Книга Повелительница снов - Ирина Дедюхова

А в тот день, когда Варька взяла очередной доклад по биологии, она был страшно зла. Похвальная грамота по биологии была нужна ей, как кошке пятая нога. Но так уж получилось. Вначале декабря брат потребовал, чтобы она написала стихи про зиму так, как будто бы это он написал. В конкурсе стихов у них в школе разыгрывался комплект шариковых ручек, оформленных в виде гладкоствольных винтовок их знаменитого оружейного завода, и Серега уже нашел на него покупателя в параллельном классе. Варька два дня изнывала в творческих мучениях и выдала, наконец, такой стих:

Лето кончилося вдруг…

Все белым-бело вокруг.

Веселятся, скачут дети —

Снег укутал все на свете!

Любопытными носами мы прижалися к стеклу:

Не покажутся ли сани?

Не услышим ли мы сами

Колоколец перестук?

Дед Мороз! Твои подарки

Ждали даже летом жарким!

С Новым годом, Дед мороз!

Доставай-ка, что принес!

Серега стих одобрил, а комиссия решила, что в нем звучит излишне меркантильный, частнособственнический интерес к Новому году. Короче, приз брату не дали, но обязали писать стихи в школьную стенную газету. Он поставил перед Варькой вопрос о возмещении материального ущерба. Они лаялись два дня. Помирились при активном вмешательстве мамы на условии, что до конца года Варька будет за этого засранца писать сочинения и доклады по зоологии. Разница между биологией и зоологией, с маминой колокольни, была незначительной, что, собственно и вынудило Варьку проявить интерес к этому предмету. После второго ее доклада Серега заранее предвкушал научный триумф.

Но в тот день она просто была зла. И как зла! Накануне Иванов посреди урока послал ей билет в кино, а потом на других уроках он присылал еще три или четыре записочки с напоминанием о том, что вечером они идут в кино. У Вари тогда уже был другой мальчик, конечно, не Клевкин, но он тоже несколько раздражал ее. Ходить совсем без мальчика уже было как-то неприлично, тем более что у него, в отличие от Клевкина, были деньги от продажи папиных марок, и они весело кутили уже на второй кляссер. Мальчик этот умел вставлять дюбеля, ремонтировать выключатели и безропотно ходил по магазинам. Поэтому Варя с большой выгодой использовала его в домашнем хозяйстве. А от Иванова решительно не было никакой пользы, он не умел даже прочистить засорившийся сифон.

И почему она решила пойти в тот вечер с Ивановым? Глупая надежда опять шепнула ей, что вдруг сегодня Иванов решил стать человеком и за все попросит прощения? А она его как раз сегодня и не простит!

Они шли тихим зимним вечером, падал пушистый снежок, Саша был особенно внимательным. В фойе кинотеатра он угостил Варю чем-то сладким, развлекал ее, шутил почти без издевки. Но когда они прошли в зал, выяснилось, что их места расположены в разных концах зрительного зала. Саша был в своем репертуаре, он оставил ее одну в тот момент, когда был по настоящему ей нужен. Фильм оказался достойным его шуточки — какие-то «Жнецы» с толстой развратной бабенкой в главной роли. Варя, возвращаясь домой одна, всю дорогу себя ругала! Ну, как можно было ему верить? Он же никогда не остановится, он всегда будет пытаться унизить ее за что-то неведомое ей. Неужели его все-таки так задело, что у нее когда-то была кроватка, а у него — табурет?

