Книга Журнал Виктора Франкенштейна - Питер Акройд

— Ответа вашего, сэр, недостаточно. Разве не сознаете вы, что нас связывает? Это огнем освященный договор, нарушить который невозможно. Узы между нами столь тесны, как если бы мы были одним человеком. Я был зачат в ваших руках, слеплен ими. — В этот миг он повернулся ко мне лицом. — У меня нет никого, кроме вас. Неужели вы меня покинете? Вы последняя моя надежда. Последнее мое прибежище.

Я склонился и заплакал.

— Вы плачете над собою, не надо мной.

— Мне жаль вас.

— Оставьте себе вашу жалость.

— Я бы все отдал, чтобы освободить вас от ваших страданий. Сумей я вновь обратить вас в неживую материю, я бы с радостью это сделал. Желаете ли вы этого?

Долгое время оба мы пребывали в молчании. Я оставался сидеть, он же ходил взад-вперед по мастерской — размышления его напоминали агонию. Наконец он остановился подле моего кресла:

— Я могу быть вашим сыном. Или вашим слугой. Я могу заботиться о вас, защищать вас от опасности.

— Это невозможно.

— Невозможно? Такого слова я не знаю. Мы связаны неразрывной связью. Что значит «невозможно»?

— Связь эта чудовищна. Вы превратились в темную силу разрушения.

— По вашей воле.

— Намерения мои были благими. Я надеялся создать существо в высшей степени добронравное. Такое, в котором силы природы, действуя сообща, пробудили бы новую духовную жизнь. Я верил в то, что род людской возможно совершенствовать…

— К чему об этом говорить! С тех пор как вы, по вашему выражению, пробудили меня, я не видел ничего, кроме страха, горя и насилия.

— Причиной их были вы.

— Но первопричина — в вас.

— Послушайте. Вместе со своими друзьями я исповедовал новые идеалы свободы и бескорыстия. Я надеялся пойти по этому пути вперед.

— Стало быть, ваши новые идеалы оказались иллюзией. Род людской не усовершенствовать.

— В этом вы ошибаетесь. Прогресс в науках неизбежен — иначе не может быть.

— Полюбуйтесь на ваш прогресс — я перед вами.

Стоило мне увидать его злорадство, как жалость моя к нему обернулась гневом.

— Я отрекаюсь от вас. Прошу вас скрыться в каком-либо отдаленном месте и более не причинять людям беспокойства.

— Вы хотите, чтобы я отправился в бескрайнюю пустыню или на далекий остров? Или же на некую ледяную вершину в горах, выше которых не найти во всем мире?

— Куда угодно, лишь бы вы оставили этот мир.

— Выходит, страдания мои менее важны, чем ваш покой?

— Покой всего человечества.

— Предложение ваше не лишено интереса. В таковом случае я попрошу вас обеспечить мне в этом уединении компанию.

— Что?!

— Создайте для меня подругу — еще одно существо, по природе и качествам своим сходное со мною.

— Безумие.

— Что тут безумного? Мы будем удалены от всего мира, но неразлучны друг с другом навеки. Я не говорю, что нам предстоит наслаждаться блаженством, но по крайней мере мы будем избавлены от страданий. С кем мне беседовать? Не с кем. Я один во всем мире. Знакомо ли вам это несчастье? Полагаю, нет. Вы не испытывали того, что чувствует человек, отвергнутый всеми и вся, бесцельно движущийся по краю жизни, невидимый и неслышимый. Закричи я, никому до меня не будет дела. Забейся я в душевных муках, никто меня не утешит. В ваших силах помочь мне в моем одиночестве. Не отказывайте же мне в этой просьбе.

— Как же я смогу приступить к задаче столь чудовищной? Все мои инструменты уничтожены — вами.

— Все дело за расходами, и только. Вы знаете, как вызвать к жизни электрическую силу. Вы способны сделать нужные машины.

— Вы в самом деле призываете меня вынуть из могилы женщину и оживить ее?

— Если вы согласитесь, лицо это никогда более не предстанет ни пред вами, ни пред кем иным. Мы с моею спутницей будем вести жизнь безобидную, заполненную простыми трудами. Мы обретем покой на этой благосклонной земле и станем довольствоваться уединением скрытого от людей острова, мы будем пить воду из ручья и питаться желудями. Друг дружки нам будет довольно.

Я сидел, не в силах справиться с изумлением и дурными предчувствиями. Взору моему представился этот процесс во всех его подробностях: изготовление электрических машин, тело или органы женщины, взятой из могилы и привезенной в Лаймхаус, свет и тепло жуткого акта творения. А затем — еще одно существо, восстающее с этого стола, наделенное всеми теми силами, про которые мне известно — они будут! Что, если эти двое, впоследствии совокупившись, произведут потомство? Нет. Мертвые не способны плодить новую жизнь. В этом я был уверен.

— Необходимо, чтобы она была молода и прекрасна, — сказал он.

— Я не могу дать согласия.

— Мы оставим мир тем, кто в нем счастлив. Избавившись от ненависти моих собратьев, я способен буду на все то добронравие, какое вы некогда надеялись во мне обнаружить. Я более не стану проклинать вас и пылать к вам гневом. Клянусь солнечным светом! Клянусь — я покину вас навсегда.

Доводы его занимали меня лишь мгновение, ибо я оставался тверд в своем отказе — мне претила затея, могущая иметь недопустимые последствия.

— Об этом нельзя и думать.

— Вы не оставите мне и единственного шанса на счастие? На спасение?

— Я не дам вам шанса принести миру новые разорения и беды, соединившись с особой, равной вам по силе и решимости.

— Что ж, прекрасно, сэр. Я бесстрашен, а следственно, могуществен. Я говорю с вами сейчас, будучи в трезвом уме, несмотря на окутывающие меня гнев и помыслы об отмщении. Дни ваши будут протекать в страхе и ужасе, и недалек тот час, когда вы раскаетесь во всех тех бедах, которые мне причинили. Настанет день, и вы проклянете солнце, взирающее на ваши горести.

— Я требую одного: не смейте следовать за мною!

— Ах, так вот к чему сводятся ваши страхи? Позвольте же мне вам сказать: вы никогда не убежите от меня. Коли вы не желаете создать мне спутницу, я выбираю себе в супруги вас. Мы будем неразлучны — два живых существа, соединенных вместе. Надеюсь, перспектива эта радует вас не менее, нежели меня!

— Я могу уехать на край света…

— Не помышляйте о том, чтобы скрыться в пустыне. Пустыня внутри меня огромнее. Я вас разыщу.

— Неужели вы не способны прислушаться к доводам разума?

— Разума? Что мне разум? Договор наш скреплен огнем и кровью.

— Так, значит, вы станете моею тенью? Тогда вы будете существом подчиненным, рабом моих желаний.

— Нет. Я буду с вами не всегда. Я буду с вами не часто. Но тогда, когда вы будете к этому готовы наименее всего, я буду с вами. Что, если я явлюсь вам в вашу брачную ночь?