Книга Неправда о любви - Наталья Александрова

И он рассказал, как пришел к нему Бесик, назвавшийся Николаем Ликопиди, как он, старый мент, тут же понял, что с клиентом что-то не то, как узнал номер его машины. А потом два дня честно отрабатывал гонорар – следил за Аллой Сотниковой, мотаясь за ней по магазинам, ресторанам и кафе, как услышал телефонный разговор про фитнес-центр «Диана» и послал туда меня.

– Прости, тезка, что впутал тебя в эту историю, – дядя Вася поник головой.

– Ничего, дядя Вася, – я погладила его по руке, – выпутаемся!

Он снова горько вздохнул и продолжал рассказ. Когда я сообщила ему, что объект слежки убили, Василий Макарович, конечно, дал маху, уж очень разозлился. И с ходу выболтал все заказчику, вот этому уроду, – в этом месте дядя Вася пренебрежительно ткнул пальцем в сторону Бесика.

Тот запсиховал и наслал на него двух убийц.

– Как ты с ними управился, я знаю, – вставил Аслан.

– Бонни – замечательная собака! – с гордостью высказалась я.

– Помолчи, женщина, – заметил Аслан, – говорить станешь, когда я разрешу.

Я пожала плечами – слова не скажи, ну и порядки у них!

– Тогда этот совсем с катушек сошел, – продолжал дядя Вася, – начал всех подряд убивать, от кого к нему ниточка может потянуться. Того парня, который номера для машины ему продал, убил, женщину, что паспорт своего покойного мужа ему отдала, – тоже пытался. Хорошая, между прочим, женщина, собачек стрижет, до сих пор тебя помнит, – обратился он к Бесику. – Ее-то за что?

Тот скривился и прошипел какое-то ругательство.

Далее дядя Вася быстренько изложил ход всех своих изысканий, помянул недобрым словом какого-то Рудольфа и рассказал, как он освободился из плена на кораблике. А потом вспомнил, как выглядела убитая Алла, и сообразил, что только один человек мог с ней такое сделать – бывший уголовник по кличке Миша Лом.

– Ловкий ты, – с непонятным сожалением сказал Аслан, – быстро все разузнал.

– Я сорок лет в милиции проработал, – сказал дядя Вася, – между прочим, на оперативной работе. Так что зря твой Бесик меня нанял, я не лох. Он сам лох, умеет только людей невинных убивать, и то чужими руками.

– Тут ты верно подметил, – согласился Аслан, – только Бесик уже не мой человек, вот только выяснить кое-что нужно. Ты мне так и не сказал, – обратился он к Бесику, – какие дела ты с той бабой крутил?

– Коксом помаленьку приторговывали. – Бесик был бледен, и пот градом катился по лицу. – Она меня сама в одном кабаке нашла. Ну, попробовали, первая операция прошла удачно, раскрутились понемногу.

Так-так, стало быть, Алла потихоньку прирабатывала. Чтобы свободные деньги были. Мало ли что – мужу на именины подарочек сделать, себе какую шмотку купить или колечко…

– Закончили с тобой, – Аслан кивнул Скелету, тот подхватил Бесика и потащил к выходу.

Тот пытался сопротивляться, кричал что-то, но Аслан отвернулся равнодушно. Внезапно я поняла, что Бесика повели на смерть. Стало холодно, как будто подуло из могилы.

– Теперь с тобой, женщина, – Аслан повернулся ко мне, – рассказывай, что знаешь.

– Возможно, вы не поверите в такое совпадение… – начала я, запинаясь, но быстро освоилась и бодрой скороговоркой выболтала ему про развод, про то, как узнала в убитой Алле Сотниковой знакомую блондинку, как выяснила ее координаты в суде, как познакомилась, если можно так выразиться, с мадам Светловой номер один или три, с какой стороны считать, и как случайно узнала про «мамлеевское дело».

– Ну, ты даешь! – воскликнул дядя Вася: он-то понял, что подробности про преступление в Мамлееве мне рассказал Леша Творогов.

– А потом я позвонила этой Светловой в офис и назвалась сестрой Аллы, – торопилась я закончить, – про убийство сказала и стала ждать. Как я и думала, она испугалась и побежала к киллеру – думала небось, что это он разболтал по пьяному делу. Он, конечно, ни в чем не сознавался, тогда она его убила, чтобы в будущем никто на нее не вышел. А Аллу она заказала из ревности и чтобы на будущее никаких эксцессов не было – мало ли, та опять мужа уведет…

Аслан уставился на меня своими неживыми глазами.

– Что вы так смотрите? – занервничала я. – Я не вру, рассказала все как есть, честно. Вы хотели узнать, кто Аллу убил? Вот вам вся информация, уж не знаю, поможет ли она, но больше я ничего не знаю.

– Рассказала, да не все, – сказал Аслан, – ты знаешь больше, чем говоришь, кто-то тебе помогал…

Проницательный, сволочь! Сразу понял, что сама я не могла все выяснить про «мамлеевское дело». Но я собралась с силами и поглядела на него пустыми глазами – ни за что не стану вмешивать сюда ни Творогова, ни Милу! Люди ко мне со всей душой, а я их этому бородатому сдам!

В комнате повисло долгое молчание.

– Видишь ли, Аслан, – я решила тоже перейти на «ты», – мне ведь тоже многое непонятно в этой истории, например, при чем тут вообще ты? Для чего тебе нужна была Алла? Зачем ты приказал Бесику за ней следить, ясно – ты хотел, чтобы она вывела тебя на деньги. Но как ты узнал про это именно сейчас, отчего раньше ничего не предпринимал? Я понимаю, конечно, что ты ничего не скажешь…

– Отчего же, – Аслан криво усмехнулся углом рта, – скажу…

Снова дядя Вася горько вздохнул и отвернулся, Аслан же начал говорить о том, что случилось шесть лет назад.

– Без четверти семь, – проговорил Козырь, зябко поежившись. – Через двадцать минут они должны появиться.

– Если Блоха правильно посчитала, – отозвался Кирпич.

– Блоха всегда считает правильно. Давай, напяливай костюм. Времени мало осталось.

– Всегда у тебя Блоха лучше всех… – пробурчал Кирпич, влезая в изопреновый гидрокостюм и взваливая на спину тяжелый алюминиевый баллон акваланга.

Он всегда ревновал Козыря к Блохе. Именно так, не наоборот. В их пятерке Козырь был, безусловно, номер первый – самый сильный, самый ловкий, самый хитрый. Остальные постепенно прибились к нему, почувствовав в нем вожака, – Кирпич, Люля, Тузик… Козырь был для них все, главный авторитет, предмет для подражания. Козырь качал мышцы, отрабатывал приемы самбо и дзюдо – и остальные тянулись за ним. Козырь не курил, чтобы не сбивать дыхалку, – и Кирпич, который дымил с восьми лет, тоже бросил. Только Блоха была сама по себе. Она всегда была сама по себе, ей никто не был нужен. Она как-то умудрялась управляться сама – сама отбивалась от старших пацанов и от девчонок, которые еще похуже пацанов, сама отмазывалась от детдомовского начальства. Казалось, ей все нипочем. За эту самостоятельность и ценил ее Козырь. За это он и принял ее в свою маленькую стаю. Она вроде бы и не просилась. Она всегда смотрела на остальных чуть свысока, как будто все они были ей должны. Даже для Козыря она не делала исключения.

Жизнь в детдоме – не сахар, там каждый за себя. Но они, пятеро, сбились в крепкую стаю и могли кому угодно дать отпор. Скоро все остальные почувствовали эту сплоченность, и даже самые отпетые обходили их стороной.