Книга Князь Света - Роджер Желязны

— Ты помнишь проклятие Будды? — спросилТарака. — Помнишь, как ты обучил меня вине, Сиддхартха? Я-то помню, и ячувствую, что задолжал, что должен вернуть тебе сейчас победу. Я должен тебе затвои муки и отдам в качестве платы этих богов.

— Нет! Если ты хочешь услужить мне, сделай этокогда-нибудь потом! А сейчас унеси меня отсюда — побыстрее и подальше!

— Ты что, боишься встретиться с ними, Князь Сиддхартха?

— Да, да, боюсь. Ибо это — безрассудная дерзость! «Мыподождем, мы будем ждать, восстанем мы снова!» — так вы пели? Куда жеподевалось терпение ракшасов? Вы говорите, что будете ждать, пока высохнут моряи сравняются горы, пока с небес не исчезнут луны, — и вы не можете подождать,пока я не назову время и место решающей битвы! Я знаю их, этих богов, не впример лучше вас, ибо однажды был одним из них. Не горячись сейчас. Если тыхочешь услужить мне, избавь меня от этой встречи!

— Хорошо. Я услышал тебя, Сиддхартха. Твои словаподействовали на меня. Но я бы хотел испытать их силу. И посему пошлю противних нескольких ракшасов. Ну а мы с тобой отправимся далеко, в далекоепутешествие к самым корням этого мира. Там подождем мы победных реляций. Еслиже ракшасы, увы, проиграют эту схватку, тогда унесу я тебя далеко-далеко отсюдаи возвращу тебе твое тело. А пока я поношу его еще несколько часов, чтобыпосмаковать твои страсти в этой битве.

Сэм склонил голову.

— Аминь, — сказал он, и что-то в его телепузырилось, что-то покалывало, когда оно само собою поднялось над полом ипонеслось по просторным подземным коридорам, неведомым никому из людей.

И пока проносились они из комнаты в комнату, из залы в залу,вниз по туннелям, провалам и колодцам, сквозь каменные лабиринты, гроты икоридоры, Сэм отдался потоку своих воспоминаний, и свободно потекли они, всеглубже и глубже погружаясь в прошлое. Вспоминал он о днях своегосвежеиспеченного пастырства, когда решился он привить черенок древнего ученияГаутамы к стволу заправляющей миром религии. Вспоминал о странном ученикесвоем, Сугате, рука которого не скупилась ни на смерть, ни на благословения.Будет течь время, и жизни их станут потихоньку сплавляться воедино,перемешаются их деяния. Он прожил слишком долго, чтобы не знать, как перетасуетвремя колоду легенд. Да, был в истории и реальный Будда, теперь он знал это.Выдвинутое им учение, пусть и незаконно присвоенное, захватило этого истинноверующего, и он сумел-таки достичь просветления, своей святостью оставил влюдских умах след, а затем по собственной воле передал себя в руки самойСмерти. Татхагата и Сугата станут частями единой легенды, да, он знал об этом,и будет Татхагата сиять, отражая свет своего ученика. В веках останется житьтолько одна дхамма. Затем его мысли вернулись к битве у Палаты Кармы и ктрофейным машинам, все еще сокрытым в надежном месте. И подумалось ему обесчисленных перерождениях, через которые прошел он, о сражениях, в которыхучаствовал, о женщинах, которых любил, — сколько их накопилось за века: ондумал, каким бы мог быть этот мир и каким он был на самом деле, каким — ипочему. И опять его охватили гнев и ярость, когда подумал он о богах. Онвспомнил о днях, когда горстка их сражалась с ракшасами и нагами, гандхарвами иМорским Народом, с демонами Катапутны и Матерями Нестерпимого Зноя, с дакини ипретами, скандами и пишачами, и победили они всех, освободили мир от хаоса изаложили для людей первый город. Он видел, как прошел этот город через всестадии, через которые только может пройти город, пока его обитатели не смоглиоднажды сплести воедино свои разумы и превратить самих себя в богов, принять насебя Облик, укрепивший их тела, закаливший волю, ожививший силой их желанийАтрибуты, которые со словно магической силой обрушивались на любого, противкого их только не обратишь. Он думал о городе и богах, и ведомы ему были ихкрасота и справедливость, уродство и неправота. Он вспоминал их великолепие икрасочность, не имеющие ничего подобного во всем остальном мире, и онвсхлипывал в своей ярости, ибо знал, что никогда не сможет почувствовать себяни вполне правым, ни вполне неправым, им противостоя. Вот почему ждал он такдолго, ничего не предпринимая. А теперь, что бы он ни сделал, все принесетсразу и победу, и поражение, успех и неудачу; к чему бы ни привели его поступки— будет ли град грезой мимолетной или длящейся вечно, — ему нести бремявины.

Они ждали в темноте.

Ждали долго, молча. Время влачилось, словно старик,плетущийся в гору.

Они стояли на пятачке около черного провала колодца и ждали.

— А мы услышим?

— Может быть. А может быть и нет.

— Что мы будем делать?

— Что ты имеешь в виду?

— Если они вовсе не придут. Долго ли мы будем ждатьздесь?

— Они придут с песней.

— Надеюсь.

Но не пришло ни песни, ни движения. Время вокруг них застылов неподвижности, ему здесь было некуда идти.

— Сколько времени мы уже ждем?

— Не знаю. Долго.

— Я чувствую, что не все в порядке.

— Ты, наверно, прав. Не подняться ли нам на несколькоуровней и разведать обстановку — или выпустить тебя на свободу?

— Давай подождем еще немного.

— Хорошо.

И опять тишина. Они мерили ее шагами.

— Что это?

— Что?

— Звук.

— Я ничего не слышал, а ведь у нас одни и те же уши.

— Ушами не телесными — вот опять!

— Я ничего не слышал, Тарака.

— И не перестает. Словно вопль, только нескончаемый.

— Далеко?

— Да, весьма неблизко. Послушай со мной.

— Да! Думаю, это скипетр Кали. Битва, стало быть, вразгаре.

— Все еще? Значит, боги сильнее, чем я полагал.

— Нет, это ракшасы сильнее, чем полагал я.

— Побеждаем мы или проигрываем, Сиддхартха, в любомслучае боги сейчас заняты. Если нам удастся с ними разминуться, вряд ли мывстретим сторожа у их корабля. Ты не хочешь его?

— Угнать громовую колесницу? Это мысль… Она и мощноеоружие, и замечательный транспорт. Велики ли наши шансы?

— Я уверен, что ракшасы смогут задержать их, сколькопонадобится, — а долог подъем из Адова Колодезя. Мы обойдемся безтропинки. Я устал, но еще могу пронести нас по воздуху.

— Давай поднимемся на несколько уровней и разведаемобстановку.