Книга Чего не прощает ракетчик - Максим Михайлов

Разработанный накануне план прост как три копейки, убийственно примитивен и тем самым обречен на успех. Как ни странно, но лихо закрученные многоходовки спецслужб срабатывают только в кино и детективных романах, на практике самыми действенными оказываются самые примитивные схемы. Вот и сегодня они играют вариант под рабочим названием "Ба, кого я вижу!". Бывший однополчанин, забегавший по объявлению к молодому человеку двумя этажами выше, продающему подержанный компьютер, ничего не подозревая, спускается по лестнице и вдруг нос к носу сталкивается с армейским сослуживцем. Взаимные объятия, восторги, обмен впечатлениями и конечно необходимая завязка общения, которое в нужный момент обернется прицельной вербовкой. Так по-крайней мере представляет себе происходящее Марина. Для нее в сегодняшнем подходе всего две сложности — вовремя предупредить Севастьянова о подходе к дому Маркухина, чтобы "старые друзья" не дай бог не разминулись, и встреча выглядела естественно и непринужденно, и сомнительные актерские таланты подполковника, сумеет ли достоверно сыграть удивление и радость встречи? Больше волноваться не о чем… Севастьянову проще, для него сложность в сегодняшнем мероприятии только одна — оставленный в номере пистолет. Убивать Маркухина придется голыми руками. Это не так-то легко, если до этого никогда никого не убивал. Говорят, в первый раз невыносимо трудно даже выстрелить, особенно если убийство происходит не в горячке боя… Так это выстрелить, просто нажать на спусковой крючок, всего одно короткое движение указательного пальца, а вот так… не знаю… получится ли?

"Должно получиться, должно!" — как заклинание шепчет себе под нос Севастьянов, переминаясь на все сильнее дрожащих в коленях ногах.

Робко ворохнувшись в кармане, оживает мобильник, летят вверх, ударяясь об закопченный потолок аккорды "Прощанья славянки". "Очень символично!" — нервно скалится Севастьянов, отрубая нажатием кнопки вызов. Далеко внизу гулко хлопает железная дверь. Это Маркухин, возвращается домой после рабочего дня, ничего не подозревает и даже не может предположить, что на лестнице его ждет… Кто? Случайно забредший в его подъезд сослуживец? Мститель? На то чтобы сделать выбор есть всего несколько минут. Всего через несколько минут все должно окончательно решиться. А пока еще есть возможность для отступления… После такого шанса уже не будет.

Севастьянов судорожно сглотнул, прислушиваясь к долетающим снизу звукам. Хоть бы он поднимался пешком по лестнице, так будет дольше, дольше на несколько бесконечных минут, в течение которых все еще может само собой измениться, как-то утрястись, уладиться… Мало ли какие случайности могут быть в жизни? Ну, пожалуйста, пусть он пойдет по лестнице! Гул приведенной в действие лифтовой тяги ударил в уши тяжелым набатом. Нет, все-таки поедет на лифте…

Все, теперь счет пошел уже на секунды. Последние секунды до встречи, быстротечные, уходящие как вода в песок мгновения, когда еще можно что-то изменить. Достаточно лишь подняться на один лестничный пролет, дождаться пока хлопнет дверь Маркухинской квартиры и все, можно будет просто уйти, сделав вид, что оказался здесь случайно. Потом наврать фээсбэшнице, что бывший однополчанин не стал с ним разговаривать и захлопнул дверь у него перед носом. Такой вариант развития событий тоже учитывался, так что неожиданностью не будет. А после можно будет сказать, что передумал, что не хочу больше участвовать в шпионских играх, и сегодня же, максимум завтра утром, уехать домой. Уехать и постараться выкинуть из головы погибшего Никитоса, никогда больше не навещать брата и вытрясти, вырвать с мясом все еще стоящий в ушах истеричный крик его жены: "Это ты во всем виноват!" Нет, не виноват он конечно ни в чем, она и сама, наверное, уже поняла это, поняла и приняла, когда горе затмившее разум притупилось, стало не таким пронзительным и острым. Вот только ответить за эту несуществующую вину все равно кто-то должен. Не важно кто: он сам, или тот, кто брал на сопровождение российский самолет над грузинскими горами, тот, кто нажал кнопку «пуск» и радовался, поздравляя расчет с удачной работой… Так что, если по-честному, выбор не богат, даже если уйти сейчас, все равно жизни дальше не будет. Не выплаченный долг, несуществующая вина растравят душу концентрированной серной кислотой, разорвут изнутри на кровоточащие ошметки. Ну же, выбирай, Севастьянов! Чего ты ждешь?

