Книга Моя герцогиня - Элоиза Джеймс

Элайджа тем временем расстался с прежней любовницей и новых связей не заводил, пребывая в гордом одиночестве. Что, если полученные теоретическим путем знания вызовут у мужа недоверие, отвращение и даже ненависть? Когда можно вести себя в постели раскованно, а когда предпочтительнее изобразить наивное неведение?

Что, если он сочтет ее распутной и рассердится? Например, не раз приходилось слышать о том, что женщины целуют мужчин самым интимным, самым потаенным образом, но самой ей никогда не хотелось повторить смелый эксперимент. И вот сейчас, накануне встречи с Элайджей, неожиданно возникли совершенно иные, отчаянно дерзкие желания. Даже представляя его обнаженным в бассейне, она мгновенно розовела от корней волос до пальчиков на ногах.

Да, хотелось бы… очень хотелось бы…

Ни в коем случае. Невозможно, недопустимо. Холодный рассудок — тот самый, который помогал успешно преодолевать интрига и козни Версаля, решительно отрицал подобную вольность. Если первая встреча вызовет хотя бы малейшие сомнения, супруг вряд ли проникнется безусловным доверием.

Она вела себя как неверная жена, пусть даже он и не уставал твердить, что отпустил, потому что она «имела право».

Чтобы предотвратить панику, пришлось прервать размышления на опасную тему.

Она вовсе не пугливая мышка, вздрагивающая от малейшего проявления мужского темперамента. Она Джемма. И если даже в Париже случались романы, то добрая половина вины все равно лежала на плечах мужа, В решающий момент проявившего холодное равнодушие. Разве хоть один нормальный мужчина способен дожидаться, пока жена найдет любовника, и только узнав о романе, навестить ее за границей?

Горькая мысль отрезвляла и вселяла некоторую уверенность.

Выход один, оставаться собой и в постели, и не в постели. Она уже не девочка, чтобы изображать девственность, которую давно утратила, и в то же время обладает достаточным опытом, освобождающим от необходимости притворяться, что наслаждение ее не интересует. А если говорить честно, она страстно мечтает о чувственных радостях.

Воспоминания о далеких интимных встречах не позволяли кривить душой: тогда особого удовольствия она не испытывала. Мужчине значительно проще получить удовлетворение, чем женщине.

Если попытаться изобразить наивность, то можно снова столкнуться с разочарованием и остаться без того удивительного состояния, которое французы называют «маленькой смертью». А это неприемлемо и недопустимо.

В итоге долгих раздумий из-за стола она вышла, приняв окончательное решение. Хотя диктаторский тон Элайджи поистине очарователен, герцогу придется научиться выполнять ее распоряжения.

— Будь добра, принеси в мою комнату поднос с закусками, — попросила Джемма горничную. — Вечером его светлость придет, чтобы сыграть партию в шахматы.

— Знаю, ваша светлость. Весь Лондон сгорает от нетерпения. Наконец-то матч закончится!

Этого еще не хватало! Плохо, когда слуги поощряют интимную встречу господ, но чтобы беспокоился весь Лондон?..

— А все из-за ставок, — пояснила Бриджит, верно прочитав выражение лица хозяйки. — Ваш матч послужил поводом для множества пари. Фаул утверждает, что весь шахматный клуб только и делает, что обсуждает возможный результат. Еще бы! Среди членов всего две дамы — вы и миссис Пэттон.

— Да-да, знаю, — пробормотала Джемма.

— Большинство поставили на вас, ваша светлость, — радостно сообщила горничная. — Подумайте только: если вы выиграете, станете первым в стране мастером!

— Выиграю, — убежденно пообещала Джемма. Долгие годы она играла сама с собой, притворяясь, что черные фигуры — это она (воплощение греха), а белые — Элайджа (воплощение добродетели). Да, поскольку супруг оставался в Англии, а она жила во Франции, приходилось играть и за себя, и за соперника. Она хорошо знала стиль мужа: собранность, способность предвидеть ситуацию на несколько ходов вперед, отвага, а главное, опасное умение загнать оппонента в угол и безжалостно сломить сопротивление.

— Но как же вам удастся провести партию с завязанными глазами? — недоуменно уточнила Бриджит. — Может быть, нужна помощь? Например, будете диктовать ходы, а я возьму на себя передвижение фигур на доске.

— Спасибо, не стоит, — рассеянно отказалась Джемма. — К счастью, мы оба отлично играем.

Горничная терялась в сомнениях.

— Доска нам не нужна, — с улыбкой пояснила госпожа. — Будем играть в уме.

— В уме? — Подобный вариант, судя по всему, казался немыслимым.

— Конечно, если его светлость не почувствует, что с трудом удерживает в голове расположение фигур, — уточнила герцогиня.

Она понятия не имела, доводилось ли Элайдже играть без доски, но в способностях мужа не сомневалась. Герцог Бомон играл сильнее всех, с кем доводилось встречаться: тоньше французского гения Филидора, а порой изощреннее самого Вильерса. Впрочем, справедливости ради следовало заметить, что вся троица — Леопольд, Элайджа и она сама — твердо стояла на одной ступеньке шахматной лестницы.

Нет, не совсем так.

Каждый обладал различными качествами. Элайджа отличался основательной, рациональной предусмотрительностью и умением заранее обдумывать возможные последствия атаки. Вильерс обладал способностью к молниеносным тактическим броскам и непредвиденным комбинациям. Ну а она целиком полагалась на вдохновение, нередко дарившее моменты блестящей, прекрасной в безукоризненном совершенстве игры.

И в то же время не обходилось без слабостей и недостатков. Так, Элайджа постоянно попадал в ситуации, требовавшие немедленного решения вопросов чести. Казалось, он намеренно воплощает в жизнь категории белого и черного, добра и зла, правды и лжи.

Видение мира отражалось в стиле игры.

Даже с завязанными глазами и в постели… ей предстояло поднять ставки.

Джемма понимала, что видел муж в сегодняшнем поединке: встреча означала для него конец долгого пути, достижение цели. А целью служили ее тело и ее постель. Конечно, он постарается выиграть, но в то же время будет с нетерпением ждать окончания партии.

А для нее шахматы всегда оставались самым остроумным, интересным и содержательным собеседником, утешавшим во время долгой разлуки с любимым. И сегодня они не утратят ни одного из своих привлекательных качеств.

Дело за малым: отвлечь соперника и превратить забаву мудрецов в надежного союзника.

На губах Джеммы появилась таинственная улыбка. Если бы Элайджа видел выражение ее лица, то непременно заподозрил бы неладное.

— Бриджит, — обратилась она к горничной.

— Да, ваша светлость?

— Будь добра, для сегодняшнего вечера мне понадобится кое-что еще.

Глава 18

Джемму особенно волновал один принципиально важный вопрос: в какой одежде Элайджа появится в ее комнате? Поразмыслив, герцогиня пришла к выводу, что муж придет в официальном костюме, а не в халате. Последний вариант неизбежно вызвал бы подозрение слуг, с нетерпением ожидавших шахматной партии.