Книга Акция устрашения - Александр Тамоников

— Понятно! Ну, майор!

— Да не злись ты на него. Приказ выполнял! Веди к себе, что ли, поговорим?

— Идем! Штаб перед тобой.

Бывшие взводные прошли в кабинет Калинина.

Присели за стол совещаний. Листошин прикинул:

— Это ж сколько лет мы с тобой, Саня, не виделись?

— Двадцать, Семен, двадцать.

Листошин протянул:

— Да-а! Двадцать лет, а кажется, только вчера гоняли по горам банды Амирхана. Первую свою поездку в госпиталь помнишь?

— Ну, как же. С нее, по сути, и началась моя семейная жизнь!

— Так у тебя все сложилось с Соней?

— Да! И я счастлив, что встретил ее. Живем, другим бы так. Душа в душу, Сеня!

Генерал вздохнул:

— Это хорошо, когда душа в душу! А у меня на семейном фронте одни напряги!

— Что так?

— Два раза был женат, да все без толку! От одной сам ушел, другая от меня сбежала, и знаешь с кем? С лейтенантом, начфином батальона. В отпуск вместе махнули, и звоночек мне, я тогда только бригаду принял, мол, так и так, любовь меж ними образовалась. Прости и не обессудь. А я, если признаться, и рад. По-глупому женился. Но это долгая история. Расскажу на досуге. Искал я тебя после Афгана. Узнал, что в Чехословакию свалил, а дальше — темный лес. Куда делся мой друг Саня Калинин? Неизвестно! Теперь понимаю, почему не нашел, хотя людей в высоких штабах к поискам привлекал. Вы, спецназ, ребята особые, подразделения ваши засекречены. Только не пойму, как ты в спецслужбе-то оказался?

— Это, Семен, тоже долгая история. В Чехословакии предложили, я согласился. Но об этом на досуге. Ты лучше скажи, чего сам прилетел?

Листошин выказал крайнее удивление:

— Ну, ты даешь! Я узнаю о том, что мой батальон придают отряду спецназа, а этим отрядом командует сам господин Калинин, которого я двадцать лет не видел. И мог остаться в бригаде?

— Командование-то знает, что ты здесь?

— А я в отпуске! С завтрашнего дня! Так что ставить кого-либо в известность о том, что решил отдохнуть с другом в прекрасной станице Союзная, считаю совершенно не обязательным. Начальник штаба в курсе, где я, этого достаточно.

— Ты как был рубаха-парень, таким и остался. На тебе же погоны генерала, Сеня!

— Ну и что? Какая разница, сколько и каких звезд на моих погонах? Я в гору через трупы не лез, задницы никому не лизал, ты мою натуру знаешь. Ну, а раз надели лампасы, значит, заслужил. Да и не надели бы, никакой трагедии. Так почему я должен измениться?

Калинин поднялся:

— Я рад тебя видеть, Лист, очень рад. Вот только время для встречи нам выпало неудобное. Впереди серьезная работа. На самого Асханова выходим!

— Да ты что? Не знал! Так ты вычислил этого шакала?

— Вычислил — это громко сказано. Скорее по стечению ряда трагических обстоятельств удалось зацепиться за него.

И Александр коротко поведал другу обо всем, что произошло с момента нападения на армейскую колонну с вооружением до этого дня. Листошин внимательно выслушал друга, проговорил:

— Вот, значит, что задумал этот козел Али? Утопить в крови российский поселок, вновь раздув пламя войны? Ну и тварь! Это хорошо, что ты сел ему на хвост. Очень хорошо. Лишь бы он появился здесь! Так… а чего мы моего комбата за дверью держим? Насколько тебя знаю, ты уже определился, как использовать штурмовой батальон. Вызывай Сергеева, ставь задачу. Он паренек башковитый, грамотный. А главное — исполнительный. Сделает все, как скажешь. И батальон я тебе отрядил лучший. Ребята крепкие, обстрелянные, не фуфло тыловое!

Калинин прошелся по кабинету, сказал:

— Задачу-то твоему батальону и своему отряду я определил. Да вот сомневаюсь, верно ли тактику выбрал? Где-то что-то я упустил, нутром чувствую! А сейчас мне, Сеня, ошибаться никак нельзя, слишком дорогой может стать цена этой ошибки.

Листошин предложил:

— Так поделись с другом проблемами. Вместе и разберем ситуацию! Как делали это не раз в Афгане.

— Что ж! Ты прав, одна голова хорошо, а две лучше. Слушай, что я решил.

Калинин поведал Листошину планируемый порядок организации контрмер, направленных на уничтожение банды Асханова на подступах к поселку Аманкул.

— Вот так, Сеня! Таков план!

— Давай теперь разложим его по полочкам. То, что ты решил на передний край выдвинуть две мои роты, правильно. Они в состоянии отразить натиск «чехов». И то, что ты закрыл пути отхода, тоже верно. Вот только, друг мой, одного ты не учел: каким образом роты общим составом в сто пятьдесят человек, в условиях пристального наблюдения за поселком, смогут незаметно для банды занять свои позиции?

Калинин согласился:

— Да, здесь слабое звено. И все же расположить десантные подразделения за околицей поселка можно. Достаточно организовать в ночь с четверга на пятницу пару веселых ночных гулянок на окраинах Аманкула, которые отвлекут внимание наблюдателей, и твои ребята по одному проскочат на позиции. Тем более на это им будет выделена целая ночь…

Полковник потер лоб.

Листошин же попросил:

— Продолжай! Если ты уверен, что сможешь прикрыть перемещение бойцов рот, так в чем дело? Они займут позиции, надежно замаскируются, выждут день, это им не впервой, и в 18.00 встретят «чехов»!

— Но что-то, Сеня, не дает мне покоя! Что-то подсказывает: именно в этом маневре и кроется ошибка! Что?

Генерал неожиданно улыбнулся:

— Не что, Саша, а кто!

— В смысле?

— Ты не принял в расчет собак. Они есть в любом дворе. И если люди как с той, так и с другой стороны действия десантников могут пропустить, то собак не проведешь. Они будут чувствовать присутствие чужаков и лаять! И вот это опытные разведчики, которые есть и у бандитов Асханова, без внимания не оставят!

Калинин взглянул на Листошина:

— Вот! Вот где ошибка! Ну, Лист! Молодец! Действительно, о собаках я не подумал. Но тогда получается, что весь мой план летит к черту?

— Если работать наверняка, то да, Саша, от него придется отказаться!

— И что бы предложил ты?

— Надо подумать!

— Так думай, раз прилетел сюда.

— Положение у нас не безнадежное, времени еще предостаточно. Так что приемлемое решение мы с тобой найдем.

Листошин склонился над картой:

— Дай-ка я повнимательней посмотрю на район предстоящего применения!

В кабинете наступило молчание. Калинин, сев на свое место, закурил.

Листошин что-то бурчал. Молчание тянулось долго. Наконец он оторвался от карты: