Книга Путешествие в страну снега и медведей - Саша Урбан

форме, и по степени опасности не уступал одноименной утвари; там собирались самые опасные люди всей Москвы, в большинстве своем маги, но находились и магглы, желающие сотрудничать. В стенах притона происходило всякое: эксперименты с темной магией, контрабанда артефактов и магических животных, подписание контрактов на крупные суммы и собрания многих прорицателей для составления прогнозов на год. И все это было окутано жуткой атмосферой Хитровки и опасности: в этом маленьком мире злодеи выглядели как чудовища из сказок; это были беглые каторжники, выгнанные из Колдовстворца люди или вовсе не принятые туда, но за соседними столами с ними сидели Господа в английских костюмах, с французским прононсом и, в большинстве своем, с чиновничьими лицами. Половину из присутствующих Дарья встречала в Канцелярии.

В середине большого, набитого битком, зала возвышалась арена, к которой теперь были прикованы все взгляды. Домовик квакающим голосом называл и комментировал магическую дуэль, проходившую под восторженные возгласы всех без исключения зрителей. Ничто так не объединяет людей из разных классов и с разными взглядами, как кровопролитие, которое они наблюдают со стаканом пива в руке. Посыльный Василевского постоял пару минут в размышлениях, которые закипали в его мозгу на медленном огне, потоптался немного перед лестницей на второй этаж, а потом потянул княжну за собой наверх но на полпути остановился и бесславно указал на арену, которую теперь было отлично видно. За дрожавшим над ареной пузырем защитного поля стояли двое волшебников, соревновавшиеся во владении беспалочковой магией. Это больше было похоже на бойню, чем на дуэль, потому что любое нарушение правил всячески поддерживалось зрителями, и сам судья бодро подстегивал участников использовать грязные приемы. Они больше дрались в рукопашную, используя заклинания, чтобы оглушать друг друга, и то превращались в сгусток рук и ног, из которого вылетали заклинания, то разлеплялись и ходили кругами, переводя дыхание, чтобы снова вцепиться в центре. Одним из участников был мужчина с куцей седой бородой. Сальные черные патлы спадали ему на плечи, из-под густых бровей выглядывали пустые водянистые глаза, он едва держался на ногах, но не из-за ударов, которое получало его иссушенное голодом и временем тело, а из-за стаканов водки, которые волшебник вливал себя один за другим. Напротив него стоял хорошенько потрепанный Персиваль Грейвз. Одежда на нем была разорвана и подпалена, под глазом наливался синяк, губа и правая бровь заливали кровью лицо и шею. Дарья шумно вздохнула и обернулась к своему сопровождающему, чтобы потребовать освобождения Персиваля, но мужик смотрел на это все с тупым безразличием.

— Ваша Светлость, — донеслось до нее сверху лестницы. Дарья обернулась и увидела мужчину с рыжими волосами и зелеными звериными глазами, улыбка счастливого маньяка красным росчерком протянулась по его угловатому лицу с растрепанными рыжими бакенбардами.

— Андрей Аркадьевич, — процедила девушка.

— Предвосхищая Ваш вопрос, я скажу, что время, которое Ваш друг проведет на арене, полностью зависит от Вас. Ведите себя приемлемо, задавайте правильные вопросы, и ему не придется сталкиваться с сильнейшим анимагом в Москве, — он указал на пьяного бородатого мужика.

— Но это… — она осеклась под его безразличным взглядом и усмешкой, предвещавшей забаву для одного из них, и Дарья понимала, что если она и будет смеяться, то смех будет нервным. Княжна плотно сжала губы и, с видом величайшего одолжения, кивнула хозяину «Утюга».

— Прелестно. Тогда, будьте любезны, преследуйте в мой кабинет. Дмитрий, — обратился он к громиле, тот вытянулся, как будто кол проглотил, — принеси княжне умыться.

Дарья хотела было возмутиться, но вдруг ее словно окатило ледяным спокойствием. Часы на руке затыкали сильнее — Наташа, ее душа, чувствовала это место и придавала сестре сил. Девушка проигнорировала этот выпад со стороны Василевского и проследовала за ним вверх по лестнице, позволив себе только один раз обернуться, чтоб поверх плеча взглянуть на Персиваля. Тот постоянно вытирал рукавом кровь с лица и парировал заклятья своего противника. Он неплохо увернулся от двух заклятий, направленных ему в голову и грудь, но третий удар, пришедшийся по ногам, повалил юношу на спину, вызвав продолжительный вой восторга у толпы. Персиваль запрокинул голову, и на секунду его взгляд столкнулся со взглядом Дарьи.

«Я скоро», — прошептала она, извиняясь одними глазами, а затем обернулась и пошла следом за Василевским, оставив позади страх и жалость. Волна смелости захлестнула ее и несла куда-то, по большей части заставляя поражаться самой себе, чем тому, как все обернулось.

***

Кабинет Василевского был очень просторным, при желании, хозяин мог без проблем поместить арену еще и перед своим рабочим столом. Все было отделано деревом и шкурами, кабаньи и медвежьи головы глядели со стен своими стеклянными глазами. Перед просторным хозяйским столом княжну ожидал заботливо приготовленный стул и паривший перед ним тазик с водой.

— Умойтесь, Ваша Светлость, — небрежно бросил ей Андрей Аркадьевич, проходя вперед на свое место, — маскарад Вам не к лицу, несмотря на все Ваши услуги.

— Я учту это в следующий раз, когда решу навестить Ваше заведение, — сдержанно ответила Дарья. — Но умывания могут и подождать, раз Вы сказали, что продолжительность нахождения моего друга на арене будет зависеть от нашего разговора.

— Несомненно, — сказал он, облокачиваясь на стол и складывая пальцы башенкой. — И все же, я вынужден Вас попросить. Иначе, я приму меры… — сказал он и красноречиво взглянул на нее. Дарье не понравился ни его тон, ни взгляд, поэтому она согласно кивнула и принялась порывистыми движениями вытирать свой грим, смачивая руки водой. После пары движений, открыв глаза, она увидела, что поверхность воды покрылась зеркальной пленкой и на ней показалась арена. Да так, что в центре композиции был Грейвз, и Дарья могла без особых усилий рассмотреть каждый кровоподтек на его лице. Девушка пару секунд всматривалась в изображение, давая своему мозгу мгновение на сомнение, а затем отшатнулась назад.

— Прошу прощения, — протянул Васильевский тоном, говоривший о том, что его совесть уже давно вымерла и в природе не встречается. Это заставило Дарью взять себя