Книга Гоп-стоп по-испански - Александр Чернов

людей успел опросить. И чем интересовался?

— Смертью Николая Сильвестрова, — зевнув, ответила Валерия. Она почти ничего не ела, перед ней на столе стояла только тарелка с бутербродом и кофе, к которым она еще не притронулась.

— А конкретней? — посмотрел я на Егора, который, по моему мнению, был самым толковым из этой троицы и мог внятно ответить на мои вопросы.

Тепляков отправил в рот очередной кусок отлично приготовленной отбивной, прожевал его и промолвил:

— Спрашивал, не известно ли нам чего, что может пролить свет на трагическую смерть Сильвестрова. С чего это он вдруг упал с крыши.

Как я понял, все трое были расстроены приходом полицейского и переводчика, а потому неохотно отвечали на мои вопросы.

— А почему он именно к членам нашей команды обращается по поводу гибели Сильвестрова? — Я с прищуром окинул взглядом сидевшую за столом компанию. — Он нас в чем‐то подозревает?

Егор пожал плечами:

— Не знаю. Говорит, раз вместе в пещере были, возможно, кое‐что известно.

«Поскольку компания молчит по поводу сработавшего в пещере взрывного устройства, заложенного в расщелине потолка, можно сделать вывод: полицейский про это ни словом не обмолвился, — мелькнула у меня мысль. — Интересно почему? Я у него на особом счету? Больше, чем другие, вызываю доверие или, наоборот, недоверие? И Антонио Вердагер хотел своим неожиданным сообщением поставить меня в тупик, чтобы проверить мою реакцию? Но, как бы то ни было, говорить моим друзьям о том, что взрыв в пещере был не случайным, не следует: не надо лишний раз будоражить людей». Но на всякий случай я уточнил:

— И все? Больше ничего не говорил?

Егор переглянулся с Женей, прихлебывающей кофе, и ответил:

— Все. А что он еще должен был сказать?

Я покривил губы, выражая недоумение по поводу якобы не очень умного вопроса.

— Ну, не знаю, например, спросить, не ездили ли мы все вместе в монастырь Барбера…

— А он тебя об этом спрашивал? — Егор сразу увидел подоплеку моего вопроса и напрягся.

Значит, не спрашивал, иначе Тепляков по‐иному отреагировал бы, сделал я вывод. А это означает, что именно меня полицейский в чем‐то подозревает. Вывод не утешительный…

— Нет, все в порядке, я так, на всякий случай поинтересовался, — поспешил я успокоить Егора и его подружек, которые, видать, не на шутку взволновались из‐за моего сообщения. — Кстати, кажется, я понял, где находятся остальные украденные из Санта‐Лучины драгоценности.

Егор закончил есть, отодвинул от себя тарелку:

— Вот как?! — произнес он удивленно. — И где же?

Пришлось разочаровать молодого мужчину, похожего на Киану Ривза, скрыть от него место нахождения драгоценностей.

— Пока не могу сообщить, как принято в таких случаях говорить, в интересах следствия. Но завтра же с утра отправлюсь за ними.

С любопытством слушавшая меня Женя убрала со лба непослушную челку и придвинулась ко мне ближе.

— Давайте все вместе туда отправимся, — предложила она тоном заговорщицы.

Однако я отрицательно покачал головой.

— Нет, ребята, я должен съездить за ними один. Так нужно! Но завтра же вам обо всем расскажу, так что наберитесь терпения.

— Завтра так завтра! — оживившись, сказала Лерочка. — Главное, чтобы драгоценности нашлись и нам не предъявили обвинение в их воровстве. А то надоело уже в страхе жить, постоянно ждать ареста. Свалим все на Сильвестрова, с мертвого какой спрос?

Не очень‐то мне нравятся взгляды на жизнь нынешней молодежи, безнравственные они какие‐то, но я промолчал. Возможно, в Испании девиц именно так воспитывают, все грехи на чужих или мертвых списывать.

— Все может быть, — ответил я нейтрально, поднялся и стал прощаться. — Ладно, всего доброго! До встречи завтра.

Компания вразнобой тоже попрощалась со мной, и я покинул ресторан.

Я потратил еще целый час на то, чтобы найти оставшихся членов нашей шайки, — Березина и Смольникову я отыскал на пляже, причем Саша была в компании каких‐то молодых людей, а Тропинину — в номере. Со всеми ними я наедине повел почти точно такой же разговор, что и с сестрами Аксеновыми и Егором Тепляковым, и закончил беседу теми же словами: что, мол, знаю, где находятся похищенные драгоценности, и завтра с утра отправляюсь за ними. Смольникова, довольно весело, как мне показалось, проводившая в компании молодых людей время, на сей раз не очень‐то приставала ко мне с обвинениями в том, что я оставляю ее одну. Может быть, и к лучшему — мне сейчас не до нее. А Тропинина отнеслась к сообщению индифферентно, сказала лишь «хорошо» и закрыла перед моим носом дверь.

Затем я из своего номера позвонил по телефону, оставленному мне Джорди Клавером, и сообщил, что мне стало кое‐что известно о смерти Николая Сильвестрова, а также о похищении креста и других драгоценностей из церкви Санта‐Лучина. Если сеньору Антонио Вердагеру интересны эти сведения, пускай он поторопится и приезжает в Сусанну Круз, иначе через полчаса я уеду без него и слава в раскрытии преступления и обнаружении похищенного достанется кому‐нибудь другому. Но пусть сеньор полицейский прибудет в автомобиле, потому что нам придется кое‐куда прокатиться, причем вернуться из поездки мы можем довольно поздно, так что не мешает взять с собой перекусить. Ах да, и еще: автомобиль должен быть личный, а сеньор Антонио Вердагер должен быть одет в гражданскую одежду, потому что там, куда мы поедем, не следует пугать людей формой полицейского и полицейской машиной. И последнее, подъехать нужно не к «Индиана Парку», а к отелю «Европа», от которого отправляются экскурсионные автобусы, так как я не хотел бы, чтобы кое‐кто из моих знакомых видел, как я общаюсь с полицейскими.

Джорди Клавер внимательно меня выслушал и ответил, что непременно сообщит о моей просьбе сеньору Антонио Вердагеру и перезвонит мне в ближайшее время. Я разъединил связь и принялся ждать. Однако не прошло и пяти минут, телефон зазвонил, и переводчик сообщил, как я и ожидал, что сеньор Антонио Вердагер все выполнит так, как просит сеньор Гладышев, и через полчаса будет в указанном месте у отеля «Европа».

Я поблагодарил Клавера, отключил связь и стал собираться в дорогу.

Глава 20

Захват

Антонио Вердагер опоздал на десять минут. Он приехал за рулем белого «мерседеса» и был одет, как и обещал, в гражданку — в цветастую темную рубаху, цвет на которой преобладал все же синий, и черные джинсы. На его физиономии, с которой запросто можно было писать дружеский шарж, красовались солнцезащитные очки. На соседнем пассажирском сиденье расположился переводчик Джорди Клавер, тоже в очках, но в светлой рубашке и в светлых же брюках. Едва «мерседес»