Книга Саракш: Кольцо ненависти - Владимир Контровский

— То, что тебе неведом язык племени гор, — медленно проговорил вождь, — это не так важно. А знаком ли тебе этот язык, пришелец со звезд? — и старейшина произнес длинную тираду на певучем, чуть свистящем языке, абсолютно незнакомом Максиму Каммереру.

Хорошо, что я сижу, подумал Максим, а то можно было бы упасть от изумления. Во-первых, «пришелец со звезд» — это значит, что Птицеловы что-то знают о земном присутствии. А уж слово «звезды» использовано прямо по старым континентальным хроникам. И во-вторых — язык, на котором заговорил вождь, не саракшианский: он не похож ни на один из известных мне языков этого мира — слишком уж нетипичная у него тональность. Эх, сюда бы хорошего структурального лингвиста, он бы разобрался что к чему.

— Нет, Хранящий Память, — ответил он с видимым сожалением, что было нетрудно, — ему действительно был жаль, — этот язык мне неведом. А чей он, вождь Птицеловов?

— Что ж, — старейшина был разочарован, — мы надеялись, что ты тот, кого мы ждали и ждем. Это язык Отцов Небес, наших прародителей, давших жизнь племени гор и обещавших вернуться, когда придет срок и мир наш окажется на грани гибели. Жаль, Святой Мак… Хотя это может означать лишь то, что ты из другого племени звездных людей. Мы знаем — обитаемых миров множество и они населены множеством народов.

Спокойно, сказал себе Максим. Потомки небесных богов — это обычная мифология, знаем мы про такое, читали. А вот абориген замкнутого мира, с поверхности которого не видно звезд, рассуждающий о множественности обитаемых миров так, словно речь идет о чем-то обыденном и само собой разумеющемся, — это уже любопытно. Очень любопытно, так что не зря я сюда приехал, и лучше мне спрятать подальше снисходительность и мысли о примитивных дикарях, рудиментах прошедших эпох.

— А где Ирри Арритуаварри? — спросил он, чтобы получить маленькую передышку и собраться с мыслями. — Ваш посланец, приходивший к нам в Город, — я его не вижу.

— Ирри нет — он ушел к живущим в личине зверя. Он разведчик — у него своя тропа. Разве тебе, — в голосе горца прозвучала едва уловимая ирония, — не хватает собеседников? — он обвел рукой сидевших у костра. — Мы все готовы говорить и слушать, Святой Мак.

— Ирри был первым человеком вашего народа, которого я встретил, — пояснил Максим (еще и личина зверя!), — поэтому я о нем и спросил. А людей для беседы здесь достаточно, Хранитель Памяти (кажется, получилось нормально — вежливо, но с достоинством). Расскажи мне о ваших прародителях, вождь, — может быть, мне что-то известно о них.

Рассказ вождя был обстоятельным, и хотя он очень напоминал типичные легенды, широко распространенные во многих мирах, Максиму удалось извлечь из него рациональное зерно. Если отбросить мифологию, заключил он, можно предположить, что всего несколько сотен лет назад некий народ — Небесные Отцы, как называли их горцы (это наверное традиция на Саракше — Отцы, простая мезолитическая, но традиция!), — провел на Саракше генетический эксперимент, изменив дикое горное племя и создав сообщество Птицеловов — тех самых, которых он сейчас видит. Возможно, хотя мотивы неясны — зачем это было нужно? И главное — кто они такие, Отцы эти Небесные? Кто они, эти генетические экспериментаторы? В известной человечеству части Галактики нет реальных кандидатов, а сами земляне несколько сот лет назад были заняты другими делами. И тем не менее — факт налицо, вот он этот факт, сидит себе у костра и смотрит на меня золотистыми глазами, в которых светится ясный разум — который так хочется видеть в глазах учеников. А если местные, то кто? Да, вот это задачка…

— И Небесные Отцы, — завершил Хранящий Память, — завещали нам зажечь огонь настоящего разума на этой планете — это и есть Предначертанное. Я все сказал, Святой Мак, теперь я хочу послушать тебя.

