Книга Мелодия души - Мэри Бэлоу

– Мистер Бинчли долгое время был управляющим в Пенсхерсте, – сказал Эшли. – Он представляет собой настоящий кладезь полезной информации о поместье и его окрестностях, в чем я убедился, пропустив с ним несколько кружечек эля.

Эмили взглянула на миссис Смит, которая молча стояла в стороне. Она очень хороша собой, отметала Эмили. Наверное, она вдова, если живет вместе с сыном у своего отца. Поймав на себе взгляд молодой женщины, Эмили приветливо улыбнулась, и Кэтрин Смит в первый раз улыбнулась в ответ. Экипаж двинулся дальше.

Дом действительно был почти новым, как заметила Эмили, когда они, обогнув конюшни, остановились перед широкими ступенями, ведущими к массивной двустворчатой двери парадного входа. Из дома открывался вид на парк, реку, дорогу и земельные угодья на несколько миль вокруг.

:Люк помог спуститься жене и детям, а Эшли повернулся к Эмили. Держась за его руку, она поставила ногу на верхнюю ступеньку экипажа, но он не стал ждать, пока она спустится, а, обхватив за талию, приподнял ее и на мгновение прижался к ней всем телом. Люк и Анна, занятые детьми, не смотрели в их сторону.

Глаза Эшли улыбались. И хотя страдание не исчезло из них, а всего лишь куда-то отступило, Эмили ощутила, что сейчас он радовался жизни.

– Добро пожаловать в Пенсхерст, Эмми, – сказал он. – Добро пожаловать в деревню, к природе, маленький олененок.

Он задержал руки на ее плечах, и на мгновение она почувствовала себя по-настоящему счастливой. Как ни глупо, но ей показалось, что она приехала домой.

Глава 18

Эшли стоял в своей комнате у окна. В ветвях под окном весело щебетали птицы. В это раннее утро напряжение почти отпустило его. Он чувствовал, что ему нравится новый дом, что он почти любит его. Всего через несколько комнат от него спали Люк и Анна, а в детской – их дети. А главное, в доме находилась Эмми.

Вчера вечером он снова зашел в комнаты Элис и долго стоял в гостиной, ни к чему не прикасаясь, ощущая ее присутствие и вдыхая едва заметный запах ее духов. Он почти решился освободить комнаты от ее вещей: что-то раздать, что-то сжечь. И Люк, и Родерик Каннингем говорили ему, что он должен простить себя. Но Люк не знал, что Эшли ненавидел жену, хотя и жалел. Не знал Люк и того, что в ту роковую ночь он был не на деловой встрече, а в постели другой женщины. Не знал, что, горюя о потере ребенка, которого любил, Эшли испытывал также и облегчение от того, что его наследником не будет сын другого мужчины. Он даже знал, кто был отцом ребенка – красивый рыжеволосый армейский капитан, уехавший из Индии задолго до рождения своего сына.

Этим утром Эшли чувствовал, что все-таки, возможно, жить стоит. «Теперь я вижу, что не правильно понял истинный характер вашей заботы об этой леди», – сказал ему сэр Генри Верни, и эти слова не раз вспоминались ему. Он смирился с тем, что Эмми больше не девочка: она – женщина.

Он вдруг улыбнулся и наклонился вперед, облокотившись на подоконник. Как это он сразу не догадался? Нет, пожалуй, давно догадался и, стоя здесь, почти ждал этого.

Эмми вышла из дома и торопливо направилась в сторону реки. Солнце едва взошло. Наверное, даже слуги еще не встали. Его немного разочаровало лишь то, что она была одета так, словно собралась на прогулку в лондонский парк.

На ней была даже шляпка, задорно сдвинутая на лоб.

Когда Эшли ее нагнал, она стояла на дорожке, вьющейся вдоль реки, и смотрела на утку, плывущую в сопровождении выводка пушистых утят. Когда Эмми заметила его, улыбка не исчезла с ее лица. Она указала на птиц.

– Красота, – «сказала» она, поцеловав кончики пальцев и протянув руку в сторону реки.

Эшли боялся вызвать ее недовольство, нарушив уединение, но этого не произошло. Несмотря на нарядное платье и шляпку, она была сейчас больше похожа на ту Эмми, которую он любил. Волосы у нее не были напудрены, на лице не было ни косметики, ни мушек, а в улыбке не чувствовалось принужденной веселости, от кот торой ему стало не по себе в Воксхолле.

– Да, здесь очень красиво, – согласился он, пользуясь не только голосом, но и жестами. – Я знал, что тебе здесь понравится, Эмми. Ты еще не все видела.

Была бы она так же счастлива сейчас, если бы вышла за него замуж ради соблюдения приличий и под давлением родственников? Они были бы уже более месяца вместе. Но Эмми не пожелала выходить за него замуж и нашла в себе силы не поддаться никакому давлению.

Он привез ее сюда, чтобы добиться ее руки, понимая, что ему не следует быть слишком самоуверенным. Нельзя сделать ни одного ложного шага, иначе он может потерять ее дружбу. К этому времени он окончательно понял: дружба Эмми – единственное, что может направить его жизнь в правильное русло и что давало ему редкие минуты душевного покоя. Он был готов признать значимость ее безмолвного мира, дать ей понимание.., и любовь. Но прежде всего – дружбу. Даже если ему придется всю жизнь довольствоваться только ее дружбой, он должен приложить все силы, чтобы не потерять права на нее.

Он продел руку Эмми под свой локоть и молча повел ее по дорожке. Когда идешь рука об руку с другом, в разговоре нет необходимости. С одной стороны дорожки медленно катила воды река, с другой – ее укрывали от посторонних взглядов деревья и кустарники, посаженные таким образом, чтобы создать атмосферу полного уединения и покоя. Присутствие Эмми делало это место прекраснее, чем когда бы то ни было.

– Ты захватила с собой сюда свои принадлежности для рисования? – спросил он, прикоснувшись кончиками пальцев к ее подбородку, чтобы она повернула к нему голову.

– Да, – кивнула она.

– Но ты не пользовалась ими после отъезда из Боудена?

– Нет, – покачала она головой.

– Почему?

– Я, – показала она ему жестами и сияющей улыбкой, которую он заметил в Лондоне, – была слишком занята, наслаждаясь жизнью. Мне было не до живописи.

– Понимаю. Но живопись важна для тебя Эмми.

– Да, – неохотно согласилась она, немного помедлив.

– Наслаждение жизнью ради наслаждения в конце концов приедается, – сказал Эшли. Она наморщила лоб, не поняв смысл сказанного. – Такой жизнью нельзя наслаждаться вечно, – пояснил он.

Она потупила взор, очевидно соглашаясь с ним. Он дал ей время подумать, но был намерен довести разговор до конца. Его не покидало тревожное чувство, что, овладев ее телом, он вытолкнул ее из мира, который она создала для себя из собственного безмолвия. Это был счастливый мир, равнозначной замены которому она не нашла. Он должен постараться хотя бы вернуть ей ее мир.

– Эмми... – Он прикоснулся к ее руке, заставляя взглянуть на него. – Ты сделаешь для меня кое-что? – Она насторожилась. – Я пригласил тебя сюда, чтобы помочь обрести свободу. Ты отстояла свободу, отказавшись выйти за меня замуж. Это был необычайно мужественный поступок, учитывая, что вся семья, объединив усилия, оказывала на тебя давление. Ради свободы ты отказалась от всего, что было самым красивым и самым важным в твоей жизни. Я хочу вернуть тебе это. – Он обвел широким жестом реку и парк. – Ты меня понимаешь? Или я слишком многословен и ты устала меня слушать?