Книга Агни Парфене - Светлана Полякова

Мальчик посмотрел на него — Нико снова почудилось напряжение в этих синих глазах, — он тут же отвернулся, продолжая разговор с Елизаветой — долетали только обрывки фраз, и сначала Нико казалось, что они говорят по-румынски, слова были такие же певучие и гортанные — «монастырья», потом — долетело как усталый вздох: «И адъя му телиони» — это сказал мальчик, а Елизавета сочувственно кивнула и ответила: «Эфхаристо», — и он понял — они говорят уже по-гречески.

Потом мальчик махнул рукой, приглашая пройти внутрь, — и Елизавета, обернувшись к нему, сказала:

— Тебе повезло. Мы сможем переночевать в замке. Но Влад сможет появиться лишь к вечеру, позже. Поэтому — пока мы отдохнем в монастыре, пообедаем, я покажу тебе окрестности. Здесь красиво.

— Одну ночь?

— Да.

— А потом? Что будет потом? Ты же знаешь, я не могу теперь в Прагу. И в Россию мне лучше не возвращаться…

— Не волнуйся, — улыбнулась она ему. — Не волнуйся, завтра все решится. И мы что-нибудь придумаем…

Ему показалось, что ее голос печален, как колокольный звон в этом монастыре. Как предсказание беды.

Впрочем, он просто устал. Он действительно устал, он так был измотан, ему нужно было отдохнуть.

Колокола все звонили. Они шли по узкой дорожке. К трапезной, как объяснила Елизавета.

Он чувствовал себя одиноким. Почему-то вспомнился маленький щенок, которого однажды не пустили в теплый дом, и он — скулил, а мать его не пускала, и — сейчас ему казалось, что он сам такой же — как этот щенок…

А еще зазвонил мобильник, он хотел ответить — но мальчик-монах, обернувшись, сказал что-то очень строго, и Елизавета перевела — выключи мобильник. Тут нельзя…

Он выключил. Да и номер звонившего был ему неизвестен. После этого и в самом деле стало спокойнее — они уже входили в трапезную монастыря, там было пусто, только седой старик сидел в углу и смотрел в окно.

Когда они вошли, старик обернулся. Глаза у него были бледно-голубые, и Нико казалось, что старик смотрит мимо него, что он — слеп. Но — старик слегка раздвинул губы в улыбке и сказал:

— Привезли… Ну, слава Богу! Хоть одного привезли…

Он говорил по-русски. Сначала Нико обрадовался — ему порядком надоело это гортанное щебетание. Да и старик казался приветливым — в конце концов, вдали от Родины и монаху-черноряснику русскому рад будешь.

— Привезли, — радостно заулыбался он.

— И хорошо. А то — душа вся в дырах да черная. Подлечить бы тебя — да трудно это. Как в больнице говорят-то? Лекарствами уже не обойтись. Нужна операция.

Нико нахмурился — ему совсем не хотелось слушать дурацкие проповеди. И к чему говорить о душе, что, он может ее видеть?

Он хотел ответить дерзко, но — одумался. Куда ему идти? Он ведь сейчас зависит от них. От Елизаветы. От мальчишки. От старика. Может, старший брат нормальный будет. Раз у него какой-то замок…

— Один мужик поехал в лес за дровами. Утомившись от трудов, лег отдохнуть под большим дубом и, смотря на ветви дуба и видя на нем множество крупных желудей, подумал: «Было бы лучше, если бы на дубе росли тыквы». С этой мыслью закрыл глаза, и вдруг упал один желудь и больно ударил его по губам. Тогда мужик и говорит: «Я ошибся, Бог умнее меня и хорошо устроил, что на дубе желуди, а не тыквы», — проговорил старик. — Так и ты — радуйся, что желуди, а не тыквы.

Он засмеялся.

И повернулся к мальчику:

— Накорми его. Он так голоден и так устал, что ему не хватит сил выучить урок.

Нико встрепенулся — посмотрел на старика с вызовом, хотел сказать: «Я не маленький мальчик, мне нет нужды в ваших уроках». В груди закипало раздражение, — но старик смотрел со спокойной, насмешливой и участливой улыбкой.

— Все, что ты творишь, — выходки неразумного мальчишки, — проговорил он тихо. — Мальчишки, который из кожи вон лезет, чтобы показать всем, что он умный и самостоятельный, — а на деле он глуп, и труслив, и дерзок, не более того. Там, где мерещится свобода, нередко оказывается тюрьма. Зачем телу свобода, если душа — в оковах?

— Моя душа свободна. Мой разум, вернее, — поправился Нико.

— Душа… — засмеялся старик. — Именно душа. Она же у тебя скована ржавыми цепями. Ржа пожирает уже и ее, одни лишь дыры скоро останутся, и все твои метания — это лишь следствие болезни твоей души. А — так как тебе больно, ты хочешь, чтобы и другим стало так же больно. Вот и придумываешь, как сделать так, чтобы кому-то стало так же больно, как тебе. Чтобы — твоя ржа дотронулась до их душ… Тебе нужен урок.

Он встал.

— Мне же пора на молитву. Время подходит — сторож с Сеира кричит…

Он что-то тихо сказал мальчику — тот кивнул, и они вышли вдвоем — Нико удивился, что их движения так легки, словно они оба ходят не по земле, а немного — над ней.

Они остались вдвоем с Елизаветой — та молчала, и — когда подняла глаза, ему показалось, что смотрит она на него с состраданием.

Он решил, что она думает, будто ему тяжело тут, в монастыре.

— Мне не тяжело, — сказал он. — Мне любопытно… Например, вот эта икона… Кто это?

Икона в самом деле привлекала его внимание — она висела в самом центре трапезной, на стене, и изображала темноволосого мужчину с грустными глазами в одеянии средневекового князя.

— Это основатель монастыря и местночтимый святой, — сказала Елизавета. — Мы принадлежим к его роду. Князь Влад…

Он подошел ближе. Прочитал надпись и, не выдержав, рассмеялся:

— Князь Влад? Тепеш? То есть — Цепеш? Дракула — местночтимый святой? И это вот — ваше христианство…

Елизавета усмехнулась.

— Жил да был на свете кровожадный князь Дракула. Он сажал людей на кол, поджаривал на угольях, варил головы в котле, заживо сдирал кожу, разрубал на куски и пил из них кровь… — проговорила она, глядя при этом на икону с любовью. — Да, так рассказывал некий писатель Брэм Стокер, устами Ван Хельсинга… Идея «превратить» Дракулу в вампира возникла только в XIX веке. Состоявший в оккультном ордене «Золотая Заря» (он практиковал черную магию) Брэм Стокер заинтересовался этой исторической личностью с подачи профессора Арминиуса Вамбери, который был известен не только как ученый, но и как венгерский националист. Так и появился граф Дракула — литературный персонаж, постепенно превратившийся в массовом сознании в главного вампира всех времен и народов. Заметь — как все охотно поверили тому, кто сам — нечист.

— Но — не на пустом же месте появилась легенда, — начал Нико.

— Князь Влад по сей день покоя не дает врагам христианства, — проговорила Елизавета. — Клевета и ложь, ложь и клевета распространяются по земле… Но — раз ненавидят так до сих пор враги, значит, такова сила… Однако:

Час настает, и громкий судный глас