— Мы недавно вышли на звездные дороги, — начал Максим, взвешивая каждое слово, — и мы не знаем тех, кого вы называете Отцами Небес. Но Вселенная велика, и, может быть, ваши прародители еще вернутся. Ну, а пока — пока мы, люди Земли, готовы вам помочь, если, конечно, вы примете нашу помощь.

— Нам нужна помощь, — веско произнес старейшина, — потому что… — и вдруг перебил сам себя, обращаясь к женщине в длинном плаще, сидевшей по другую сторону костра: — Ты хочешь что-то сказать, Слышащая Тишину?

— Да. Меня зовет Мать Матерей — она хочет поговорить с той, что идет рядом со Святым Маком.

С этими словами она встала, подошла к входу в ближайшую пещеру и сделала Раде приглашающий жест рукой.

— Пойдем со мной, женщина долин, — тебя хочет видеть наша Мать Матерей.

К удивлению Максима, Рада, все это время сидевшая молча и молча слушавшая, так же молча встала и спокойно пошла к пещере.

Это еще куда, забеспокоился Мак, что им нужно от моей Рады? Помнится, Ирри, как его там, настаивал, чтобы мы приехали вдвоем..

— Не беспокойся, — произнес старейшина, заметив тревогу гостя, — с твоей спутницей не случится ничего дурного. С ней хочет поговорить наша Мать Матерей — это важно.

— О чем?

— Не все сказанное женщиной женщине надо знать мужчине, равно как и женщинам не нужно знать все, о чем говорят между собой мужчины.

Голос вождя Птицеловов звучал ровно и спокойно, однако Максим — впервые за все три года своего пребывания на Саракше — испытал довольно странное чувство. Вот ведь вопрос, кто тут из нас «пришел со звезд», подумал Максим, взглянув на неподвижное лицо старейшины в мерцании багровых отсветов пламени. Дети Неба, надо же. И я, получается, вовсе не из племени их Отцов Небес, я тут так, случайно заблудившийся и совсем не тот, кого они ждали. Но кто же они, эти Отцы Небес? Вот тебе и дикие горцы-аборигены — интересный расклад, очень интересный… Не удивлюсь, если они и в самом деле могут читать хоть часть моих мыслей.

Он почувствовал на себе внимательный взгляд вождя и успел заметить легкую тень улыбки на его губах. А может, и умеют… Максим быстро взял себя в руки. Даже если так, то что из этого? На Земле есть ридеры, феномен известный, так по чему бы ридерам не быть и на Саракше? Вспомним дисциплину мысли, а то разбаловал тебя твой обитаемый остров, разбаловал, прямо скажем. Привык быть Святым Маком, да? То-то же, Максим Каммерер!..

— Твой народ когда-нибудь видел звезды? — спросил Максим, подчиняясь какому-то внезапному внутреннему импульсу.

— Нет, — ответил старейшина — Но мы знаем, что они есть. Там, — он поднял лицо к темному слепому небу. — И когда-нибудь мы увидим эти звезды — обязательно. Но пока наша жизнь здесь, на земле — на этой земле.

Где вы — хозяева, мысленно добавил Максим, а я всего лишь гость, и гость незваный. Вы тут в своих горах разбирались с такими гостями просто и без затей — что будет, когда вы станете хозяевами всей планеты (именно «когда», а не «если»)?

— Вам известно, что такое башни противобаллистической защиты?

— Мы знаем о Темном Голосе, — спокойно отозвался Хранящий Память. — Но нам он не опасен — мы его не слышим.

Вот это да! Птицеловы иммунны к излучению! Кем бы ни были ваши Небесные Отцы, они постарались на славу… Какой сюрприз для Рудольфа — саракшиане, не один, не десять, а целый народ, причем достаточно многочисленный и невосприимчивый к полю. И что теперь будет делать Сикорски со своей позитивной реморализацией всей планеты? Мы просто самоуверенные идиоты, растерянно подумал Максим, идиоты, считающие себя умнее всех…