Книга Огненная река - Питер Хеллер

несколько крупных пожаров во время наших поездок. Моих поездок, – она как будто пыталась вырезать мужчину из памяти, – Похоже, они каким-то образом узнают, что их ждет, и многие успевают уплыть вниз по реке.

– Хрена себе, – пробормотал Джек.

Он испытал настоящий благоговейный трепет и подлинное облегчение. Неумолимость и жестокость природы всегда пугала и восхищала его. Все в ней могло быть совершенно беспечно и в то же время так прекрасно. Его это приводило в восторг. Но в не меньший восторг его приводил сложный интеллект природы. Тонкая балансировка. Вот такие тихие компенсации. Как будто какая-то безымянная, непостижимая справедливость пронизывала все вокруг. Ему не следовало заходить в своих рассуждениях дальше этого. Тем не менее, на фоне действий природы ненасытный, самоудовлетворяющийся интеллект людей начал казаться отстающим, а не превосходящим.

– Они поплывут обратно, – сказала Майя, – К следующему лету, если насекомые вернутся – а они так и сделают – за ними последуют многие рыбы.

Они все просто молча стояли там, на солнце, вдыхая запахи обожженной земли и более холодные, долгожданные ароматы пепельного ручья. Впитывали перспективу возвращения жизни. И еще тот факт, что теперь у них не было никакого источника пищи.

* * *

Они сложили удилища и убрали их обратно в рюкзак. Они вдоволь напились из ручья, наполнили потрепанный, верный котелок чистой водой – ручей не помутнеет от грязи и пепла до следующего дождя – и отчалили.

* * *

Некоторое время они медленно гребли, затем просто заскользили. Без ветра, в середине течения, их скорость составляла четыре узла. Они не брали в расчет притоки ручьев, которые миновали по пути, не учитывали их объем, но ручьи встречались все чаще и увеличивали скорость реки. Они были одурманены усталостью. И голодом. У них не было никакого плана. Сколько дней пути отделяло их от деревни? Они сбились со счета.

Через некоторое время они будут знать наверняка. Потому что где-то впереди был самый большой водопад на реке, Последний шанс, и от него оставалось три дня пути. Несколькими милями ниже стремнины находилось место слияния с Пайпстемом, другой большой рекой, которая впадала в эту с запада, за ним течение усиливалось, две объединившиеся реки расширялись, уклон выравнивался, и там уже можно было сплавляться, не опасаясь порогов. Они сплавились бы, даже умирая с голоду. Они могли плыть по течению, когда ветер стихал, и экономить свои силы. Они бы чувствовали себя, как дома. Возможно. У них не было плана, но они также не планировали просто позволить мужчине застрелить себя.

Теперь ветер утих, и они двигались вперед медленно. Там, где река делала поворот и течение усиливалось, они касались воды ровно настолько, чтобы каноэ держалось на воде ровно, а в остальном его просто несло течением. Они знали: с этого момента ситуация обострена до критической, им придется экономить свои силы. Им также предстоит бодрствовать и все время быть начеку – они не могли позволить себе впасть в летаргию от голода. Когда мужчина нападет, им придется отвечать. Или напасть первыми, что, по-видимому, и было планом Джека – кто бы мог подумать, что у него характер убийцы? Винн размышлял об этом, когда они проплывали мимо галечной отмели на правом берегу и странного бугорка, виднеющегося там, почерневшего и воняющего, как паленые волосы. Он подвел их ближе по легкому течению, они проплыли мимо каменистой равнины на расстоянии десяти футов от берега, и тогда он увидел палки, торчащие из странной кучи. От вони его затошнило, а потом он понял, что это были медведица и медвежонок, лежащие рядом и наполовину обгоревшие. Его согнул пополам сухой рвотный позыв.

– Господи, – проговорил Джек.

Детеныш был наполовину скрыт под тушей матери, как будто искал укрытия, местами шкура мамы-медведицы начисто выгорела, обнажив жир и обугленные кости. Должно быть, они бежали, гонимые неумолимой силой пожара, переправились через реку, где их окутал дым. А затем он воспламенился.

Они проплыли мимо, и Джек спохватился:

– Эй, эй, подожди секунду, здоровяк. Притормози. Мы можем спасти мясо.

– Ни за что.

– У нас нет выбора.

Винн побледнел до призрачной белизны. Он вытер рот предплечьем, его губы задрожали, и он сделал два мощных гребка, позволив течению унести их мимо. На этот раз он не послушал своего друга. Он ни в коем случае не собирался беспокоить эту пару, и уж тем более не потерпел бы вида их мяса на тарелке.

Джек сверкнул глазами. На этот раз Винн не стал извиняться. Он посмотрел мимо своего друга и начал грести.

* * *

Как долго это продолжалось? Никто не следил за происходящим. Яркое солнце поднялось над дымом и позволило белому небу смыть с себя кровь. Оно перевалило за зенит. Они гребли. Не беспорядочно, а взвешенно и медленно. Никто не произносил ни слова. Она спала. Больше не было орлов-часовых, слетающих с верхушек самых высоких деревьев: деревья стали почерневшими шпилями, высящимися вдоль берегов, как мачты потерпевших крушение кораблей, огонь сжег дотла ветви и большие гнезда. Больше не щебетали мухоловки, не летели стремительными парами вверх по течению крохали, больше не заливались смехом и воплями гагары. Слух улавливал только плеск течения по обрубленным ветвям сгоревшей и поваленной сосны, случайный стук весла, потрескивание лопастей, когда они поднимались из воды. В какой-то момент после полудня Винн что-то пробормотал, а затем вскрикнул:

– Охренеть!

– Что?

– Смотри туда.

Джек посмотрел. На правом берегу пепелище вдруг кончилось. Или сделало паузу. Это было похоже на границу другой страны. Голая черная пустошь, а сразу за ней появляется зелень – ивы, ольха, буйный кипрей, отливающий розовым. И лес – темно-зеленые ели и пихты, ржавые лиственницы и желтеющие березы. Это было чудо. Это действительно выглядело, как самое настоящее чудо.

– Черт.

– Там ручей, – сказал Винн.

Там и впрямь был ручей. Шире, чем все, которые они видели до сих пор. Ручей и ветер вместе каким-то образом сговорились провести жесткую границу. На удивление четкую. Несколько самых высоких деревьев в зеленой стране сгорели – но они горели, как факелы, в практически полном одиночестве, и парни могли заметить, что некоторые сгорели лишь частично: с одной стороны, или только с верхушки, а в остальном деревья все еще были живы. Винн задался вопросом, могут ли деревья испытывать нечто наподобие боли. Или как могла бы выглядеть боль для существа без нервов.

– Может, нам имеет смысл проверить, есть ли там рыба? – предложил он.

– Хорошо бы она была. Поскольку медвежатины у нас нет.

Винн заставил себя промолчать,