Книга Орда. Книга 1. Месяц седых трав - Андрей Посняков

– Только смотрите, друг у друга девок не отбивать! – опасливо заметил Гаарча.

– Ага, – хохотнул Хуридэн. – Как их там различишь, в темноте?

Хуридэн… Баурджин искоса посматривал на парня и все думал – спросить того или нет про украденный пояс. И решил покуда не спрашивать, не тот был момент.

Бескрайняя степь стелилась под копытами коней пахучими травами, и горячий, прилетевший из знойной пустыни ветер куда-то гнал невесомые кругляки перекати-поля. С черного неба на скачущих парней равнодушно смотрели звезды. Залитая серебряным светом луны степь казалась морем, а чернеющие впереди сопки – неизведанными островами, полными тайн и чудес.

Парни ехали всю ночь. Эх, и здорово же было нестись вот так, по серебристой от лунного света степи под звездным ночным небом, черным бархатом накрывавшим сопки! Да есть ли что лучше для юношей, чем ветер в лицо, удалой конь да верные друзья рядом?! Любо, братцы, любо!

Баурджин, как и все, тоже испытывал в этот момент какое-то ирреальное, ничем, казалось бы, не объяснимое счастье, всей душой упиваясь этим ночным рейдом, этим небом, серебряной луной, звездами и, конечно же, степью.

– Хэй-гэй! Мы красные кавалеристы…

Юноша запел было, но тут же подавился попавшей в открытый рот мухой. Брезгливо сплюнув, обернулся и жестом поторопил остальных – показалось, будто бы парни уж слишком отстали.

– Там, за сопками, – летние пастбища Серых Спин, – показал вперед Кэзгерул. – Предлагаю заночевать – не стоит идти в темноте через сопки, вполне можно угодить в какой-нибудь овраг и переломать лошадям ноги.

Баурджин и все остальные вполне согласились с таким утверждением, только лишь Аракча, по своему обыкновению, что-то ворчал себе под нос до тех пор, пока не уснул. Спали здесь же, в траве, стреножив коней и подложив под головы седла. Бескрайняя степь была сейчас мягкой постелью путников, а покрывалом – высокое звездное небо.

Они проснулись, когда красный восход уже окрасил траву огненным светом. Багряные сопки отбрасывали длинные черные тени, было зябко, но, судя по обильной росе, день ожидался погожим, солнечным, теплым.

Баурджин проснулся первым… ан, нет, первым был все ж таки Гамильдэ-Ичен. Да что там первым – мальчишка, похоже, вообще не спал, а сидел вот так, устремив взгляд светлых серо-голубых глаз куда-то вдаль, и мечтал.

– О чем задумался, братец? – улыбнулся ему Баурджин.

– Судя по глупой улыбке – не иначе как о невесте! – прокомментировал Аракча и похабно захохотал.

– А ты помолчал бы! – вскинулся Гамильдэ-Ичен. – Не очень-то тебя тут кто спрашивает.

– Цыц! – шикнул на обоих десятник. – Некогда спорить, давайте живо по коням!

И вновь под копытами степь, и пряный запах трав, и в лицо – жесткий горячий ветер. А впереди – высокие сопки, горы, издалека казавшиеся синими, а ближе вдруг ставшие разноцветными – коричневыми, темно-багряными, красными.

– Поедем оврагами? – обернулся Кэзгерул Красный Пояс.

Баурджин улыбнулся побратиму, кивнул. Свернули, спустились в овраг и – уже скрытно – поехали дальше, пока не достигли покатого склона сопки, поросшего густой травой и цветами – анютиными глазками, ромашками, трехцветными луговыми фиалками, сине-красным иван-чаем, голубыми колокольчиками и васильками, розовым сладким клевером. Внизу, на склоне, паслось тучное стадо коров, было слышно, как лаяли сторожевые псы. Делать нечего, пришлось обходить, таясь по оврагам, меж сопками, в высокой траве.

