Книга Рожденная магией - Хейзел Бек

дом.

– Почему он бессмертный?

Или лучше спросить, зачем ему это нужно.

– Никто не знает, – пожимает плечами Джорджия. – Все так, как есть, и на этот счет существует множество конспирологических теорий. Бессмертие – это то, что хотят получить люди, когда активно помогают ведьмам, и то, что не нужно мистическому отшельнику. Кому понравится стать памятником самому себе?

– Как долго он здесь?

– Слишком долго, – ворчит Элоуин.

– Вечность, – одновременно с ней говорит Джорджия.

– Значит… Возможно, он застал предыдущее наводнение? Он мог выжить в нем. И теперь у него есть ответы на вопросы, основанные на собственном опыте?

– Возможно, – произносит Джорджия так, словно это ни разу не приходило ей в голову. – Думаю, да.

– А еще возможно, что он превратит нас в насекомых щелчком пальцев, – возражает Элоуин. – И он так и сделает. Сидит там, наверное, и ждет, когда случится наводнение и все мы сгинем, чтобы он мог сделать то, что обычно делают бессмертные в таких случаях… Что они там устраивают? Вечеринку?

– Создают новый город, – предполагаю я. – А что еще делать?

– Эмерсон Вилди – единственная ведьма, которая использовала бы бессмертие, чтобы трудиться, – смеется Элоуин.

Джорджия кивает.

– Вокруг имени Фроста всегда ходили слухи о черной магии. Возможно, он был там, откуда Скип добыл своих адлетов. – Она протягивает руку и поглаживает один из моих ежедневников, поскольку он ближе, чем моя рука. – Я знаю, что тебе нужны ответы. И нам тоже. Но это деликатный вопрос, по крайней мере до тех пор, пока у нас не появится больше информации. – Она машет рукой, и ее книга опять открывается. – И я ее добуду.

Но я не уверена. Джорджия свято верит в свои книги. И обычно я согласна с ней, но ведь она до сих пор ничего не нашла. К тому же она сказала, что до предыдущего наводнения не существовало никаких ведьмовских книг.

Я поняла все, что они сказали о Фросте. Но если мы знаем, что рядом с нами живет кто-то, владеющий информацией, то зачем осторожничать? Разве осмотрительность поможет спасти город?

Я уверена в ответах на свои вопросы.

– Узнаю это выражение лица. – Джорджия бросает на меня суровый взгляд. – Оставь Николаса Фроста в покое, Эмерсон, я серьезно говорю.

Но у меня нет желания оставлять такой ценный ресурс в покое. Иначе я предам саму себя и все, за что борюсь. Но мне понятно, что я не донесу до них эту мысль. Так что придется справляться самостоятельно. И все же я издаю некий звук, который означает согласие, и надеюсь, что выглядит это именно так.

– Мне нужно идти. – Немного погодя Элоуин отъезжает на стуле от стола. – Иначе я замерзну по пути домой.

– Почему ты идешь пешком? – озадаченно спрашиваю я. – Ты же можешь полететь.

– Мне нравится ходить, – говорит Элоуин так, будто я задала очень странный вопрос. Она подталкивает Джорджию локтем. – Спасибо за ужин.

Джорджия машет рукой в воздухе, и пакет с замочком, набитый чем-то съестным, плывет к Элоуин по воздуху.

– Брауни?

– Конечно!

– Ты лучшая. – Элоуин смотрит на меня, и я понимаю, что должна последовать за ней.

Заинтригованная, я так и делаю.

– Ты уверена, что тебе стоит идти домой в одиночестве? – спрашиваю я, следуя за ней через кухню прямо ко входной двери.

– Брусчатка, Эм. К тому же Рут все время настороже.

Рут – ее сова, фамильяр.

Мы подходим к двери.

– Возьми. – Элоуин протягивает мне кусочек дерева. Поделка в виде волка или собаки. Конечно, это Кэсси. Маленькая милая безделушка из дерева, напоминающая Кэсси.

– Винни. – Я улыбаюсь от уха до уха. – Как красиво.

– Ты не можешь быть рядом с Кэсси на случай, если кто-нибудь ее увидит, но если попадешь в беду и не сможешь вызвать нас из-за магической блокировки, через поделку ты свяжешься с ней.

Я смотрю на нее невинными глазами.

– Как я могу попасть в беду, если вы постоянно за мной шпионите?

– Я уверена, ты найдешь способ. – Она кладет руку мне на плечо – а физическое касание редкость для Элоуин. – Я бы хотела, чтобы ты нам доверяла.

– Я вам доверяю.

– Свою жизнь, возможно, но не все остальное.

Я хмурюсь, но Элоуин выходит на улицу и захлопывает дверь прямо у меня перед носом до того, как я успеваю ей возразить. Я смотрю на симпатичную маленькую фигурку, которую она мне сделала, и хотя в ней таится магия, она была создана не магическим способом. И есть в этом нечто особенное.

Я желаю Джорджии спокойной ночи, но она едва отрывается от своей книги. Я знаю, что она фактически работает сверхурочно, чтобы все выяснить. Найти ответы в прошлом, чтобы помочь нам в будущем.

Но почему мы перекладываем всю работу на Джорджию и ее коллекцию книг? Ведь у нас есть тот, кто может знать, что происходит. Что он сделает, если я приду к нему за ответами? Нашлет на меня адлетов? Это я уже проходила.

И все же, лежа в постели, я расстраиваюсь из-за слов Элоуин. Я доверяю друзьям не только свою жизнь, но и все остальное. Просто порой они хотят пустить все на самотек, сохранить нейтралитет, хотя нужно просто высечь искру, чтобы все решилось. А я всегда любила высекать искры. Почему на сей раз должно быть иначе?

Я ворочаюсь с боку на бок, потому что не могу справиться с собой. Я человек дела. А не «мисс-посмотрим-что-само-получится». Я не из тех, кто сваливает свою работу на других, потому что они-де знают и помнят больше. Нет, я должна действовать. Так было всегда.

Но я также надеюсь, что я не из тех киношных героинь, которым говорят стоять на месте, а они сами топают навстречу неприятностям.

Я решаю, что если проснусь до сигнала будильника, еще до рассвета, то это будет знак. Знамение. И тогда я пойду и поговорю с Николасом Фростом и узнаю, может ли бессмертный ведьмак ответить на вопросы, на которые не ответят простые ведьмы.

А если просплю до будильника, то сделаю так, как велят мне друзья: у меня будет обыкновенное утро, и я подожду, пока Джорджия найдет ответы в исторических книгах.

Я просыпаюсь в четыре утра. Это знак. Знамение. И кто я такая, чтобы с ним спорить?

Я встаю и быстро собираюсь. Пишу Джорджии записку, что пойду в книжный пораньше (что в принципе я и планирую потом сделать), и, груженная кристаллами, припоминаю заклятия.

Я выскальзываю из дома, пока на дворе еще темно. Луна освещает главную улицу, от чего она становится похожа