Книга Остров Буян - Сергей Шведов

— Все готовы? — спросил он слегка охрипшим голосом.

— Хохлова нет, — пискнул из угла фюрер.

— Бонапарт уже на сцене.

— А как же супруг Веры Григорьевны? — спросил Цезарь.

— Он явится в свой черед. Жанна, вы готовы?

— Внутренне да, но мне надо переодеться.

— Через пять минут начинаем, господа. Как прозвенит третий звонок — всем быть на сцене.

Варлав любезно подхватил порозовевшую Жанну под руку и покинул помещение, где в горестном недоумении застыли два потрясателя Вселенной и ваш покорный слуга.

— Это будет самый бездарный спектакль из всех, в которых я участвовал, — простонал Закревский.

— Чего уж там, — махнул рукой Цезарь и опасливо покосился в мою сторону.

— А я текст забыл, — спохватился я. — Видимо, перегрелся на солнце.

— Да какой у вас текст, молодой человек, — махнул рукой Закревский, — рычите только погромче и размахивайте руками. Мы тут недавно «Аленький цветочек» играли, вот там был текст! А как всё хорошо закончилось! Добрый молодец и красна девица сыграли свадебку. Я там был, мед-пиво пил…

— По усам текло, а в рот не попало, — дополнил фюрера Цезарь.

— Вы только нас не перекусайте, почтеннейший Вадимир, — заискивающе попросил Закревский. — Я ведь всего лишь подручный при благородном отце.

— А кто у нас благородный отец? — удивился я.

— Гай Юлий Цезарь, естественно, — пояснил мне актер. — У Гитлера, как вы знаете, детей не было. Вас что же, даже с сюжетом не ознакомили?

— Увы, — развел я руками. — Всё спешка, спешка.

— Вот это организация процесса, я вас умоляю, — возмутился Закревский. — Выталкивают человека на сцену, не объяснив ему сверхзадачу спектакля. Значит, так, молодой человек: вы Ромео, она Юлия из рода Юлиев. Девушка влюбилась в вас безумно, и вы в нее тоже. Но вы Ромео со специфической репутацией, то есть демон. А у Юлии есть жених, некий барон де Френ. И вот в самый ответственный момент он появляется на сцене с мечом в руке и пытается вас убить. Благородный отец Цезарь Цезаревич в ужасе. Его дочь спуталась черт знает с кем. Извините, конечно, за грубость, Вадимир, но из пьесы слов не выкинешь. Чтобы отомстить демону, соблазнившему его дочь и убившему будущего зятя, то есть вам, он обращается к знаменитому чернокнижнику, его играет, точнее, изображает господин Варлав (актер он никудышный, но это исключительно между нами), и этот колдун вызывает на подмогу доблестных воителей, то есть нас с Наполеоном. Дальше происходит битва демонических сил с нашими армиями, но это уже скорее за рамками сцены.

— А кто победит? — полюбопытствовал я.

— А черт его знает, — пожал плечами Закревский. — Финал у этого спектакля остался открытым. Тот же господин Варлав лишь загадочно улыбнулся в ответ на мой вопрос.

— Дешевая мелодрама с элементами фарса, — сделал я свой вывод.

— А я что говорю, — вздохнул Закревский. — Поручили бы дело профессионалам. А то ведь сюжетец — полное фуфло. Репетиций не было. Изволь играть с листа. Ну я-то ладно, уж фюрера как-нибудь слеплю. А вот у Вацлава Карловича очень сложная роль. Какая гамма чувств и переживаний! Это же надо сыграть. А он первый раз на сцене. Да, не забудьте переодеться, молодой человек. Костюм, правда, не Ромео, а герцога Орсино из «Двенадцатой ночи», но ведь и вы не юноша.

Скажу откровенно, я так и не понял, зачем Варлаву понадобился этот дурацкий спектакль. Что и кому он собирался этим доказать? Может, в этом была какая-то хитрость, какой-то отвлекающий маневр? Ведь собрал он на сцене почти всех людей, побывавших в Вавилонской башне, за исключением Борщова и покойного Чарноты. Впрочем, покойный Чарнота тоже был здесь, но Варлав, судя по всему, об этом даже не догадывается. И в эту минуту я не был уверен, помешает ли мое присутствие Варлаву в достижении цели или наоборот, поспособствует. А не пора ли уносить отсюда ноги и тем самым сорвать спектакль? Пока я раздумывал над вопросом, быть или не быть мне на сцене драматического театра, раздался третий звонок.

— Ну, — торжественно произнес Закревский, — с премьерой вас, дебютанты. Ни пуха ни пера.

— К черту, — дружно отозвались мы с Цезарем. Цезарь был облачен в тогу. Голову его украшал венок из листьев, но вряд ли лавровых. Смотрелся он вполне пристойно и в каком-нибудь районном клубе, на фестивале сельской самодеятельности, наверняка бы сорвал бурные аплодисменты зала.

— Кинжал забыли, ваше высочество, — спохватился Закревский, передавая мне предмет, от которого за версту несло бутафорией. Я попробовал его обнажить, но кинжал составлял с ножнами одно целое. Тем не менее это бутафорское оружие я всё-таки прицепил к поясу и решительно шагнул на сцену.

Зря, между прочим, Закревский волновался по поводу света, его на сцене было столько, что я невольно зажмурился. И совершенно напрасно это сделал, поскольку, не пройдя и трех шагов, споткнулся о какую-то железку и растянулся в полный рост на сцене. В зале засмеялись, из чего я заключил, что зрители там всё-таки есть. Не успел я встать на ноги, как на сцену впорхнуло очаровательное создание, почему-то белокурое, которое защебетало сладким до приторности голосом:

— Ты здесь, любимый, ты пришел. Для бедной Юлии твое явленье в радость.

— Пришел, — охотно подтвердил я. — Бежал, летел, вот, думал, счастье близко. Да вот споткнулся о порог, разбил колено, повредил мениски…

— Ты что несешь? — зашипела мне на ухо рассерженная Верка. — Какие еще мениски?

— Зато в рифму, — не остался я в долгу, разглядывая декорации.

Надо признать, что сцена была убрана со вкусом. Кулисы из черного бархата, падуги из того же материала, что, безусловно, сразу же настраивало зрителей на минорный лад. На заднике было нарисовано что-то среднее между средневековым замком и римским палаццо. Я, между нами говоря, слабо разбираюсь в архитектуре, но художник, изобразивший на огромном полотне это сооружение, разбирался в ней еще хуже. По моим прикидкам здание должно было рухнуть на головы приемной комиссии еще во время сдачи объекта. Оставалось утешать себя тем, что замок нарисованный и его разрушение серьезными травмами нам не грозит.

— Родитель и жених сегодня на охоте. Для нашей встречи это добрый знак.

— Пусть их тревожит там, во чистом поле, лишь звук рожков да лай собак.

— Хорошо сказал, — прошептала Верка. — Но пора переходить к делу.

— К какому еще делу? — не понял я.

— Ты должен соблазнить меня, в крайнем случае изнасиловать.

— С какой это стати я буду проделывать подобные вещи на глазах стольких свидетелей и правоохранительных органов.

Нельзя сказать, что в зале был аншлаг, но человек двадцать там сидело. И, приглядевшись попристальней, я обнаружил в первом ряду Мишу с Васей, которые невесть какими путями проникли на представление, совершенно не предназначенное для сотрудников ФСБ.