Книга Старая сказка - Кейт Форсайт

А потом колдунья начала спускаться вниз по стене башни. Тяжесть ее тела едва не вырвала у Маргериты волосы с корнями, даже несмотря на крюк. Всхлипывая, девочка уперлась обеими руками в стену. Наконец рывки прекратились, и далекий голос прокричал:

— Я вернусь в следующее полнолуние.

И воцарилась тишина.

Маргерита втянула косу обратно, медленно перебирая руками, пока та не улеглась на полу у ее ног, повернулась и внимательно осмотрелась.

Небольшая комнатка. Кран. Пустая ванна. Большая корзина с дровами для очага. Кровать со скомканными простынями, подушками и шелковым покрывалом.

Ни двери, ни лестницы, ни открытого окна, ни глотка свежего воздуха, ни лучика света, ни звука.

Ее охватило легкое помешательство. Она заметалась по комнате, ища выхода. Взявшись за ставни, она затрясла их, а потом принялась барабанить в них кулачками. Прижавшись лицом к сердцеобразному отверстию в одном из них, она стала звать на помощь. Заглянула в дурно пахнущее отверстие в уборной. Вернулась к окну и снова закричала. Усевшись на пол, привалилась спиной к стене, закрыла лицо ладонями и горько заплакала. Затем она принялась яростно дергать себя за волосы в тщетной попытке вырвать их с корнями. Вскочив на ноги, она заходила по комнате, волоча за собой по полу груду волос. Маргерита кричала, звала на помощь, плакала и умоляла, пока не сорвала голос. Потом она вернулась к отхожему месту и вновь заглянула в сливное отверстие. Уронив в него сосновую шишку, она принялась ждать, пока, спустя долгое время, наконец не раздался едва слышный звук удара о камни. Сев на край, она опустила в отверстие ноги, а потом стала осторожно опускаться сама, но тут же застряла. Когда ей, наконец, удалось освободиться, бедра у нее были поцарапаны и кровоточили, а ночная сорочка оказалась перепачкана и дурно пахла. Слезы душили ее. «Спасения нет, спасения нет, спасения нет», — повторяла про себя Маргерита.

В конце концов, вооружившись кочергой и орудуя носиком чайника, она сумела выломать один ставень, и он криво повис на петле. Маргерита легла грудью на подоконник и вдохнула такой вкусный горный воздух. Темнеющее небо было затянуто облаками, розовыми, персиковыми и темно-оранжевыми, подсвеченными снизу жидким золотом. Она представила, как прыгает с подоконника и как ее подхватывают ласковые невидимые руки. И, лежа на мягкой перине облаков, она полетит над горами прочь отсюда, сжимая в руке светящийся зигзаг молнии, а небо позади нее будет темнеть от грозы. Она прилетит в Венецию, город каменного кружева и тенистых каналов, который сам иногда парит под облаками. Она опустится с небес на землю, целая и невредимая, прямо перед окном, за которым лежит пещера Аладдина, полная чудесных масок, блесток и цветных перьев. Дверь распахнется, оттуда выбегут родители, раскинув руки ей навстречу, и она заплачет от счастья.

— Наконец-то я вернулась домой.

Но облака уплывали вдаль без нее, а яркие цвета тускнели, сменяясь фиолетовыми и серыми оттенками наступающей ночи. Далеко внизу, под нею, потемнело озеро. По каменным склонам утесов хлестал дождь.

Маргерита глубоко вздохнула и утерла мокрое лицо рукавом своей ночной сорочки. Отвернувшись, она села на пол и закрыла лицо руками. Отсюда не сбежишь. Если только у нее не вырастут крылья, чтобы улететь.

«Если я сумею отрезать косу, — подумала Маргерита, — может быть, мне удастся привязать ее к крюку и спуститься по ней вниз, как сделала колдунья».

Но у нее не было ни ножа, ни ножниц, ни даже ничего стеклянного, что можно было бы разбить, а потом острым осколком перепилить волосы.