Скрипят в лифтовой шахте тросы, неумолимо ползет вверх кабина с Маркухиным внутри. Ну, что ты решил? Время! Дальше тянуть уже некуда…

Ах, как трудно сделать первый шаг, онемевшие непослушные ноги отказываются подчиняться. Лишь неимоверным усилием воли удается переступить правой на ступеньку ниже. Шаг, еще шаг… Лестничная площадка с рядами металлических дверей стыдливо отделанных под дерево наплывает словно во сне. Скрипят, отчаянно воют под нагрузкой лифтовые тросы. Снова шаг вперед. Еще одна ступенька остается позади. Теперь он видит перед собой только двустворчатые двери лифта, весь мир сузился до их размера, сжался, концентрируясь в двух пластиковых створках. Через мгновение они распахнутся, и из кабины выйдет Маркухин. Все наработки первых фраз тщательно продуманные и отрепетированные с Мариной, повторенные каждая сотню раз, начисто вылетели из головы. Не важно. Они не понадобятся. Капеллан все поймет сразу, он не поверит в случайную встречу. Севастьянов был в этом уверен на двести процентов… Еще одна ступенька, зубы безжалостно впиваются в губу, во рту разливается солоноватый привкус собственной крови. Зато боль возвращает способность думать, рассеивает клубящийся вокруг бордовый туман, делает мир резким и четким. Лифтовая кабинка с характерным кряхтением замирает на этаже. С натугой распахиваются, разъезжаются в стороны двери.

Капеллан почти не изменился внешне, только кожа лица будто посерела и увяла, да плечи согнулись, растеряв былую строгую выправку. А так все тот же, что и много лет назад, разве что одет в непривычный гражданский костюм и дешевый затрепанный плащ, вместо всегда безупречно сидевшей на нем военной формы. Бывшего однополчанина он сразу не заметил, увлеченный какими-то своими мыслями, не обращающий внимания ни на что вокруг, погруженный в решение одному ему ведомых проблем. Секунду или две Севастьянов с болезненным любопытством пытался угадать, о чем же думает сейчас бывший офицер, а ныне школьный учитель. Может быть разбирает сам с собой только что проведенные уроки, прикидывает о чем станет рассказывать своим ученикам завтра, что будет спрашивать у них. Или наоборот, полностью отключившись от работы, с нетерпением ждет встречи с женой, с сыном, размышляет куда бы устроить на учебу своего оболтуса, чтобы уж наверняка дать ему шанс вырваться из родительской нищеты… Да, теперь он вполне может об этом думать, денег заработанных на чужой крови наверняка хватит чтобы оплатить учебу родному чаду, даже если тот выберет самый престижный ВУЗ. Ненависть, внезапно вспыхнувшая внутри багровой волной, ударила в голову, пальцы сами собой сжались в кулаки с такой силой, что побелели костяшки. Севастьянов вновь остро пожалел о том, что у него нет пистолета, все было бы кончено в течение нескольких секунд. Предатель перестал бы существовать, подохнув на пороге собственного дома, подавившись кровавыми баксами, ради которых он продал душу. Но пистолет остался лежать в гостиничном номере, и был сейчас также недосягаем, как если бы продолжал себе лежать в оружейной комнате военной комендатуры далекого отсюда российского полигона. Что ж, придется обходиться тем, что есть. Стиснув зубы, и с трудом усмиряя безумный порыв броситься с высоты оставшихся ступенек прямо на эту сгорбленную внизу у лифта спину, Севастьянов широко шагнул вперед, в два прыжка преодолев разделявшее их расстояние и оказавшись на лестничной площадке, всего в метре от Маркухина.