Книга Футарк. Первый атт - Анна Орлова

Хм… любопытно. На поведение дамы полусвета, ищущей нового покровителя, ее манеры не походили ничуть. Я терялся в догадках и наконец не выдержал, подозвал лакея и поинтересовался негромко:

— Любезный, не подскажете ли, как имя вот той прекрасной леди? Мне несомненно знакомо ее лицо, но я не могу вспомнить, как ее зовут!

— О, сэр! — изумился он. — Это же одна из самых знаменитых актрис современности! Удивительно, что она почтила своим вниманием наш скромный отель… Разумеется, вы наверняка видели ее на сцене, потому и запомнили, а вот фамилия у нее настолько сложная, что немудрено ее забыть.

— Благодарю, — кивнул я и отослал его.

Актриса! Да еще известная… Тогда понятно отношение окружающих: джентльмены желают завоевать ее внимание, леди ревнуют (и небеспочвенно). И на мгновение мне стало жаль бедную даму: увы, актрисы пользуются не самой лучшей репутацией, и будь она хоть сто раз знаменитой, ей не войти в общество… ну, если не удастся женить на себе какого-нибудь лорда, и то еще гадательно. Видимо, она решила отдохнуть от всеобщего внимания в этом тихом местечке (разумеется, под присмотром импресарио, или кто уж он там), но ее узнали и тут…

И вдруг я подумал, что спокойно посидеть в кресле можно и дома. Во что это вылилось? Да вот во что: на следующее утро я преспокойно подошел к актрисе, проигнорировал встрепенувшегося импресарио, отрекомендовался и спросил, не соблаговолит ли она разделить со мною прогулку на морском берегу. Она посмотрела на меня не то чтобы с изумлением, но с удивлением точно. Потом присмотрелась: я не красавец, но далеко и не урод, к тому же она могла оценить мой легкий костюм и мои манеры. И, черт побери, я никогда не опускался до такой пошлости, чтобы прислать незнакомой даме бутылку шампанского!

Одним словом, она соблаговолила принять мое предложение, величественным жестом отослав своего провожатого.

Ее звали Сигрид, она оказалась норвежкой. Фамилии ее я не назову не потому, что не запомнил, а потому, что эта актриса блистала на сцене еще не один год и не пристало компрометировать даму. А мало ли в Норвегии женщин по имени Сигрид?

Она смотрела на всех сверху вниз, но не из спеси, а лишь оттого, что была очень высока ростом. Думаю, Сигрид согласилась прогуляться со мною еще и потому, что я оказался выше. (Бедные ее партнеры по сцене, они что, надевают котурны?) Она была статной и крепкой — никакой корсет не утянул бы ее талию так, как почитали нужным признанные красавицы, — но не казалась грубой. (И, скажу правду, корсет не был ей нужен, Сигрид несла себя с поистине королевским величием, а дарованное природой и без сторонних приспособлений позволяло ей выглядеть сногсшибательно.)

Я не назвал бы ее красавицей: черты лица не слишком правильны, чуть длинен нос, да и подбородок мог бы быть не таким массивным… Однако все скрашивала ее улыбка. И еще глаза — синие, как вода в скандинавских фьордах. Тяжелые золотые косы она укладывала короной, и прикрывать шляпкой такое богатство казалось преступлением. Сигрид и не прикрывала — но это было позже, когда она узнала меня чуть лучше.

Она умела говорить, а лучше того — слушать, и, прогуливаясь с Сигрид вдоль кромки прибоя, я порой ловил себя на мысли, что, окажись она леди, я мог бы и пересмотреть свои взгляды на брак. Словно кровь предков заговорила, право слово! Увы, Сигрид происходила из бедной рыбацкой деревушки. Каким чудом ее родителям удалось пристроить дочь в дом дальней родственницы, проживавшей в городе, я и помыслить не могу. Там Сигрид выучилась читать и писать, а еще однажды увидела выступление заезжей театральной труппы. Тогда и началась ее история: она решила, что не хочет возвращаться домой, где ее ждет одна участь — стать женой такого же рыбака, как ее отец, и до конца дней своих заниматься хозяйством, а то и выходить вместе с мужем на лов.

О том, как ей удалось сбежать, поступить в театр и вознестись до нынешних высот, Сигрид не говорила никогда, а я не расспрашивал. Времени это в любом случае заняло немало: она была не так молода, как казалась, вряд ли моложе меня, но, сами понимаете, даму о возрасте спрашивать неприлично…

Я тоже не так уж много рассказал о себе. Во всяком случае, не касался событий моей юности, и Сигрид не настаивала. И да, ее не смущал мой маленький недостаток. Скажу больше, она находила его… нет, не волшебным, но о многом говорящим. В сущности, она была права.

Ну и последнее: могу сказать, что это были самые занимательные недели в моей жизни за последние годы. Я всегда почитал наиболее страстными и умелыми южанок, но эта валькирия, северное чудо, заставила меня забыть обо всех них!

Сигрид уехала на день раньше меня: ее ждала очередная премьера. Мне ничего не осталось на память о ней, да я никогда и не был любителем сувениров. Последний вечер на курорте я провел на берегу с бутылкой бренди, глядя на лунную дорожку и вспоминая, как впервые увидел Сигрид…

Путешествие определенно удалось — во всех смыслах «райдо»! Домой я вернулся в самом блаженном расположении духа.

— Сэр! — воскликнул Ларример. — Вы прекрасно выглядите!

— Чувствую себя я еще лучше, — заверил я, метким броском закидывая шляпу на крючок. — Как мои малышки? Все в порядке?

— В полном, сэр, — ответил Ларример с достоинством. — У одной появился цветочек.

— Да что вы! — Я вихрем взлетел по лестнице и устремился в оранжерею. И правда, недавно приобретенная Discocactus horstii расцвела! Длинный белый цветок на тонкой ножке, прохладный на вид, приковал мой взор… А я ведь до сих пор не дал имя этой красавице! И я тихо прошептал: — Я назову тебя Сигрид…

Глава 6

Кеназ[8]
Немного о творческом огне, спичках и маяке

Факел горит для любого,

Жарким огнем озаряя путь.

Он светел и ярок.

Англо-саксонская хроника

Я сидел за обедом, наслаждаясь вкусом блюд, приготовленных несравненной Мэри. Настроение мое после двухнедельного отпуска у моря можно было безо всякого преувеличения назвать лучезарным.

— Ларример, передайте Мэри мою благодарность! — попросил я, намазывая персиковый конфитюр на ломтик свежайшего хлеба. — Она превзошла самое себя!

— Благодарю, сэр! — поклонился Ларример, и я мог бы поклясться, что за каменной невозмутимостью его лица прячется довольная улыбка. — Непременно передам, сэр!

Я откусил кусочек лакомства и даже прикрыл глаза от удовольствия. В последнее время мир словно заиграл яркими красками, я ощущал все настолько ярко и свежо, будто мне снова было восемнадцать лет, а вокруг простирался неизведанный прекрасный мир. Как будто морская вода смыла всю копоть, всю грязь…