Книга Четырехсторонняя оккупация Германии и Австрии. Побежденные страны под управлением военных администраций СССР, Великобритании, США и Франции. 1945–1946 - Майкл Бальфур

нашу страну. Вот одна из причин, по которой наш народ не может иметь больше продовольствия – потому что мы вынуждены тратить наши скудные ресурсы на снабжение немцев и практически ничего не получать от Германии взамен».

Поэтому Бевин попросил американцев взять ответственность за 60 % совместных расходов; в ответ они указали, что, поскольку население зоны Соединенных Штатов меньше британского, их доля должна быть меньше половины. В итоге было достигнуто соглашение на основе 50 % участия каждой из сторон. С другой стороны, было подсчитано, что британская зона уже обеспечила гораздо большие поступления от своего экспорта, чем американская, хотя поступления не были объединены, как предусматривало соглашение 1945 года, и часть уже была потрачена на закупку продовольствия. Соединенные Штаты выделили сумму в 44,8 млн долларов, Великобритания – аналогичную сумму в конвертируемых стерлингах, и (после добавления других мелких статей) фонд в 121 млн долларов был предоставлен в распоряжение Совместного (Соединенные Штаты и Великобритания) экспортноимпортного агентства (JEIA) в Миндене и Совместного комитета по закупкам в Вашингтоне. В течение двух лет JEIA было полностью ответственно за возобновление внешней торговли Германии и разрушение барьеров, как психологических, так и материальных, которые отделяли ее от европейских стран, которые она захватила во время войны.

Импорт разделялся на две категории: первая (А) – это товары (в основном продукты питания), необходимые для предотвращения болезней и беспорядков в Германии, вторая (Б) – сырье, предназначенное для того, чтобы поставить Германию на ноги. Импорта категории А должно было хватить для обеспечения рациона в 1550 калорий, который будет увеличен до 1800, как только позволит ситуация с продовольствием в мире (фактически это было подтверждением соглашения, заключенного Моррисоном в мае). Поступления от германского экспорта должны были сначала использоваться для покрытия расходов на импорт категории Б; пока на этом счете не появится профицит, оккупационные державы будут не только восполнять дефицит, но и нести все расходы на поставки категории А, хотя предполагалось, что со временем экспорт станет достаточным, чтобы взять на себя и это бремя. Было решено, что при выборе источников импорта имеющиеся в наличии фунты стерлингов будут по возможности использоваться для оплаты недолларовых поставок, чтобы облегчить долларовое бремя британского казначейства (в следующем году все долларовые расходы взяли на себя Соединенные Штаты). Потенциальным немецким экспортерам было разрешено вступать в прямые контакты с зарубежными клиентами, но на начальном этапе все контракты предстояло утверждать JEIA. На 1947 год была установлена «цель экспорта» в 350 млн долларов, но на самом деле было освоено лишь 225 млн долларов; 1948 год в этом смысле стал более успешным. Во многом по настоянию генерала Клея в оплату за немецкие товары принимались только доллары, что привязывало Германию к самой твердой валюте в мире. Эта практика вызвала много критики со стороны соседних стран (например, Голландии), где вскоре появились излишки сельскохозяйственной продукции, которую они хотели бы обменять на немецкие товары; поскольку у них не было долларов, товары остались не купленными, а овощи – никем не съеденными, хотя Германия стояла на грани голода.

Однако такая политика обеспечила то, что выручка от всего германского экспорта принимала общепринятую форму и могла быть использована для оплаты наиболее необходимых импортных товаров; если бы часть выручки оказалась в неконвертируемой европейской валюте, то можно было бы купить только то, что имелось в наличии в этих странах и, возможно, было бы не так необходимо. Одним из результатов стало облегчение бремени США и Великобритании; с другой стороны, некоторые потенциальные экспортные продажи, возможно, остались нереализованными из-за отсутствия долларов у покупателя; и остается открытым вопрос, выиграла ли Германия от того, что у нее остались излишки товаров для скудного внутреннего рынка, больше, чем от того, что в ее рацион добавилось некоторое разнообразие.

Обоснование Бизональных соглашений было изложено Бирнсом в Штутгарте 6 сентября, на следующий день после подписания первого из них. В своей речи он подвел итог и дал подтверждение на высшем уровне тем тезисам, которые были выдвинуты в ходе четырехсторонних дискуссий в течение предыдущего года:

«Если Германия не будет управляться как экономическая единица, как того требует Потсдамское соглашение, то должны быть внесены изменения в уровни промышленности, согласованные Союзной контрольной комиссией…

Предполагалось, что это [демилитаризация и репарации] должно проводиться до такой степени, чтобы у немцев остался уровень промышленности, способный поддерживать в Германии среднеевропейский уровень жизни без помощи других стран[61].

При определении уровня промышленности не было сделано никаких поправок на репарации из текущего производства[62]. Репарации из текущего производства были бы совершенно несовместимы с уровнем промышленности, установленным сейчас в соответствии с Потсдамским соглашением. Соединенные Штаты не согласятся на получение от Германии больших репараций, чем предусмотрено Потсдамским соглашением[63].

Выполнению Потсдамского соглашения, однако, мешала неспособность Союзного контрольного совета предпринять необходимые шаги, чтобы позволить немецкой экономике функционировать как экономическая единица».

Далее Бирнс заявил, что в отсутствие экономического единства невозможно достичь стандартов, установленных Союзным советом. Согласно американской точке зрения, для разработки общей финансовой политики необходимо создать центральные административные органы Германии, а также общенациональную организацию транспорта, промышленности и внешней торговли.

«Германии необходимо дать возможность экспортировать товары, чтобы импортировать их в достаточном количестве, чтобы сделать ее экономику самостоятельной. Германия является частью Европы, и восстановление Европы, и особенно государств, прилегающих к Германии, будет медленным, если Германия с ее огромными запасами железа и угля будет превращена в богадельню».

Основой аргументов Моргентау было то, что Германия не нужна Европе. Баланс в американском мышлении, установившийся со времен Квебекской конференции в пользу жесткого мира, отныне должен был смениться на противоположный. Это был совместный результат практического опыта и русского упрямства. Стало ясно, во-первых, что жесткий мир может быть осуществлен только мерами, против которых восстает американское мнение, и, во-вторых, что даже если сотрудничество с Россией будет определяться такой ценой, рассчитывать на него не приходится. На первый взгляд может показаться, что штутгартская речь не выходит за рамки Потсдамского соглашения. Но в ней проводится настойчивая мысль о том, что Потсдамское соглашение должно рассматриваться как единое целое, и в двух жизненно важных пунктах (уровень жизни в Германии и репарации из текущего производства) там в некотором смысле устранялась двусмысленность потсдамской формулировки, что русские не были готовы принять. В речи также ясно дано понять, что американцы из Европы не уйдут; до тех пор, пока длится оккупация, американские войска будут принимать в ней участие. Экономические потребности покоренной Германии, расходы для бюджета Соединенных Штатов и образ победившего коммунизма оказались слишком большими для теорий, вдохновленных враждебностью войны. Британцы, которые