Книга «К» - значит кара - Сью Графтон

Майкл, не отрывая глаз от экрана и не переставая вертеть на пальце перстень выпускного класса Коттонвудской академии, подаренный ему матерью, пробурчал в ответ нечто неопределенное, не сопроводив свои слова ни малейшим побуждением встать. Последнее обстоятельство не прошло мимо Джульетты незамеченным.

– Майкл, паршивец, что мне делать, если Брендон снова описается? На нем сейчас последняя пеленка.

– Да, да, малышка, я понял. Секундочку, ладно?

Джульетта надулась и закатила глаза.

Майкл бросил на нее взгляд и увидел, что она уже злится.

– Сейчас схожу. А малыш спит? Мама хотела, чтобы она на него взглянула.

Я с удивлением поняла, что "она" относилось ко мне.

Джульетта спустила ноги с кровати.

– Не знаю. Могу посмотреть. Я его только недавно уложила. Правда, он никогда не засыпает, если телевизор так орет. – Она встала и направилась к узкому холлу, разделяющему две спальни.

Я направилась следом за ней, стараясь на ходу придумать какой-нибудь комплимент на случай, если ребенок окажется уродцем.

– Пожалуй, мне лучше держаться от него подальше, – проговорила я. – А то я простужена, вдруг он от меня заразится.

У молодых мам иногда возникает желание, чтобы их ребенка подержали бы на руках.

Опершись на косяк двери, Джульетта заглянула в меньшую из двух спален. Вся комната была забита большими, на манер платяных шкафов, картонными коробками для переезда, внутри которых, на металлических штангах, прикрепленных к верхней части, плотно висели обвешанные вещами вешалки. Детская колыбелька втиснулась в самый центр этой крепости, обнесенной стенами из утрамбованных рядов зимней и мятой летней одежды. У меня почему-то возникло ощущение, что и через много месяцев эта комната будет выглядеть точно так же, как сейчас. В джунглях из старых плащей и пиджаков казалось намного тише. Я отчетливо представила себе, что со временем Брендон привыкнет к запаху нафталина и слежавшейся шерсти. Одно неверное дуновение в его дальнейшей жизни, и он почувствует себя новым Марселем Прустом[18]. Я приподнялась на цыпочках и заглянула через плечо Джульетты.

Брендон не спал и сидел в кроватке, выпрямившись и устремив взгляд на дверь, как будто знал, что мамочка придет и заберет его отсюда. Он оказался одним их тех утонченно красивых детей, каких обычно снимают для рекламы в журналах: пухленький, идеально сложенный, с большими голубыми глазами, ямочками на щечках и торчащими из нижней десны двумя маленькими зубками. На нем был бирюзовый фланелевый комбинезончик с прорезиненными подошвами. Малыш сидел, расставив руки широко в стороны, чтобы удерживать равновесие. Ладошки его шевелились, напоминая небольшие антенны, улавливающие приходящие из внешнего мира сигналы. Стоило ему только увидеть Джульетту, как личико его сморщилось от улыбки, а ручонки замахали, выражая детскую радость. Надутое выражение мгновенно исчезло с лица Джульетты, и она заговорила с ним на том особом языке, каким разговаривают с грудничками все матери мира. Брендон пускал пузыри, радостно улыбался и что-то лопотал в ответ. Когда Джульетта взяла его на руки, он ткнулся мордашкой ей в плечо и даже поджал ножки от счастья. Пожалуй, это был единственный момент во всей истории моей жизни, когда мне самой ужасно захотелось иметь такого же зверька. Джульетта сияла:

– Правда, он чудо?

– Очень милый, – сказала я.

– Майкл теперь даже и не пытается взять его на руки, – проговорила она. – В последнее время Брендон вдруг стал почему-то признавать только меня. Клянусь, это началось неделю назад. Раньше он беспрекословно шел к папочке. А теперь, стоит мне только попытаться дать его кому-нибудь подержать, знаете, что он устраивает?! Надо видеть его мордашку в такой момент. Ротик сразу сморщивается, подбородок начинает дрожать. И ревет, Господи, как же он ревет! Так жалобно, прямо сердце разрывается. Этот мальчишечка любит только свою мамочку. – Джульетта потискала его, продолжая что-то говорить.

Брендон вытянул ручонку и сунул несколько пальчиков ей в рот. Она сделала вид, что хочет откусить их, и ребенок в ответ захихикал низким грудным голосом. Вдруг выражение ее лица изменилось, нос сморщился.

– О Господи, неужели он уже наложил? – Указательным пальцем она чуть отогнула сзади пеленку и принялась всматриваться в образовавшийся просвет. – Майк, паршивец?!

– Что?

Джульетта направилась назад в комнату.

– Ты можешь хоть раз сделать то, что я прошу? У малыша полные штаны, а у меня больше нет памперсов. Я тебе уже дважды говорила.

Майкл послушно поднялся, хотя его взгляд все еще был прикован к экрану. Но тут снова стали крутить рекламу, и юный муж смог, наконец, оторваться от телевизора.

– Схожу, схожу, сейчас обязательно схожу, да? – ехидно поддела Джульетта, удерживая малыша одной рукой.

Майкл поискал глазами куртку-ветровку и, обнаружив ее, вытащил из кучи наваленной на полу одежды.

– Скоро вернусь, – сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно. Пока он влезал в пиджак, я сообразила, что мне предоставляется прекрасная возможность поговорить с ним.

– Пожалуй, я тоже с тобой пройдусь, хорошо? – спросила я.

– Пожалуйста, – ответил он и посмотрел на Джульетту. – Тебе что-нибудь еще надо?

Она отрицательно помотала головой, глядя, как на экране кучка прожорливых мультипликационных созданий уничтожает остатки еды с грязной посуды. Я готова была поспорить, что ей самой мыть грязную посуду еще не приходилось ни разу.

* * *

Едва мы оказались на улице, как Майкл, пригнув голову и засунув руки в карманы, быстрым шагом устремился вперед. Он был не меньше чем на фут выше меня, шел он широко и свободно. Небо над нашей головой почернело в ожидании приближавшегося шторма, тропический бриз гнал листья вдоль придорожных канав. Днем в газетах писали, что ураган слабеет и что, скорее всего, ничего более серьезного, нежели дождь, опасаться не следует. В воздухе уже чувствовалась сильная влажность, периодически налетали порывы ветра, а небо, обычно в этот час бледно-голубое, окрасилось в угольно-черные и темно-синие тона. Майкл поднял голову. У него было такое выражение, будто еще не начавшийся ливень уже хлещет его по щекам.

Мне приходилось почти бежать, чтобы не отставать от него.

– Ты бы не мог идти немного помедленнее?

– Простите, – ответил он, заметно сбавляя шаг.

Магазин, торгующий товарами первой необходимости, находился на углу, кварталах в двух впереди. Я хорошо видела его огни, хотя сама улица была погружена в темноту. У каждого третьего или четвертого дома, мимо которых мы проходили, горел над крыльцом фонарь. Низковольтные лампочки Освещали ведущие к входным дверям дорожки, служили декоративной иллюминацией на клумбах. В прохладном вечернем воздухе витали ароматы ужина: то жареного картофеля, то готовящегося на открытом огне мяса, политого шашлычным соусом, то запекаемой в духовке курицы, то сладковато-кислый запах свиных отбивных. И хотя я уже поужинала, во мне проснулось чувство голода.