Книга Куршевель. Dounhill. Записки тусовщицы - Наталья Нечаева

Нас повезли в «Le Cap Horn».

* * *

Народу в шале было – весь Куршевель. На столах пенилось шампанское «Mumm», пищали Les huîtres, маслянилась Foie gras, слезились Les fromages, светился милый моему глазу каспийский осетр и розовела северная семга. Я едва успевала крутить головой, так много знакомых лиц обнаружилось вокруг. Кроме тех, с кем мы провели последние вечера и ночи и с которыми я мило раскланялась, было много других, если не знакомых, так известных.

Гордо принимал поздравления с триумфом дочери Григорий Березкин, два недвижимостных монстра – Зорин и Сенаторов, судя по лицам, вынашивали коварные планы обрушения рынка столичных квартир. Я даже подошла поближе в надежде поживиться крайне важной для себя информацией (пачка евро на всякий случай, для разнообразия, чтобы воры не засекли, сегодня покоилась в запертом чемодане, обмотанная скомканными шмотками), но тут к ним подскочила знакомая телеведущая Сашка, увидела меня, обрадовалась и потащила знакомиться с горнолыжным олимпийским чемпионом Жан-Люком. Вроде, если я правильно расслышала, Кретье. Понятно, я тут же выдала свои познания о присядке Шранца и о катапульте, чем несказанно удивила Жан-Люка и озадачила невежественную Сашку.

Среди гостей мелькнул замминистра культуры Амунц, и я тут же навострилась в ту сторону, потому что даже в такой сиятельной компании предпочтительно быть в своем кругу. Вдруг этот Амунц меня заметит, захочет познакомиться, а там, глядишь, предложит место в каком-нибудь солидном журнале. Карьера – дело серьезное, и пускать ее на самотек никак нельзя.

Увы, до замминистра я не добежала, потому что начался показ и толпа резко уплотнилась именно по ходу моего следования. Ладно, решила я, Амунц подождет. Куда он денется с высоты 2200 метров?

Честно говоря, коллекция «MegaPolis» Ирки Крупской и Андрея Мельникова, с которыми я познакомилась на фотосессии в Москве, где они мучили бедную Ольку Семину, переодевая ее то в даму полусвета, то в экзотическое дитя порока, меня очень волновала. Особенно из-за названия, которое эти дизайнеры придумали для своего бренда – «Две сорванные башни» – «Two Gun Towers» или «2GT».

Я ожидала модельного фейерверка, от которого у меня вместе с гостями снесет голову, то есть башню. Но показ оказался скромным и, по моим представлениям, совершенно не куршевельским. То ли гламура не хватило, то ли денег на гламур.

Народ, однако, воспринял одежку вполне благосклонно, даже поаплодировал, а потом с еще большим усердием занялся фуагрой и двухстворчатыми моллюсками.

Откуда-то образовался веселый уматурмановский Вовчик, в повязанном вокруг бедер красном джемпере, и сунул мне в рот кусок очищенного банана. А пока я пережевывала, доложил, что сейчас выйдут «Сплины».

«Сплинов» я любила с детства, поэтому уставилась на сцену. Там уже гарцевал какой-то парень, как пояснил Вовчик, промоутер. Парень был изрядно поддат и чрезмерно расхристан. Снизу ему кто-то все время подавал то выпить, то закусить, видно, чтоб насыщался без отрыва от производства. Он смачно маханул очередную рюмашку водки и упустил момент, когда на сцену лениво и мрачно выполз сплиновский лидер. Народ восторженно завопил, промоутер удивленно обернулся, наткнулся взглядом на Сашу Васильева и от неожиданности выплюнул непроглоченную водку прямо тому на ноги.

Сплин остановился, медленно перевел глаза с оплеванных ботинок на варвара, сузил глаза и сжал кулаки.

– Ох, щас он ему вмажет! – вожделенно потер руки Вовчик.

Однако в этот момент на сцене возник новый персонаж – ударник «Сплинов», отчего-то в натянутой на лицо лыжной маске. Публика, как я поняла, весьма осведомленная о вчерашних масках-шоу, углядев прямой намек, затопала ногами и заулюлюкала.

– Дашка, там вчера ментов «Сплины», что ли, изображали? – пискнула Юлька.

– Да нет, – расхохотался Вовчик. – Это Лехе вчера таксист на лице подсветку нарисовал. Ребята из самолета вывалились, хотели сами по Альпам прокатиться, ну в смысле за рулем. А таксист их не понял. Дружеская беседа закончилась в пользу принимающей стороны.

«Сплины» ударили по струнам, Васильев склонил небритое лицо к микрофону.

Уже через пару минут пели и танцевали все!

Вовчик схватил одной рукой Юльку, второй меня. Мы прыгали и дружно орали: «Она жует свой „Орбит" без сахара!»

Неожиданно на уровне моих глаз возникли голые коленки. Я задрала голову и увидела, что часть публики, в основном женского пола, ввиду тесноты в зале, переместилась на столы и теперь вдохновенно скачет между семгой и шампанским. Удивительно, но никто никого со столов не стаскивал, никто не размахивал дубинками и не грозил кулаками. Пляски на возвышенности, видимо, тоже были частью мегафоновской программы.

Юлька, воодушевленная общим подъемом, вдруг оттолкнулась от Вовчика и тоже взлетела на столешницу.

– Дашка, давай тебя закину? – предложил Вован.

– Не хочу, – отказалась я. Только мне не хватало, чтобы потом доложили редактору.

– Во, смотри! Щас Ромка башкой потолок проткнет!

В направлении, указанном глазастым уматурмановцем, веселуха, видно, зашкаливала. Человек десять блондинистых дылд подбрасывали в воздух Рому Зверя. Рома смешно дергал конечностями и эмоционально разевал рот, наверное, благодарил за доставленное удовольствие. Хорошо, что его прочувствованная речь тонула в родственной музыке.

Потом на сцену вышли «Gabin», потом Мегафон разыграл золотые телефонные номера, потом горы взорвал грандиозный фейерверк, а на закуску в небо поднялся громадный воздушный шар, на котором российский сотовый оператор, не тушуясь, увековечил свой логотип.

– А «Зверей» что, не будет? – огорчилась Юлька, поняв, что праздник заканчивается.

– Зверье – завтра, – успокоил ее Вовчик. – Прямо на улице. Сейчас для них растяжку малюют.

– Какую растяжку? – удивилась я, вспомнив перебинтованные грязными тряпичными лентами просветы московских улиц. – За что они ее цеплять будут?

– За горные вершины, – хохотнул Вовчик. – А текст знаешь какой? «Олигархический ерш дарит „зверей" простым людям». Смешно?

– Не очень, – усомнилась я.

– Это тебе – не очень, а миллионеры сегодня после Кубка вопрос текста минут сорок обсуждали. Решили, что смешнее не бывает.

– И кто автор этого афоризма?

– Коллективное творчество. Триумвират. Три первых строчки в «Форбсе». Поэты!

– Дашенька, услуга за услугу, – выплыла из полумрака прямо на меня вездесущая коллега (честно говоря, я думала, что ее уже отозвали из Куршевеля. Нет, жива-здорова и относительно трезва). – Возьмите на карандаш: гости вечеринки съели две с половиной тысячи устриц и двести килограммов foie gras. Вот проглоты! А всего тут было около тысячи дармоедов.

– А выпили сколько? – поинтересовался Вовчик.

– Цифры потребленного спиртного пока уточняются, – любезно отозвалась коллега, конечно же узнав популярного артиста. – Но думаю, что они будут зашкаливать.