«Может быть, если я привяжу один конец косы к крюку, то сумею спуститься по ней вниз, и волосы останутся у меня на голове, — подумала она. — А как только окажусь на земле, то уж как-нибудь сумею отрезать их». Она подумала о кустах внизу и представила, как перерезает себе волосы их острыми шипами. Наверняка это можно сделать. Маргерита пыталась не думать о головокружительном спуске или о том, что с нею будет, если она сорвется и упадет. «Если колдунья смогла спуститься, то смогу и я», — решила Маргерита.

Тогда она взяла кончик косы, несколько раз обмотала его вокруг крюка и завязала на узел. Но всякий раз, стоило ей потянуть за него, скользкая масса волос разматывалась и падала на пол. У нее ничего не получалось. Раз за разом волосы развязывались.

Маргерита пришла в отчаяние. Свернувшись клубочком, она повалилась лицом вниз на свою косу и заплакала. Когда долгое время спустя она проснулась, уже стемнело. Она испуганно выпрямилась. Ей вдруг показалось, что ее похоронили заживо в склепе ее снов. Но потом она увидела арку окна, залитую светом звезд. В темноте она на ощупь добралась до кровати и забралась в ее мягкое нутро. Вскоре она вновь заснула.

На другое утро, проснувшись, Маргерита села на постели и безо всякой надежды огляделась по сторонам. Руки и ноги ее словно были скованы невидимыми кандалами. И только позыв сходить в уборную придал ей сил встать с постели и пересечь крошечную комнату. Три шага до отхожего места. Десять шагов до очага, чтобы поворошить угли и разбудить ленивый огонек. Шесть шагов до кладовой, чтобы найти что-нибудь поесть.

На углу буфета висела связка сушеной трески, палка салями и небольшой окорок — свиная нога с копытом. На верхней полке выстроились деревянные коробочки со специями: солью, перцем, имбирем, шафраном и прочими приправами, которых Маргерита даже не знала. Рядом стояла деревянная миска с крышкой, в которой оказались сушеные фрукты и орехи. На нижней полке были сложены мешочки с луком, репой, капустой, свеклой, пастернаком, сушеным горохом и бобами, а также вялой пурпурной морковью. На полке над ними виднелись мешки с рисом, мукой, дрожжами и манной крупой, таз с яблоками, бочонок меда и большой керамический кувшин оливок в масле.

Почему-то при виде такого изобилия Маргерита ощутила себя еще более несчастной. Она помогала на кухне Пиета с семилетнего возраста, но именно лишь помогала поварихе, так что мысль о том, чтобы приготовить еду самой, имея в своем распоряжении лишь скудный кухонный инвентарь, привела ее в смятение. К тому же у нее не было даже ножа. Как прикажете без него резать окорок или чистить репу?

Она съела яблоко, пригоршню сушеных фруктов и орехов, а потом вздохнула и принялась смешивать муку с солью, дрожжами и водой, чтобы приготовить тесто. Поджарила она его на сковородке с ручкой. Запах свежеиспеченного хлеба вернул ей самообладание. Умывшись, она постаралась привести в порядок волосы. Поев плоского хлеба с медом и прибравшись, девочка обнаружила, что заняться ей совершенно нечем, и вновь принялась строить планы побега.

Она попробовала привязать конец косы к крюку лентами, уравновесить косу железной кастрюлей, привязать ее к табурету. Но узел неизменно развязывался, а волосы запутывались все больше и больше, что изрядно напугало ее. Вооружившись гребнем, который оставила ей La Strega, она принялась расчесывать их, но вскоре у нее так сильно заныли руки, что это занятие пришлось прервать. Маргерита попыталась запихнуть их под сеточку, но волос почему-то вдруг оказалось намного больше, чем раньше, и сеточка лишь безнадежно запуталась в них. «Почему я не могу завязать свои волосы на узел, как ни пытаюсь, а они ужасно запутываются сами по себе?» — подумала она, предпринимая попытки освободить сеточку. В конце концов она попросту выдрала ее с корнем и заплела волосы в косу вместе со всеми узлами. Теперь ей ничего не оставалось, кроме как мерить комнату шагами, волоча за собой косу по полу, сжимая и разжимая кулаки.