Книга Незаконная планета - Исай Лукодьянов

— Касьяненко не справится; — сказал Морозов.

Он рассеянно смотрел на разноцветные домики поселка и голубоватые корпуса Учебного центра, за которыми, отороченный зеленой полоской парка, синел, залив. Уже долгие годы у него перед глазами этот пейзаж. Ну и хорошо. И не надо, не надо другого…

Широко махнул рукой:

— А, ладно, пошлем Ломтева. Едем отдыхать, Мартышка!

Марта выпрыгнула из качалки прямо в его объятия. Теперь он был прежним Алешей.

— Алешенька, угомонись. Испортишь прическу. — Она засмеялась. — Сколько трудов на нее положено, а ты… Алеша, ну слушай! На днях звонила Инна. Они с Ильей проведут лето на Аландских островах, там есть планктонная станция, на которой Илья…

— Знаю. Он уж второй год там околачивается. Ныряет. Зазывает…

— Так вот, они приглашают нас туда. Там тишина, море и сосны.

— Аланды? — наморщил лоб Морозов. — Чего мы там не видели? Море с соснами и здесь у нас… Давай лучше на Кавказ! — сказал он с жаром. — Никогда я не был на Кавказе. То есть был, но на лунном, а не на земном, настоящем. Махнем, Мартышка, на погибельный Кавказ!

— Почему погибельный?

— Так предки его называли. Пойдем-ка, прокручу тебе одну запись.

— Алешенька, некогда мне, я и так опаздываю, — запротестовала Марта, но он взял ее за руку и повел в гостиную, убеждая, что человек всегда, при любой занятости, может выкроить десять минут для искусства.

Ругая себя за отсутствие порядка, он спешно рылся в старой, давно не тревожимой коллекции звукозаписей, приговаривая:

— Сейчас, сейчас, потерпи полсекунды. Такая забавная песня… вот она!

Он поставил катушку, она завертелась, и высокий женский голос быстро произнес: «Я давно тебе не писала. Очень занята и рада своей занятости — меньше лезет в голову глупых мыслей. Ты во всем права, но я не вернусь. Знаю, что никогда не разлюблю, но все равно…»

Марта подскочила к проигрывателю, сорвала катушку.

— Что это? — Морозов недоуменно мигал.

— Не понимаю, почему она оказалась у тебя. Витька, наверное, рылся и все перепутал. Это давнее письмо Инны.

Верно, история была давняя. Он, Морозов, возвратившись с Плутона, узнал от Марты, что Инна Храмцова рассталась с Буровым. Что у них произошло? Никто, кроме них самих, не знал. Ну, может. Марта и знала — как-никак была она лучшей подругой Инны. Но чужие секреты Марта хранить умела. Что-то год прошел после этого, или два, — и Марта вдруг сообщает ему, Морозову: помирились, снова вместе. Будто бы заявился Буров к Инне как ни в чем не бывало и предложил «начать с нуля»…

Марта порывалась уйти, но он уговорил ее послушать «забавную песню», которую все-таки отыскал. Это была старая солдатская песня. Морозов улыбался и блаженно щурил глаза, слушая. Пел его же голос, которому преобразователь формант сообщил хрипотцу и стилевую выразительность.

На заре, на заре войско выходило

На погибельный Капказ, воевать Шамиля.

Трехпогибельный Капказ, все леса да горы,

Каждый камень в нас стрелял, ах ты, злое горе!

Апшеронский наш полк за Лабой отражался,

По колено в крови к морю пробивался.

И за то весь наш полк до последней роты

Получил на сапоги красны отвороты…

— Большая редкость — песня Апшеронского полка, — сказал Морозов. — Апшеронский полк и вправду носил сапоги с красными отворотами. Свирепая внешность — тоже прием для устрашения противника…

— Странная песня. — Марта направилась к двери. — Не очень-то забавная, по-моему. Алеша, я ухожу. Значит, договорились: едем на Аланды.

— А на Кавказ решительно не хочешь? Ладно, будь по-твоему…

Море было усеяно бесчисленными островками — будто сказочный исполин расшвырял по Ботническому заливу бурые глыбы гранита.

Витька прилип к иллюминатору, зачарованно глядя на архипелаг. Морозов тоже смотрел вниз, но то и дело отвлекался, поглядывал на Витькин точеный профиль, на русые колечки его волос. Все больше делается похожим на Марту, подумал он. И еще подумал с затаенной печалью, что мало знает своего подрастающего сына.

Пассажирский самолет начал снижаться над лесами острова Аланд, над зелеными лугами с пестрыми пятнами стад. Открылся Мариехамн — бело-красная россыпь домов, острая готика старой ратуши, огромный четырехмачтовый парусник на приколе у гранитной стенки. На сером зеркале фиорда белели суда.

Формальности в аэропорту заняли немного времени. И вот уже с охапкой роскошных тюльпанов бежит к ним Инна Храмцова — все такая же тоненькая, бледнолицая, с голубыми жилочками на висках под прозрачной кожей. Со смехом кинулась к Марте в объятия, они заговорили бурно и одновременно, как это водится у женщин. Буров подошел не торопясь, на нем была белая рубашка и модные штаны из блестящего материала, обтягивающие голенастые ноги.

— С тех пор как ты удрал с сессии из Вены, — сказал ему Морозов, — ты еще больше стал похож на такого, знаешь, хитрющего кота.

— В вашей федерации, вице-президент, скорее станешь походить на старого филина, — ответил на выпад Буров. — Здравствуй, Марта. Привет, Виктор. — Он протянул мальчику руку, и тот с силой ударил его по ладони, такая была у них игра. — Слабовато, все еще слабовато, деточка. Ну ничего. Мы тут сделаем из тебя пловца, быстро поздоровеешь.

— Дядя Илья, — преданными глазами смотрел на него Витька, — я на прошлой неделе слышал, как вы по теле выступали…

— И напрасно. Юбилейные речи нормальный человек слушать не станет.

— Нет, вы здорово говорили! Великие прозрения и заблуждения в науке нередко дополняют друг друга самым неожиданным образом…

— Ты что — цитируешь? — спросил Морозов.

— Да, я запомнил. Дядя Илья, а правда, что Саллаи…

— Перенесем разговор, Виктор. Нас ждет катер, торопиться надо.

Спустя полчаса они уже были в гавани. Служащий туристской базы, флегматичный рыжеватый финн, немного говоривший по-русски, сделал запись в книге приезжих и выдал Морозовым палатку и другой инвентарь, полагающийся туристам для жизни на ненаселенных островках архипелага.

Тут с катера сошел, а вернее, сбежал по сходне на причал юноша, у него были растрепанные соломенные волосы и темные очки. Круглые коричневые плечи и могучая грудь распирали белую майку. Он улыбнулся мрачноватой улыбкой, и Буров представил его Морозовым не без торжественности:

— Это Свен Эрикссон, морской бог в образе начальника международной планктонной станции.

Свен Эрикссон был немногословен. Он подхватил багаж и понес к своему катеру. Буров и Инна последовали за ним. А Морозов стоял, сунув руки в карманы, и смотрел на старенькую яхту, покачивающуюся у соседнего пирса. Марта проследила направление его взгляда:

— Ты прав. Давай попросим эту яхту.