Книга Лэйси из Ливерпул - Маурин Ли

— Что ты купила в городе? — спросил он, прилагая все усилия к тому, чтобы его голос звучал спокойно и ровно.

— Джемперы для Робби и Дэвида, шерстяное платье с буфами для Лизы. Я думаю, мне надо спрятать их до Рождества. Еще я купила кое-какие подарки, чтобы положить в их чулки. Ах да… кое-что из елочных украшений и игрушек.

— А себе ты разве ничего не купила?

Глаза ее заблестели. Она почти простила ему те резкие слова, которые он наговорил ей раньше, вскочила на ноги — такое впечатление, что и двигаться Клэр стала иначе: живее, быстрее и резче, — и принялась рыться в сваленных на пол пакетах с покупками.

— Я купила себе платье, выходное платье. Я подумала, что в сочельник мы можем пойти в какой-нибудь ресторан, где можно потанцевать. Наша соседка все время предлагает мне посидеть с детьми. Я купила платье у Льюиса. Как оно тебе?

Она приложила к себе платье. Оно было из черного бархата, лиф с глубоким овальным вырезом, отделанный рюшами, рукава с кружевной вышивкой на манжетах, юбка слегка расклешена. Это было исключительно скромное и неброское платье, но у Джона защемило в груди, когда он представил себе Клэр в нем. Она вызовет настоящий фурор, все мужчины будут оглядываться на нее.

— Да, и еще я купила туфли на каблуках, — с увлечением продолжала она. — Не очень высоких, впрочем, я не привыкла ходить на высоких. Из черной замши. Смотри! — Она быстро сбросила старые домашние туфли, надела новые и протянула ему ногу, чтобы он мог полюбоваться покупкой.

Этого Джон уже не мог вынести.

— Немедленно сними их! — зарычал он. — Ты никуда не выйдешь в этих чертовых туфлях и платье. И в ресторан мы тоже не пойдем. В сочельник мы останемся дома, как делаем всегда.

Взгляд ее выражал скорее интерес, чем гнев.

— Что с тобой происходит? Неужели я сделала себе новое лицо только для того, чтобы ты один смотрел на него? Или я должна остаток жизни провести взаперти, чтобы доставить тебе удовольствие?

— Раньше тебе хватало и этого.

— То было раньше. — Ее лицо стало серьезным. — Я была вполне счастлива, но ты убедил меня сделать операцию еще и потому, что хотел, чтобы я могла больше бывать на людях. Сегодня я в первый раз сама отправилась по магазинам, я задавала вопросы и интересовалась разными вещами, не ощущая себя уродом. Ну почему обязательно нужно все испортить? Неужели тебе хочется, чтобы я снова стала такой, как раньше?

В ее последнем замечании было много правды. С самого начала это была его идея, и теперь результат ее воплощения возмущал его, заставляя обижаться и негодовать. Как обычно, гордость помешала ему выразить свои подлинные чувства.

— Я иду спать, — буркнул он. Джон уже взялся за ручку двери, когда Клэр негромко окликнула его. Он обернулся к ней — она с жалостью смотрела на него.

— Я очень благодарна тебе за все, что ты для меня сделал, — тем же негромким, мягким голосом произнесла она, — хотя отдаю себе отчет, что тобой двигали эгоистические побуждения. Было время, когда ты не посмотрел бы на меня и нога твоя не переступила бы порога «Аркадии». Но ты сделал это, мы встретились, и эти годы были самыми счастливыми в моей жизни.

Она показала рукой на стул, и он вернулся в комнату и сел. Джон вдруг почувствовал, что сейчас она скажет что-то очень важное, и у него похолодело в груди.

— Я полюбила тебя, — продолжала она, — хотя и подозреваю, что ты никогда не любил меня. Не перебивай, пожалуйста, Джон, — властно произнесла она, когда он попытался возразить. — Позволь мне договорить до конца. Если бы ты по-настоящему любил меня, то никогда не повел бы себя так. Ты бы стремился, чтобы я была счастлива, а не презирал меня, Джон. — Она облокотилась о стол и пристально посмотрела на него. — Мне хочется, чтобы мы состарились вместе, но я не потерплю унижения и не стану узницей в собственном доме.

— Но… — начал было он, но Клэр не дала ему сказать.

— Если ты и дальше будешь оставаться таким же подозрительным, если будешь следить за каждым моим шагом, то я заберу детей и уйду, потому что ты делаешь нашу жизнь невыносимой. И причина не только в этом, — жестко сказала она. — Я уйду до того, как ты отправишься в какое-нибудь место вроде «Аркадии», найдешь себе женщину, с которой не будешь чувствовать себя ущербным и униженным, и закончишь тем, что предашь меня, как ты предал Элис.

* * *

Где же он? Кора не находила себе места от волнения. Было уже два часа ночи, и Морис еще никогда не уходил из дома так надолго. От храпа Билли дрожали стены. Из-за его храпа она в последние годы стала спать в отдельной комнате. Билли не возражал. Иногда она удивлялась тому, что он вообще приходит домой. Наверняка его манили теплая постель и горячая еда, но уж никак не жена.

И теперь по той же самой дорожке пошел и Морис. Он стал разнорабочим, как Билли, хотя она надеялась, что сын освоит какую-нибудь профессию: каменщика или там штукатура — словом, приобретет специальность. Теперь он сам зарабатывал себе на жизнь, и она почти не видела его. Даже по выходным он уходил на футбол с приятелями, возвращаясь домой поздно вечером. По воскресеньям он взял за правило исчезать сразу же после вечерней мессы. Она подозревала, что он отирался в пивных барах — что ж, Билли подал ему достойный пример. Хотя Морису едва исполнилось шестнадцать лет, выглядел он на все двадцать.

Было время, когда она готова была плакать и рвать на себе волосы из-за того, что все обернулось таким вот образом, но она не привыкла давать волю слезам и не была уверена, что знает, как это делается.

Кора в раздражении металась по комнате, беря в руки то одну, то другую безделушку, созерцание которых доставляло ей раньше столько радости, а теперь оставляло равнодушной. Какой смысл иметь красивые вещи, любоваться которыми ей предстояло в одиночестве? На кого она произвела впечатление своим домом на Гарибальди-роуд, который был намного лучше их старого жилья на О'Коннел-стрит? Ни на кого.

Должен был существовать кто-то, кому она могла бы похвастаться им, — друзья, родственники, но друзей у Коры никогда не было, а своих единственных родственников, Лэйси, она в последний раз видела много лет назад. Сегодня Маив Лэйси исполнился двадцать один, и сегодня же состоялась ее помолвка. Может, и Морис был там, на праздничной вечеринке. Он продолжал дружить с Элис и ее детьми, несмотря на холодное неодобрение матери.

Она услышала о вечеринке от соседок. Кора обычно делала покупки на Марш-лейн, так что ей не составляло особого труда быть в курсе последних новостей о семействе Лэйси. Она знала, что Элис готовилась взять в аренду парикмахерскую Глории, а Кормак получил на экзаменах такие отметки, что, вероятно, ему открывалась прямая дорога в университет.

В замке входной двери повернулся ключ, и в коридор, пошатываясь, ввалился Морис.

— Где ты был? — требовательно спросила Кора. «Да он пьян», — подумала она.

— На вечеринке, мам. Классно провел время.