Книга Лесные твари - Андрей Плеханов

– Комплименты мне отвешиваете? – Щеки доктора слегка порозовели. – И что же, позвольте спросить, такой добродетельный и ученый человек, как вы, Демид Петрович, делает в тюрьме?

– Жизнь – такая штука, – сказал Дема. – Еще вчера ты бродил по аллеям и читал стихи Тютчева. А сегодня тебя хватают, бьют по почкам и пихают в камеру, забитую неандертальцами. Кто может гарантировать, что завтра такое не случится с вами? У нас – никто. Самое трудное – доказать, что ты не верблюд. Если оправдываешься – значит, виноват. Потому я не хочу оправдываться, господин доктор. На справедливость человеческую у меня нет основания полагаться. Я полагаюсь только на провидение. Fatum.

– Вот тут написано, – доктор глянул сквозь очки на сопроводительную бумагу, – что, находясь в наркотическом опьянении, вы впали в буйное состояние и жестоко избили своих однокамерников...

– Ага. Изобьешь их. Четверо жлобов против одного инвалида. Что я вас, учить буду, доктор? Вам нужно проводить экспертизу – вот и проводите. Анализ у меня возьмите на наличие в крови наркотических веществ. А насчет моей вменяемости – сами решайте. Вам виднее.

– Да, да, да... – Доктор нервно забарабанил пальцами по столу. – Да. Я вам напишу. Вот. Психически здоров. Вменяем. Признаков наркотического опьянения на момент наблюдения не отмечается. Да. Анализ, конечно, сделаем. Демид Петрович, вам, может быть...

«...вам, может быть, помочь как-то можно? Вот что он хочет сказать. Мальчишка. Сосунок. Себе только навредит. Разве можно такое говорить в присутствии ЭТИХ?»

– Все, начальник! – Доктор даже вздрогнул от громкого голоса Демида. – Базар у нас гнилой пошел. Ты, начальник, заключение свое пиши, а мне на шконку пора. Ужин скоро.

Доктор оцепенело смотрел на Демида и молчал. А потом уголки его рта поползли вверх в горькой улыбке.

Понял.

* * *

Это был день визитов. Демид и не надеялся так скоро увидеть ее. В запасе у него было восемь дней. А может быть, и больше – все-таки он был опасным преступником. Однако он предстал перед ее светлыми очами уже в этот день. И для этого пришлось привести его в знакомое здание ГУВД.

– Гражданин Коробов? – холодно бросила старший лейтенант юстиции Фоминых О.И. – Садитесь.

В комнате остались только она и Демид. Это было не слишком благоразумно – оставаться наедине с таким зверем, как Демид. И это было вполне объяснимо – учитывая предыдущие их сомнительные совместные делишки. От чужих ушей подальше. Не боится? Да нет, боится, конечно. Видел это Демид. Боялась она его, но верила в холодный его рассудок – какой смысл было бросаться на нее сейчас и подставлять себя по всем статьям? Она хорошо знала рационализм своего подследственного.

Подождем. Подождем немного. Поплясать на косточках – не такой уж большой кайф. Когда вся работа сделана и от врага осталась только кучка дерьма – какой тут кайф? Есть только усталость и ощущение новой грядущей опасности. Но верить, что ты победишь – когда-нибудь, невероятно как, верить в это, когда шансы твои призрачны, а жизнь висит на волоске – вот в этом и есть удовольствие. Сомнительное удовольствие эстета, раскачивающегося на паутинке между жизнью и смертью.

Это удовольствие стоит многого, ибо это – единственное удовольствие, которое можно позволить себе в такой гиблой ситуации.

Мечты, мечты... Они сродни мастурбации. Раньше писали, что это вредно. А теперь, оказывается, ничего, можно. Даже полезно. Развивает фантазию и сбрасывает напряжение.

– Ольга, – сказал он. – Отпусти меня: Я не добил Короля Крыс. Он оживет снова.

– Гражданин Коробов! – Взгляд метнула, полный ледяного огня. Значит, не так уж и спокойна была. – Перестаньте называть меня на «ты»! И прекратите рассказывать ваши сказки про Короля Крыс!

– Ах так? – Демид был очень серьезен. – Тогда я лишаю ВАС права называться на «ты»! Очень почетного права. Отныне я буду называть вас только на «вы». И это означает, что я никогда не буду относиться к вам с полным доверием. Также вы лишаетесь с этим права на мое покровительство и возможности вступить когда-либо со мной в интимную связь.

Фыркнула презрительно. Поглядела на Демида так, словно вступить с ним в интимную связь – все равно что спариться с каким-нибудь овцебыком. Уже списала его со счетов? Напрасно, Фоминых, ВЫ это сделали.

– Я полагаю, что вы хотите предъявить мне обвинение? Я требую, чтобы вы сделали это! Я также заявляю, что я невиновен, что вы арестовали меня на незаконных основаниях, чтобы скрыть совершенный вами должностной проступок. И требую адвоката. Диктофон здесь есть? Вы записываете это?

Нет. Диктофона нет. Конечно, это удобная штука – диктофон, но иногда лучше без него обойтись. Воспользоваться привычными средствами. – Фоминых постучала ручкой по чистому листу протокола. – Особенно когда подследственный несет всякую бредятину. Особенно когда подследственный ведет себя неадекватно и находится под воздействием наркотиков...

– Что?! Каких наркотиков? Все это подставка! Я же только что был у психиатра. Вменяем. И наркотиков никаких не нашли.

– Вменяем. Это точно. Тем хуже для вас. Потому что наркотик у вас в крови нашли.

– Как – нашли? Быть этого не может!

– Может. Все может быть. Вот смотрите. – Фоминых достала из дела Коробова Д.П. бланк анализа крови. Все там было – ФИО пациента, дата, название препарата, подпись доктора, круглая печать. Не было только результата анализа. Фоминых взяла ручку и поставила посреди листка два аккуратных креста. А потом приписала снизу, едва разборчиво: «Ср. пол». – Вот видите, – сказала она. – Проба средне-положительная. Употребили вы наркотик, гражданин Коробов, употребили. А за проступки свои надо отвечать. У нас в государстве, знаете ли, наказание за преступление неотвратимо. На том правосудие и держится.

Вот вам и благоразумие. Лопнуло спокойствие Демида к чертовой матери. Взревел он как бык, бросился к ненавистной бабе. Бросился бы. Но руки его были прикованы сзади наручниками к трубе батареи отопления. Свалился Демид на пол, рыча в ярости, уперся ногами в стену и дернул руками так, что наручники впились в кожу до крови. «Ах!» – сказала батарея, потому что металлический крюк, на котором она держалась, пошатнулся и вышел на полсантиметра из стены. «Ох!» – сказала она еще раз, потому что Демид, совсем уже потеряв разум, рвался как бешеный и явно собирался выворотить батарею вместе с корнями и уже почти преуспел в этом.

– Дежурка! – заорала Фоминых в трубку. – Двоих сюда, срочно! У меня тут подследственный с ума сходит!

В комнату влетели двое, придавили Демида физиономией к полу, так, что нос его сплющился, огрели дубинкой по плечам.

– Товарищ старший лейтенант, что с ним делать?

– Обратно посадите. И останьтесь здесь. Оба. Вон он резвый какой. Значит, так мы в протоколе и запишем...

– Это тот самый? Который собак разводил?

– Тот самый.