Книга Как приручить дракона - Евгений Адгурович Капба

гораздо более человечный, но никак не менее здоровенный, чем Бахар Двухголовый, и почему-то с зубами, раскрашенными во все цвета радуги. Плакат гласил:

— Ne durak podrat’sya, pozhrat', porzhat' i porabotat'? Nashi dveri otkryty — takim, kak est', tebya primut tol’ko v adu i u nas. Vstupaj v nashi ryady! CHVK «ORDA» KROKODILY, KROKODIM i BUDEM KROKODIT'!

В голове моей мигом щелкнул транслитератор:

— Не дурак подраться, пожрать, поржать и поработать? Наши двери открыты — таким, как есть, тебя примут только в аду и у нас. Вступай в наши ряды! ЧВК «ОРДА» КРОКОДИЛЫ, КРОКОДИМ и БУДЕМ КРОКОДИТЬ!

Или — " крокодили"? В смысле — глагол? Ох, не родная мне эта латинка, сколько раз еще буду попадать в двусмысленные ситуации из-за этого…

— Мне уже обещали там, в этой «Орде», что напоят кофе, продадут травмат и ноутбук. Но если с ноутом мы определились, а травматы в земщине запрещены — остается только кофе. Заедем на обратном пути?

— Что хочешь делай на обратном пути, — откликнулась Пруткова. — Моя задача тебя до места доставить и подтвердить, что ты — это именно ты. Тут на сыскарей один научно-производственный магический кооператив работает, ну, понимаешь — расходники для артефактов… Ай, что я тебе рассказываю — на месте разберешься.

Она сосредоточилась на вождении, а я все глядел в окно и поражался кипучей и разнообразной жизни, бьющей ключом вокруг. В голову пришло слово «амплитуда». Амплитуда — разница между самым высоким и самым низким значением. Кричащая роскошь и вопиющая бедность, магия и технология, киборги и мутанты — куда там нашим снага из беседки, Элессарову с киберпротезом, Маргарите из «Бегемота» и гоблинскому бырлу… Вот тут была настоящая феерия, а у нас так — пожиже, к земле поближе. И наши Вышемирские расклады были для меня понятнее и роднее, если честно. Здесь я бы не выдержал долго…

— МЫ БЫ СОЖГЛИ ТУТ ВСЕ К ЕБЕНИ МАТЕРИ! — обрадовался дракон. — ПРИВЕЛИ БЫ ТУТ ВСЕ К ОБЩЕМУ ЗНАМЕНАТЕЛЮ! ЗАЖРАЛИСЬ, СЕРВИТУТСКИЕ…

— И ничего они не зажрались! — возмутился я, а потом мигом заткнулся.

Но поздно:

— Зажрались в опричнине, — кивнула Пруткова, восприняв мою реплику как нечто само собой разумеющееся. — Это ты наш планктон из Александровской Слободы, Ингрии или из Арзамаса не видал. Смузи, вейпы, гироскутеры и прочая дрянь. Овощи какие-то!

Она опустила стекло электрокара и смачно харкнула наружу. А потом закончила свою мысль:

— Но эти овощи делают прогресс, да. Диджитал и все такое. Прикладная наука. Это стоит признать. Вон, видишь — приехали! На самой границе Хтони наши клиенты расположились.

Пруткову даже передеруло, ее лицо скривилось в гримасу отвращения, когда мы заехали за линию блокпостов, мимо предупреждающего указателя.

— Ненавижу Хтонь. Мерзкие ощущения… — она глянула на меня и скривилась еще больше. — Нулевка, ну конечно. Тебе вообще наплевать, да?

— На что наплевать? — пожал плечами я. — Ну, ангары кругом. Ну, камня много, овраги какие-то…

— Ангары, камни… — Пруткова сунула в рот сигарету, потом покосилась на меня и не закурила. — Вы там в вашем Поисковом батальоне все такие — непробиваемые?

— Откуда мне знать? — я развел руками. — Я больше с лопатой, на земельке…

— Ой, да не тренди ты уже! Прибедняешься, аж уши вянут. Все, приехали. Тут твой каменный цветок, сейчас передам тебя научникам с рук на руки, и видала я в гробу эти хтонические приколы. Не то у меня здоровье! Если что — поездом доберешься… Вылезай из машины!

— Куратор из вас так себе, если честно, — констатировал я. — Договор подряда, прежде чем подписывать, я два раза прочту, будьте уверены. Если там не будет ни слова про комп и принтер — кое-кто будет иметь неприглядный вид.

— Какой еще неприглядный вид? — удивилась опричница.

— Бледный! — уточнил я.

* * *

Глава 18

Инфантилизм

На крыльце огромного, с целый городской квартал, ангара сидел худой мужик в белом халате. Руками он крепко вцепился себе в полуседую шевелюру, локти расположил на коленях и явно страдал.

— Сатыров! — Пруткова ткнула носком ботинка ему в ногу. — Я тебе специалиста привезла. Как тут у вас дела?

— Это полный звиздец, — Сатырову было лет примерно столько, сколько и Прутковой, его худое, очень усталое лицо выражало максимум горя. — Элементали разнесли мне всю оранжерею, понимаешь? И чего теперь делать? Нет, я могу вызвать батальон штурма и разграждения, но тогда все — хана проекту, заберут у меня Цветок, а сыскари расторгнут контракт и будут покупать кристаллы у Демидова. Или на Магнитке, у гномов. А штурмовики мне расхреначат не то, что оранжерею — они камня на камне не оставят тут от всего комплекса… Подожди, Наташенька, ты сказала — специалиста?

— Ага, — Наталья Кузьминична презрительно оглядела его с ног до головы. — Ты, Коля, как был инфантилом в университете, так до сих пор и остался… Соберись уже. Вот тебе Пепеляев — он нулевка. Ставь задачу. И реши вопрос с принтером и премией.

— К-к-к-каким принтером? — удивился Сатыров, оживая прямо на глазах. — Что — правда нулевка? Про которого Кривоносов говорил? Из Поискового?

У него даже глаза загорелись нехорошим таким огоньком. Не нравились мне такие ребята — с огоньком. Либо фанатики, либо — проходимцы.

— Принтер, Коля, — погрозила пальцем Пруткова. — На котором печатают. Можно — черно-белый. Вот этот вот Пепеляев даром, что чистоплюй и интель, но без принтера работать отказывается… Пепеляев, тебе зачем принтер? — она повернулась ко мне.

— Распечатки делать, на уроки, — я пожал плечами. — В школе с оргтехникой проблемы. Что касается премии…

— Пятьсот денег? — умоляюще посмотрел на нас этот мученик науки.- Ноут и принтер — не проблема, я скажу, что элементали сломали… А с деньгами туго. Вот когда отражатели на место поставим и кристаллы в рост пойдут — тогда я могу еще… Еще пятьсот денег накинуть!

Мне даже стало его как-то жалко. Но не сильно.

— По рукам, — я протянул ему ладонь, он ухватился за нее, как утопающий за спасательный круг, и встал с крыльца.

— Все, мальчики, разбирайтесь. Как закончите — Коля, организуй ему потом такси до «Орды», он сильно хотел там кофе попить, — Пруткова довольно бесцеремонно выкинула из