка с портретами Вертуна и всей его команды на груди.

– Вот это да! Просто чудо! Спасибо тебе огромное! Даже не знаю, что и сказать.

– Ты ведь уже сказал спасибо, Дом.

– А, Никапли, вот и ты. А мы как раз к тебе.

В его внешности совершенно не было ничего примечательного. Чуть выше среднего роста, темные волосы, очень круглое, с едва заметными оспинками лицо, украшенное очками в металлической оправе, за которыми скрываются совершенно никакие глаза. Руку он пожал крепко, но не раздавил. Костюм, белая рубашка, галстук. Встреть я такого на улице, принял бы, скорее всего, за торговца недвижимостью или страхового агента. Но определенно не за полицейского. И определенно не страшного.

– Что будете брать? У них здесь есть буквально все: китайская кухня, любые деликатесы – в общем, на любой вкус.

– Я, пожалуй, ограничусь сэндвичем с мясом.

– Заметано.

Мы направились к ресторану, а Уайетт с Домиником тащились за нами.

– Как мне вас…

– Можете называть меня Ник, Уэбер. Не стесняйтесь.

Голос у него тоже был ровным и ничем не примечательным. Мне все больше хотелось посмотреть на него в упор, но я не решался.

– А с чего это вы надумали встречаться со мной?

– Доминик говорит, что вы именно такой человек, который мне нужен

– И какой же вам нужен?

– Я попросил его познакомить меня с самым страшным на вид человеком, которого он только знает. Сзади к нам подошел Доминик.

– На самом деле он сказал так: «Какого самого страхолюдного ублюдка ты знаешь?» Понимаешь, Ник, я просто не смог соврать.

Обедали мы сэндвичами и обсуждением последних игр «Лос-Анджелес Лейкерз»117 . Самый страшный из известных Доминику людей чуть ли не после каждого прожеванного кусочка вытирал уголки губ салфеткой и, казалось, очень скучал в нашем обществе.

– Ник, а что было самым страшным событием в вашей жизни?

– Ну, и во Вьетнаме довелось навидаться такого, что поневоле крепко задумаешься. А уж когда так давно работаешь в полиции… Хотя нет, погодите минуточку! Да, могу вам точно сказать: самый страшный случай у меня был в детстве. Может, это покажется вам странным, но, кажется, я понял, что вы имеете в виду.

Когда мне было лет шесть или семь, мы с матерью в первый раз отправились с ночевкой к бабушке, которая жила в собственном доме в Уилкоксе. Милейшая старушенция. Но я все равно был страшно взбудоражен, поскольку еще никогда не спал не в своей постели. То есть для меня это было большим событием, понимаете? Ну, так вот, когда мать отправилась на покой, мы с бабушкой остались смотреть «Неприкасаемых»118 и лакомиться карамельным мороженым, которое она приготовила к нашему приезду. Я был просто на седьмом небе: смотрю «Неприкасаемых», никто не гонит в постель в девять вечера, мороженое… В конце концов настало время отправляться в койку. Мне предстояло спать в постели вместе с бабушкой и, едва я успел забраться под одеяло, как тут же мгновенно выключился, будто лампочка.

И вот, может, полчаса спустя, я вдруг просыпаюсь от страшных звуков, издаваемых каким-то гигантским долбаным монстром, причем прямо рядом со мной. Представляете? То есть я хочу сказать, что он был совсем рядом. И рычал так: хрррра-аа….глллллккк….хрррааа… Я мгновенно проснулся, но что я мог поделать, убежать что ли?

Я хотел было просто улыбнуться, но не смог удержаться от смеха, который попытался скрыть, прикрыв рот рукой. Напрасно. Все трое уставились на меня. Никапли улыбнулся.

– Представляете, да?

– Представляю и понимаю! Сколько, говорите, вам тогда было лет?

– Шесть. Сами, небось, помните, как в те годы бывало страшно.

Доминик взглянул на нас.

– Так что же, черт возьми, случилось? Что там был за монстр?

Ник посмотрел на меня и подмигнул.

– Чудовищем оказалась моя храпящая бабка! Вот что это было за рычание. Просто я никогда раньше не слышал храпа. Можете себе вообразить, кем представляется громко храпящий в темноте взрослый шестилетнему мальцу?

– Ладно, будет тебе заливать-то, Ник. Так я и поверил, что у тебя самое страшное воспоминание в жизни – храп твоей бабушки, а не…

– Ей-богу, в жизни сильнее не пугался, Доминик. – Никапли сказал это так, будто упал нож гильотины. При этом очарование и нежность, буквально пронизывавшие его рассказ, будто умерли, а мы остолбенело уставились на человека, произнесшего последнюю фразу.

После этого мы с ним встречались довольно часто, но я так и не заметил в нем той «ужасности», которую приписывал ему в разных страшных историях Доминик. Единственное, в чем я приметил нечто угрожающее, так это дьявольский тон, каким он выговорил те последние несколько слов. Но я был вполне удовлетворен. Я нашел нашего Кровавика.

8

Саша просто поверить не могла, что я действительно уезжаю. И нам с Уайеттом пришлось по очереди убеждать ее в моем скором возвращении не позднее, чем через неделю. Зачем я собирался в Нью-Йорк? Уладить кое-какие дела перед тем, как я начну работу над «Полночь убивает». Почему они не могли подождать до лучших времен? Потому что, отчасти, это было связано с фильмом: мне нужно было переговорить с несколькими тамошними актерами, которых мы хотели привлечь к участию в съемках.

Накануне моего отъезда мы с Уайеттом составили список участников Раковой Труппы по нашему мнению подходивших для того, что мы намерены были попробовать, а потом сделать с нашими эпизодами. Именно эпизодами, во множественном числе, поскольку после просмотра сохранившихся материалов мы поняли: если мы хотим, чтобы фильм приобрел хоть какой-то смысл, кроме пропавшего потребуется снять еще, минимум, два.

Назвать «Полночь убивает» хорошим фильмом было невозможно, даже сильно напрягая воображение. Сама идея была еще куда ни шло: Кровавик на сей раз предстает в виде проповедника, который вбивает людям в головы, что его «философия» не только убедительна, но и единственно верна. А где-то на середине фильма мы обнаруживаем, что, на самом деле, это вовсе не Кровавик, а…

Разных вывертов и неожиданных поворотов сюжет делал больше, чем угодившая в костер змея. Фил просто взял и заменил настоящее повествование разными сюрпризами и трюками. Вас постоянно потрясали все новыми ужасами, зверствами или отрезанными частями тела, но сюжета, как такового, не было. Все очень просто. Первое, что сказал Уайетт после того, как мы просмотрели материал, было: «Здесь нужен не эпизод, а врач-проктолог!». Я был с ним вполне согласен, и нам пришлось убить кучу времени, решая, что предстоит сделать.