Книга Повелитель теней - Грэм П. Тейлор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Змеи лежали в открытом ящике возле двери, свившись в клубок. В помещении было холодно от ледяного ветра, проникавшего снаружи из-под дубовой двери, и змеи почти не шевелились, лишь изредка какая-нибудь из них поднимала голову и, высунув длинный язык, подозрительно втягивала в себя воздух.
Кейт, Томас и Рафа некоторое время еще говорили о том, что ждет их, когда вернется Демьюрел. Потом все замолчали, каждый ушел в себя, справляясь с собственными страхами в одиночку.
Кейт попыталась ослабить веревку, которой стянуты были ее запястья, но скоро поняла, что привязана к креслу чрезвычайно надежно. И все же, ощущая свою полную беспомощность, она испытывала все возрастающий гнев, который лишь укреплял ее решимость ни за что не поддаться Демьюрелу. Этот гнев поддерживал в ней неотступную мысль о побеге: или бежать, или, как-нибудь изловчившись, нанести тяжелую, мучительную, неизлечимую рану Демьюрелу в последние мгновения ее жизни. Она соображала, как это сделать, внимательно осматривала комнату, но единственно подходящим оружием могли бы стать подсвечники. Потом ее осенила другая мысль: ведь после того, как Крейн предал их, никто их не обыскал! У Томаса оставался меч варригала, спрятанный за спиной, под одеждой. Радуясь тому, что дети пойманы, Демьюрел и Бидл ничего не заметили. Кейт старалась представить себе, как высвободит свои руки, дотянется до Томаса, возьмет меч и нанесет роковые удары колдуну и его подручному.
Она подергала золоченые шнуры, обвивавшие ее запястья, но они лишь крепче затянулись, врезаясь в кожу. Казалось, стоило ей подумать о бегстве, как шнуры угадывали ее мысли и медленно, точно извивающиеся змеи, все туже и туже затягивали узлы. Только тут она поняла, что задуманный побег может и не получиться.
Томас больше не мог молчать. Долгих два часа он слушал бормотание Рафы, не зная или не понимая, что же он говорит. Томас глубоко осознавал беду, в которой они оказались, и считал это своей виной. Он не должен был довериться Джекобу Крейну. Когда они спаслись из той лощины, он должен был отвести Кейт прямо домой, а не ждать Крейна. Он чувствовал себя круглым болваном, и этот плен, в котором они оказались, был ему наказанием.
По его мнению, самым верным способом спастись было заключить сделку с Демьюрелом, умолять его вернуть им свободу. Конечно же, он не откажет. Демьюрел знал Томаса с младенческих лет. Томас выслушал бесчисленное множество его проповедей, часами, не шелохнувшись, до конца высиживал службы в холодном храме, на самых неудобных скамьях. Неужто викарий способен убить человека, которого знал? Томас откинулся на спинку кресла, его туго связанные руки совсем онемели. Он вдруг понял, что была в Демьюреле одна сторона, тайная, мрачная, жестокая сторона души, которую он скрывал от всего мира. Собственное будущее уже не казалось Томасу таким уж ясным. У него не было никого на свете, кого он мог бы позвать на помощь. Никого, кто ворвался бы сюда и спас его. Он надеялся уже только на то, что виденный им сон окажется правдой, что ему не надо бояться смерти, ибо, уверовав в Короля, он обретет вечную жизнь. Это было его единственной надеждой.
Все это время Рафа смотрел на стену с затаенной улыбкой на лице, сконцентрировав все свои помыслы на Риатаме. В какой-то момент он понял, что Кейт и Томас устремили свои глаза на него и вслушивались в слова, которые он повторял вновь и вновь:
Будь благословенна сила Риатамы,
Это он обучил мои руки сражаться.
Мое благочестие – моя крепость,
Тот, в кого я верую, – моя неприступная башня;
Он – мой щит и мой освободитель;
Он победит моих врагов прежде меня…
Рафа оборвал псалом и обратил глаза на Кейт и Томаса.
– Отвечу прежде, чем вы спросите: это песня для Риатамы, она из его Книги, – сказал он. – Я молюсь, беседую с ним; это помогает узнать его волю.
– И что же он тебе говорит, этот Риатама? Что всем нам предстоит умереть? – резко спросила Кейт. – Если это все, что он сказал, тогда что от него толку; с тем же успехом ты мог бы беседовать с потолком или говорить просто в воздух. – Она сделала еще попытку оторваться от кресла, но веревки лишь глубже врезались в ее запястья. – Это твой Бог загнал нас сюда, ну так когда же он собирается нас отсюда вызволить? – требовательно спросила она.
– Пробовала ли ты когда-нибудь обратиться к нему или твоя злость всегда заполняет твой рот до отказа? – усмехнулся в ответ Рафа.
– Я много раз обращалась к Богу, только он никогда меня не слышит, – заявила она сердито. – Когда моя мама умерла, я каждый день просила его вернуть ее, но этого так и не случилось. Если он Бог, почему же он такой глухой? Или ему дела нет до таких людей, как я?
– Он любит тебя больше, чем ты можешь себе представить, но вера начинается с приятия, с осознания, кто ты, и понимания своей бренности. Вот тогда ты увидишь силу и величие Риатамы. В нашей слабости мы обретем его силу, в нашей бедности – его богатства. Только в нем мы найдем вечный покой и мир. Он самое могущественное существо во всем творении Божьем. – Рафа смотрел на них со светлой улыбкой.
– Но тогда почему ты собираешься умереть с нами вместе, если твой Бог так могуществен? – спросила Кейт.
– Много людей лучше меня отдали свои жизни во имя его, – спокойно ответил Рафа. – Все мы умрем, это неизбежно. Гораздо важнее знать, куда мы отправимся, перейдя Мост Душ.
Рафа видел, что Кейт восстает против его слов. Ее глаза пылали гневом.
– Слова! – выкрикнула она. – Пустые слова, которые ничем не могут помочь, слова придуманного бога. Я не хочу умереть. Я хочу дожить до старости и потом заснуть и не проснуться. И тогда я не буду знать, что случилось или где я буду. Как можешь ты доказать, что он действительно есть?
– Нужно верить, – сказал Рафа. – Одно маленькое зернышко веры. Хотя бы что-нибудь, чему ты доверишься. И поверишь. Тебя слишком долго мучили, ты ослепла от боли. Отбрось это. Позволь тому, кто может принести мир, излечить твою душу.
– Как могу я поверить во что-то, о чем ничего не знаю? – Кейт заплакала. – Мне страшно, мне так страшно. Я просто хочу, чтобы все это кончилось.
Томас чувствовал, как внутри у него все сжимается от горя за Кейт. Они так много разделили всего в их короткой жизни, а теперь он знал, что они останутся вместе и в смерти. Ему хотелось закричать во весь голос: «Остановите это!» Хотелось обнять ее, защитить, как она всегда защищала его. Она всегда была такой сильной. Он почувствовал себя бесполезным, поняв, что он бессилен спасти ее. Всегда именно Кейт находила в себе силы, она ободряла его, помогала выдержать все, следила, чтобы он был одет и накормлен, когда он ютился в пещере на берегу залива. Она приносила ему еду, каждый день вселяла в него волю к жизни.
Когда умер его отец, именно Кейт, сама еще ребенок, обняла, обласкала его, внесла умиротворение в душу. Она избавила его от страха одиночества, от боли и чувства потери, которые пришибли его. Она была для него всем, а сейчас она плакала рядом с ним, и слезы катились по ее щекам, падали на каменный пол.