Баурджин с Кэзгерулом, как и многие из тех, кто постарше, прекрасно понимали всю условность происходящего. Ну, естественно, Жорпыгыл вчера не искал никаких монголов, а с немногочисленной свитой ездил именно к Серым Спинам. Как говорится, у вас – товар, у нас – купец. Вот и договорились, и наверняка уже все предупреждены, и не стоило таиться. Нет, все-таки стоило – обычай такой, да и красиво, одно слово – романтика.

Как и положено, парни подкрались к кочевью с подветренной стороны, чтобы не учуяли псы. Залегли, спрятав в кустах лошадей, укрываясь в траве, подползли ближе… Ага, вот они, девки! Невесты!

Девушки в красивых шелковых дээли – видать, нарочно принарядились ради будущих женихов – поджав под себя ноги, сидели рядком и катали в войлок белую овечью шерсть, делая вид, что полностью поглощены работой. Ага, а одежка-то – как раз для такого труда!

Парни подползли ближе, с интересом всматриваясь в невест.

– А они ничего, – возбужденно шепнул на ухо Баурджину Гамильдэ-Ичен. – Работящие. А на лицо мне во-он та, крайняя, больше всех глянется. Нет, честное слово! Я б на ней женился бы! Только вот как именно ее выкрасть?

В этом Баурджин никак помочь не мог – все девчонки на лицо казались одинаковыми. Одинаковые прически «крыльями», одинаковые белила, брови одинаково подсурьмлены эдакими пикантными загогулинами, глаза – и те одинаковые, узкие. Да уж, поди тут разбери, которую красть?

Впрочем, кроме умника Гамильдэ, никто больше подобными сомнениями не страдал, ясно всем было – нужна первая жена, а значит, нужно брать. Любую, какая под руку повернется, тут уж не до жиру, да и не выберешь. Да и не нужно! Положа руку на сердце, к чему столь тщательно выбирать первую в жизни жену?! Уж вторую, третью, четвертую – и сколько там еще? – можно выбирать куда как лучше. И по расчету, и – кому повезет – по любви. И не только жен, но и наложниц. А первая, она и есть первая, пристрелочная, так сказать. Все равно, ведь не очень-то скоро разберешь – какая она? Если умна окажется – будет главной женой, верной помощницей мужа во всех делах, ну, а ежели дура… ей же хуже. Правда, если красивая и дура – это одно, а если одновременно дура и некрасивая – так это совсем другой коленкор выходит.

– Ничего, парни, – с улыбкой прошептал Кэзгерул. – Хватит еще на наш век красавиц, а уж эти-то – черт с ними – какие уж попадутся, не драться же из-за них в самом деле!

Баурджин решил так же, кивнул парням – мол, самое время вскочить на коней, да ворваться в становище, налететь с молодецкой удалью, бросить красавиц невест через седло, украсть, увести, взять в жены! Эх…

Юноша уже приподнялся, напряженный, словно натянутая тетива, готовый в любую секунду – вот, хоть сейчас – сорваться, метнуться, мчаться…

Как вдруг где-то невдалеке послышался стук копыт – кто-то ехал. Парни, как по команде, повернули головы. Верхом на гнедой кобыле, усевшись в седло по-пижонски, боком, приближалась молодая девушка в синем дээли, узких шерстяных штанах и красных сапожках-гуталах, с распущенными по плечам волнистыми темно-каштановыми волосами. Вот уж что ни в какие рамки приличия не лезло! Никак не позволительно юным девушкам вот так вот разъезжать – нахально, с непокрытой головой, с неприбранными волосами… Ну и ну! Не девка, а просто-напросто оторва какая-то! Наглая, как японский танк! Да, и за спиной ее торчал охотничий лук.

– Привет, девчонки! – оторва спрыгнула наземь и улыбнулась. – Никак женихов ждете, клянусь Христородицей!