Книга Амулет Судьбы - Кеннет Бег Андерсен

— Как ты можешь говорить такое? Ты ведь совсем не знаешь…

— Сейчас не время и не место препираться, — голос, доносившийся из-под капюшона, внезапно стал ужасно напоминать рычание. — Мы уходим! Уходим сейчас. Слышишь?

Филипп упрямо мотал головой и дрожал всем телом.

— Нет, — сказал он и попятился назад. — Я не пойду. Я хочу сначала увидеться с Сатиной.

Отец посмотрел на него в упор. Потом подошел вплотную и крепко схватил за запястье.

— Кто сказал, что решения здесь принимаешь ты? — зашипел он и потащил Филиппа к воротам, которые уже наполовину закрылись.

Филипп, спотыкаясь, побрел следом, пытаясь вырваться. Но рука отца, больно впиваясь в кость, железным кольцом сжимала его запястье.

— Отпусти меня, — умолял мальчик.

По его щекам покатились слезы. Не от боли, но оттого, что Филипп не понимал, что происходит, почему отец так ведет себя, он даже не мог предположить такого, Филиппу было жаль, что этот мужчина появился, он хотел, чтобы вместо ужасного незнакомца, который кричал на него и тащил неизвестно куда, сейчас здесь был его вымышленный отец.

— Отпусти меня! Прошу тебя, отпусти, пожалуйста!

— Конечно, — прозвучал зловещий ответ. — Как только мы окажемся за стенами Преисподней!

Отец тащил Филиппа к воротам с такой силой, что любое сопротивление было бессмысленным. Он железной хваткой впился в запястье Филиппа, и никому не было до них дела. Грагорны занимались грешниками, которых нужно было загнать в кузницу, и за мгновенье до того, как ворота с оглушительным грохотом захлопнулись, Филипп оказался по другую их сторону.

— Теперь отпусти меня! Ты обещал, что отпустишь, — стонал Филипп, чувствуя, как бессилие душит всхлипывания и высушивает на глазах слезы. Он ощущал пустоту.

— Чтобы ты смог вернуться и попроситься обратно? — В суматохе капюшон сполз на плечи, открыв лицо Виктора. Волосы его взмокли от пота, глаза странно сверкали. — Ни за что!

— Ты обещал мне!

— Замолчи! — отец замахнулся на него, и Филипп даже не сомневался, что сейчас последует удар, но тут в двери дома привратника открылось верхнее окошко. Из него высунулась Равина.

— Что здесь происходит? — спросила она, в недоумении глядя на обоих. — Филипп, что ты здесь делаешь? Кто это с тобой?

— Это… — он смутился. Устыдился своих собственных слов. — Это мой отец.

Равина внимательно посмотрела на рыжеволосого мужчину, изобразившего дружелюбную, но насквозь фальшивую улыбку. Потом выпучила глаза, так, что даже на расстоянии Филипп увидел, что она в шоке.

— Этот человек не твой отец!

Слова потрясли Филиппа до глубины души, на мгновение ему показалось, что его действительно ударили.

— Что?

— Глупая старуха, — огрызнулся мужчина, крепче стискивая руку Филиппа и снова таща его за собой. — Не слушай ее, Филипп. Она дьявол, а дьяволы всегда лгут. Конечно, я твой отец! Пойдем, нам нужно спешить.

— Отойди от него, Филипп. Он опасен! — кричала Равина. — Он опасен!

Филипп снова попытался освободиться, стараясь изо всех сил. Он крутил, тянул и дергал руку, но мужчина крепко держал ее, и все попытки Филиппа были безуспешны.

— Отпусти! — стонал Филипп и колотил мужчину по плечу. — Отпусти меня!

— Ты пойдешь со мной, Филипп! Хочешь ты этого, или нет!

— Равина, по-мо-ги!

— Отпусти его! — прогремела кухарка, распахивая настежь дверь.

Она предстала в дверном проеме дома во всем своем грозном величии, щелкая хвостом, меча гневные взоры, как молнии.

— Я сказала, ОТПУСТИ ЕГО!

Равина бросилась в атаку. Быстрым движением она подхватила подол юбки и с ревом понеслась на мужчину, словно ураган гнева. Слегка пригнув голову, кухарка нацелила на противника свои бизоньи рожки. Земля содрогалась под ее ногами.

Мужчина, утверждавший, что приходится Филиппу отцом, прикрылся сыном, как живым щитом. Филиппу наконец-то представилась возможность сделать то, что он давно уже хотел.

Он размахнулся свободной рукой и со всей силы ударил мужчину локтем в живот.

Послышалось шипение — из Виктора разом вышибло дух, и он ослабил хватку. Этого было достаточно, чтобы Филипп смог освободить вторую руку, а противник растерял всю свою уверенность. Ужас запечатлелся на его лице, он набрал воздух в легкие, чтобы закричать, но не успел.

Равина, словно летящий на полной скорости паровоз, врезалась в него и мигом отправила в свободный полет.

Мужчина рухнул на землю в нескольких метрах от Филиппа, пару раз перевернулся вокруг своей оси и затих.

— Ты цел? — спросила Равина, повернувшись лицом к Филиппу. Взгляд, который всего лишь минуту назад источал столько гнева, сейчас был мягким и взволнованным.

Он кивнул, и хотя это было чистой правдой, он все же чувствовал, что лжет, произнося:

— Я цел.

Вопрос и ответ не заняли больше трех-четырех секунд. Но, очевидно, этого было достаточно, потому что, когда они снова посмотрели на место, куда упал мужчина…

— Куда он пропал? — воскликнул Филипп, озираясь по сторонам. Вокруг была только темнота.

— Черт побери! — тихо выругалась Равина. — Сбежал. Снова!

Недоумение. Полное недоумение.

— Снова?

* * *

— Я узнала его. По этой фотографии, — сказала Равина, разворачивая перед Филиппом сложенный листок.

Они сидели на кухне в домике привратника, Равина поставила на плиту чайник. «Надо выпить горячего крепкого чаю, чтобы успокоить нервы», — заявила она. Филипп попросил, чтобы чай был очень крепким.

— Это он, — шепнул Филипп, и ноги снова подкосились. Кажется, он начал привыкать к этому ощущению.

Бумага пожелтела от старости и по краям была потрепана.

РАЗЫСКИВАЕТСЯ!

— гласил заголовок.

Под ним была фотография человека, выдававшего себя за Виктора Ангела. Он сверлил Филиппа налитыми кровью глазами. Под фотографией было напечатано следующее:

Увидевшим этого грешника просьба звонить 666. Крупное вознаграждение гарантируется.

— Это он, — повторил Филипп. — Тот самый грешник, что сбежал тогда.

Равина кивнула.

— Я нашла объявление у Малыша под подушкой. Подумать только, все эти годы он каждую ночь клал его с собой! Как же беднягу мучили угрызения совести!

— Но как… Почему… Ведь прошло сто пятьдесят лет… Не понимаю… — Филипп растерянно качал головой, вопросы одолевали его. Их было слишком много.

— Ума не приложу, как ты мог поверить в то, что он твой отец? — спросила Равина, наливая ему чай.