Книга Укрощенная горцем - Пола Куин

Он построил ей дом, как и обещал.

— Значит, если бы я приехала, мы жили бы здесь?

— Да, если он тебе понравился.

Понравился ли ей дом? Да он само совершенство! Хотя у него не было островерхих башенок, как в Кэмлохлине, и зубчатых стен, высеченных прямо в скале, но к ее милой Шотландии этот дом был ближе всего, что Мейри видела в этой стране. Она смахнула слезинку и отвернулась, чтобы Коннор ничего не заметил. Интересно, сколько времени он искал это место? Сбегающую вниз долину, аромат полевых цветов, прозрачный туман, наползающий на трубу? Видит Бог, Коннор действительно хотел, чтобы Мейри приехала и жила здесь с ним, всегда принадлежала ему, как он ей клялся.

— Какой я была дурой, — тихонько проговорила Мейри, удивляясь, что Коннор не возненавидел ее за упрямство. — Я…

Он не дал Мейри закончить, а закрыл ей рот жадным поцелуем, от которого у нее подкосились ноги.

— Давай начнем все сначала.

Мейри кивнула, отдавая ему свое сердце и свою полную веру в него, и лишь молча улыбалась, когда Коннор подхватил ее на руки и понес к входной двери.

Глава 27

Мейри не разглядела интерьер дома, который он для нее построил. Она вообще ничего не видела, кроме желания в потемневших от страсти глазах Коннора.

— Я люблю тебя, Мейри. И буду любить только тебя до конца моих дней.

Коннор говорил правду. Эта правда читалась в его глазах за упавшими прядями золотистых волос. Он любил ее, любил отчаянно и ничего не мог с этой любовью поделать.

Сердце Мейри разрывалось от счастья. Ей казалось, будто она видит сон. Вот только сны ее не были настолько прекрасны. Коннор любит ее, и никогда не переставал любить! О Боже, неужели такое возможно? Неужели Бог услышал ее детские молитвы и осуществил их сейчас, когда она стала взрослой женщиной? Как могла она потерять столько времени в ненависти к Коннору, в злобе на весь мир за то, что мир отнял его?

Мейри знала, куда он ее несет, и хотела попасть туда вместе с ним. Она не стеснялась и не боялась того, что он сделает. Она была близка с Коннором раньше и много лет мечтала о том, чтобы снова соединиться с ним.

Неужели это действительно он?

Мейри протянула руку и с сомнением коснулась его лица. Коннор улыбнулся и поцеловал ее пальцы.

— Скажи еще раз.

— Я люблю тебя, — прошептал он, сразу догадавшись, что она хочет услышать.

Мейри притянула его голову для поцелуя, и он ответил ей с равным пылом, приоткрыв рот, чтобы чувствовать ее вкус и ответить на страсть, которую она ему предлагала.

Они упали на волшебно мягкую постель.

Мейри понятия не имела, как Коннор одной рукой справился с бесчисленными застежками на ее платье, ведь сама она не могла даже надеть его без помощи. Мейри не было до этого дела. Губы Коннора не позволяли задуматься ни о чем другом. Его горячий, жадный язык касался и обжигал ее как пламя, своей медлительной лаской доводя до безумия. Его руки, нежные, но твердые, воспламеняли кожу везде, где дотрагивались до нее. Мейри почувствовала, как мягкий шелк платья соскользнул с нее. Теперь она осталась в одной тонкой сорочке. Мейри не испытывала смущения от того, что Коннор видит ее почти раздетой. Он знал ее тело, а она знала его. Во всяком случае, Мейри так думала.

Когда он поднялся с кровати и стянул с себя рубашку, обнажив твердые бугристые мышцы, у Мейри захватило дух, и она потянулась к нему. Раньше она видела его раненым, а сейчас он возвышался над своей добычей, готовый овладеть ею. Мейри пробежалась пальчиками по шрамам, которых не было, когда она в последний раз ложилась с ним. Семь лет изменили его: укрепили мускулы, вылепили из него нечто столь совершенное, что Мейри едва могла поверить своим глазам.

Коннор нагнулся, провел губами по ее губам и потянул за тесемки своих бриджей. Мейри видела, как нарастает его возбуждение. Окинув ее жадным взглядом, Коннор хрипло произнес:

— Ты моя, Мейри. — Поцеловал ее и добавил: — И всегда будешь моей.

Мейри знала, что это правда. Ни один мужчина за семь лет не смог даже приблизиться к ней, не завоевал ее сердце. Только Коннор Грант, и так будет всегда.

Он провел руками по ее плечам, взял в ладони груди под тонкой сорочкой и, оторвавшись от губ, стал осыпать поцелуями ее подбородок и шею. Мейри почувствовала, как пылает ее кожа.

Вот его пальцы застыли на вырезе ее рубашки, и Мейри услышала треск разрываемой ткани. Она перестала дышать, ощутив, как обнаженные груди скользнули в его ладони.

— Ты будешь лежать подо мной голая, горячая и мокрая, — прохрипел Коннор, и от низкого тембра его голоса у нее внутри сладко заныло.

Сейчас он был похож на человека… нет, не на человека, скорее на волка, который был много дней лишен пищи и вдруг увидел добычу. Казалось, он хочет проглотить ее, и Мейри была согласна. Без конца отказывая ему, она впустую потратила столько лет. И теперь хотела отдать Коннору то, что всегда принадлежало только ему с того дня, когда он впервые ее коснулся. О Боже, сейчас он снова ее касается, касается везде, каждой частью своего тела. Коннор лизнул ее сосок, и у Мейри потемнело в глазах. Она чувствовала напор его бедер, ощущала, как скрытое в бриджах мужское естество стремится в жар ее лона. Руки Мейри метались у него по спине и замирали, когда его губы жадно впивались в мягкую плоть ее груди, а щетина на скулах царапала кожу. Он принадлежал ей, ей одной. Мейри в этом больше не сомневалась. Ей хотелось получить его до конца, ощутить в себе каждый дюйм его пульсирующего жаром стержня.

Дрожащими ладонями она взяла его лицо, притянула к себе и снова поцеловала. Его губы были шершавыми, а поцелуй — жадным, голодным, страстным. Потом, не отрываясь от его губ и бедер, Мейри оттолкнула Коннора, перевернула на спину и оседлала. Темные пряди ее волос рассыпались по его бедрам и животу. Коннор был не из тех, кто легко сдается, но вызов он принял с радостью. Охватив ее всю одним взглядом, он улыбнулся темной, опасной улыбкой, одним движением разорвал на ней остатки рубашки, стащил их через голову и отшвырнул в сторону. Мейри не возражала. Ей нравилось, что она, обнаженная, сидит на нем верхом и в блеске его восхищенных глаз читает, что он о ней думает.

Тем не менее, Коннор выразил свои чувства и вслух:

— Ты такая красавица, Мейри Макгрегор. Ты погубила мое сердце, но излечила душу.

— А ты, Коннор Грант, властитель моего сердца.

Она слегка оттолкнула его, чтобы стащить бриджи с бедер. О Боже, он действительно вырос! Мейри улыбнулась, несмотря на дрожь, пробежавшую по ее телу, когда его внушительный стержень рванулся на свободу.

— В конце концов, тебе все-таки удалось напугать меня.

— Не верю.

Коннор рассмеялся, а Мейри залюбовалась его лицом. Она знала каждый его дюйм, каждую складку, каждое выражение. Она так тосковала по нему и отдала бы все на свете, чтобы вернуть это лицо в свою жизнь. Все, что Коннор попросит.