И вот, когда учительница по биологии попросила добровольцев сделать доклад о змеях и применении змеиного яда, Варя первая рванулась с места. Обидеть девушку может каждый, назвать ее змеей подколодной… Ничего! У девушек тоже ядовитые зубки имеются! Варя знала, что Иванов за ее спиной только бессильно выдохнул, когда она активно выразила желание сделать этот доклад. Она знала и как подать этот материал, нутром чуяла. Биологичка с удовольствием дала ей эту тему, но заранее предупредила, что литературы по змеям мало, а книги изобилуют специальными терминами на латыни, что Варе надо бы постараться, чтобы доклад получился живой, с изюминкой. Но именно это и входило сейчас в Варькины планы. Ее невидимые спутники от Иванов тоже не были в восторге. Они, похоже, знали о нем гораздо больше, чем она. Но спрашивать у них об Иванове для Варьки было зазорно. Кто они такие? Они даже не люди! И их неожиданное ликование по поводу доклада о змеях было ей неприятно, подпортило и без того поганое настроение.

Ночью они втроем были в местечке возле Каира, в гостях у коричневого дяденьки с морщинистыми руками, испещренными синими точками змеиных укусов. Он был кем-то вроде потомственного сторожа в тамошнем серпентарии. Воин, что по моложе, уверял ее знаками, что это самое лучшее место для изучения змей. Гадов дедок ловил не только в Сахаре, но и в городе мертвых — мусульманских мавзолеях, которые окружали Каир, подбираясь вплотную к жилым массивам. До утра она слушала неторопливую речь старика, которую почему-то хорошо понимала. Он был семнадцатым по счету змееловом в своем роду, в обязанности которого входил не только отлов змей, но и сбор драгоценного змеиного яда. А раньше, они должны были еще, и готовить специальный состав отравы для нужд высокородных особ. И когда какой-то его предок принес такой яд одному правителю, то тот, прежде чем принять его самому, испытал его действие на пра, пра, пра и еще восемь раз прадедушке рассказчика…

— Раньше змеиный яд добавляли в жвачку из маковых зерен, получалась такая пастилка. Древние думали, что человек засыпает от опиумного мака и практически не чувствует действия яда. Смерть раньше была делом трудным. Телевизоров и проигрывателей не было, поэтому чужая смерть была самым захватывающим развлечением. И каждый мечтал не умереть, а просто уснуть. Считалось, что такие пастилки и дают самую легкую смерть. Но яд песчаной гадюки действовал гораздо быстрее опиума. Человек вдруг чувствовал ледяной холод, который сковывал его обручами. Смерть была действительно скорой, но вовсе не такой легкой. А, главное, потом что-то происходило с душой после смерти… Она никак не могла освободиться от этого холода… Холода вечности…

— Достаточно, Варя! Садись на место! Открываем тетради…

— А что потом, Ткачева? Что после смерти-то? Что потом?

— Суп с котом, Клевкин! Прекрати! Варя, садись!

— Вас, Светлана Ивановна, наверно, в прошлой жизни змеиным ядом отравили! Какая-то Вы холодная… Вас такие вещи совсем не интересуют?

— Замолчи, Клевкин! Ой, зарекалась я, Варвара, больше тебя не слушать! Хорошо так про виды змей и состав ядов доложила, но про убийство змеиным ядом, про холод вечности ты явно хватила через край. Я ведь тебя просила про лечение! Про лечение змеиным ядом!

— Она про лечение и рассказала. Самое лучше лечение, окончательное!

— Ну, ты пожалеешь еще, Клевкин! Посмотри, Ткачева, все же с ума от твоих змей посходили! Иванов, ты что? Спать улегся? Подними голову и смотри на доску! Ой, что это с ним? Иди, Иванов, в туалет, умойся, приведи себя в порядок… Иди! А тебе этого, Варвара, я не прощу! Так и знай! На экзамене по химии я сижу в комиссии, я тебя там в такой холод вечности окуну! Я никому не позволю свои уроки срывать!

Варька даже не могла предположить, что на Иванова это произведет такое впечатление. Нет, она, конечно, надеялась, что впечатление будет сильным, но чтобы такое! Плакать от обычного рассказа о змеях! Хотя сама она тоже часто плакала из-за него. Слезу из нее могла вышибить только неожиданная сильная душевная боль, причинить которую Иванов был большой мастер. Но когда она сделала больно ему, ей тут же стало опять его жаль…