Книга Отель `Трансильвания` - Челси Куинн Ярбро

— Спасибо, Эсташ, — произнес владелец кареты.

Свет фонарей озарил хорошо пошитый, но несколько старомодный дорожный костюм и добротные башмаки с низкими каблуками. Гость был статен, довольно высок, лицо его выдавало в нем человека видавшего виды и достаточно пожилого. Голубоватые, как льдинки, глаза уставились на лакеев.

— Эй, любезные, доложите графине, что прибыл ее брат.

Те разом засуетились. Кто-то кинулся в дом, другие взялись за багаж, старший лакей распахнул, кланяясь, двери. Гость вошел в холл и остановился. К нему уже подбегала Мадлен. Ее розовое домашнее платье трепетало от спешки.

— Батюшка! Боже мой, как я вам рада! — Она засмеялась и прильнула к отцу. — Ох, как я скучала!

Маркиз де Монталье неловко приобнял дочь и тут же от нее отстранился.

— Медлен, я тоже скучал, но… погоди же. Тебя не узнать, ты так расцвела и… так модно одета.

— Не говорите так, — быстро сказала Мадлен, поглаживая его локоть. — Вы мой отец, как вы можете меня не узнать?

Он улыбнулся.

— Ну разумеется. Я не имел в виду ничего обидного, моя милая. Просто ты должна понять и меня. Я отослал от себя ребенка, а встретил светскую барышню. Что ж, такова, видно, доля любого родителя.

Они уже шли через холл, и Мадлен улыбалась отцу, крепко держа его под руку.

— Мы как раз ужинаем, идемте скорей. Повар тетушки просто великолепен. Сегодня помимо всего прочего он обещал нам телятину — с грибами, с паштетом из куриной печенки и с ветчиной. Я уверена, вам это понравится.

— Дитя мое, я ведь еще не обедал, — рассмеялся маркиз. — Но день, проведенный в пути, не дает мне возможности пойти с тобой прямо сейчас. Дорожные запахи в меня просто въелись.

— Уверена, что все это не имеет значения, — отмахнулась Мадлен.

— Это имеет значение. Ты должна позволить мне хотя бы умыться. Я не могу сесть за стол в таком виде. Я испорчу трапезу всем остальным.

Он осторожно поцеловал дочь в обе щеки, затем сказал:

— Я присоединюсь к вам в течение часа. Эсташ уже, наверное, разложил мои вещи. Я не был в Париже лет двадцать, но правила хорошего тона еще не забыл.

Медлен упрямо вздернула подбородок.

— Я бы предпочла, чтобы вы пошли вместе со мной.

Возникшее напряжение, к счастью, разрядил подошедший лакей. Он поклонился маркизу.

— Я позволил себе, ваша честь, препроводить ваши вещи в отведенные вам покои.

Маркиз величаво кивнул и протянул ему ливр.

— Благодарю.

— Отец, умоляю вас, приходите к нам поскорее.

— Хорошо-хорошо. Поклонись от меня графине и графу, скажи, что я не заставлю себя долго ждать. Должен заметить, я страшно проголодался и буду рад, если мне приготовят немного овощей и омлет.

— Я скажу тетушке, она распорядится, — Мадлен судорожно вздохнула и припала к отцу.

— Дитя мое, ты теперь взрослая девушка, — произнес маркиз с мягким укором. — Ты не должна вести себя так. Как отцу мне очень лестно подобное проявление нежности, но в соответствии с правилами приличия тебе надлежит сдерживать такие порывы, Мадлен.

Он поднес ее руку к губам и галантно поцеловал запястье.

— Мы скоро увидимся и поговорим обо всем.

Лакей, все это время стоявший как истукан, оживился.

— Если вы закончили, сударь, идемте со мной.

— Да-да, — ответил маркиз. Он оглядел холл и стал неторопливо подниматься по лестнице.

Медлен проводила его взглядом. Непонятное разочарование нарастало в ней как темный прилив. Она ощутила безумную радость, обнимая отца, — это правда, и она чувствовала, что любовь к нему в ней по-прежнему очень сильна. Но разговор словно возвел между ними стеночку отчуждения; ей даже показалось, что он как-то расстроился, увидев ее. Отец всегда был довольно сдержан, тут ничего не изменишь, но сейчас его холодность царапнула Мадлен сильней, чем всегда.

Она постояла с минуту и неохотно пошла к столовой. Телятина уже не прельщала ее. Девушка двигалась медленно, вид у нее был недовольный. Сдвинув брови, она остановилась возле окна и вгляделась в ненастную темень, затем провела пальчиком по серебристой струйке дождя. Ей отчаянно захотелось, чтобы Сен-Жермен оказался рядом. Он был здесь, но ушел около часа назад, сопровождаемый музыкантами. Зачем он ушел?

Медлен поморщилась, выбранив себя за глупые мысли, и побрела дальше.

Столовая располагалась в северной части дома и выходила окнами на небольшую террасу. Летом в погожее время французские окна ее пребывали распахнутыми и обедающих овевал ветерок. Но и в ненастье уют этого помещения — с его старинной ковки подсвечниками, большим камином и тяжелыми бархатными портьерами — заставлял забыть о заботах и тяготах дня.

Огромный обеденный стол вишневого дерева — на двадцать четыре персоны — освещался тремя хрустальными люстрами. Граф и графиня сидели на разных его концах и, поглядев на Мадлен, разом умолкли. Пока девушка усаживалась подле графини, в помещении царила мертвая тишина. На бело-зеленой скатерти играли белесые тени.

— Это Робер? — спросила рассеянно Клодия и улыбнулась, чтобы сгладить неловкость.

— Да, Он решил переодеться с дороги. Думаю, это займет у него какое-то время.

Девушка оглядела свою тарелку с таким видом, словно там находилось нечто совсем несъедобное.

— Что с тобой, моя дорогая?

Мадлен покачала головой.

— Ничего. Наверное, ничего. Но он кажется таким», таким недовольным…

— Ну, — Клодия серебряной вилочкой подцепила грушу, вымоченную в бренди, — Робер и по натуре-то не очень любезен, Мадлен. А тут еще и усталость после долгого путешествия, и город, где он не бывал множество лет. Ему ведь пришлось покинуть.

Париж после скандала Немудрено, что переживания захлестнули его.

Она позвонила в крошечный колокольчик, и через мгновение возле стола выросли два лакея.

— Можете переменить посуду и подавать горячее.

— Слушаюсь, госпожа, — поклонился один лакей. Другой поспешил к графу, заметив его кивок.

Жервез тихо отдал ему какое-то распоряжение, затем обратился к Мадлен:

— Возможно, вашему батюшке что-нибудь нужно?

Девушка встрепенулась.

— Ах да! Я чуть было не забыла. Он, если можно, просил подать ему овощи и омлет. Известите об этом повара, — сказала она убиравшему посуду слуге. — Но не торопите его. Батюшка прокопается около часа. — Ее вдруг смутил озадаченный взгляд Клодии. — О, простите! Я… я совсем потеряла голову и распоряжаюсь тут как хозяйка!

Графиня похлопала племянницу по руке.

— Пустяки, дорогая. Ты вольна делать здесь все, что захочешь. Приятно видеть, как дочь заботится об отце.