Книга Рим и эллинизм. Войны, дипломатия, экономика, культура - Александр Павлович Беликов

едва ли способствовали заметному росту численности граждан. По подсчётам П. Сорокина, с 200 по 100 гг. до н. э. Рим потерял в войнах 83 000 человек[954]. Даже если принять количество граждан к 88 г. до н. э. в 400 000 человек, и в этом случае невозможно поверить, что почти четверть из них оказались в Малой Азии! Не вызывает сомнений, что лишь небольшая часть римлян могли находиться так далеко к востоку от Италии.

Суммируем и попытаемся примерно определить процентное соотношение и численность убитых из каждой группы. Для 2—4-й групп – вместе с жёнами и детьми. Рабы, составлявшие большинство в 1-й группе, семей не имели, видимо, как и часть вольноотпущенников.

1. Рабы и вольноотпущенники: 75 % – примерно 60 000 убитых.

2. Италийцы: около 12 % – приблизительно 10 000 погибших.

3. «Новые граждане»: 8 % – 6000 человек.

4. Квириты: не более 5 % – 4000 человек (скорее даже меньше).

Для 4-й группы количество убитых составляло менее 1 % от общей численности граждан на тот момент. Из погибших квиритов только менее 1000 человек могли быть взрослыми мужчинами, ¾ – их жёны и дети. Прекрасно понимая всю приблизительность вышеприведённых подсчётов, мы полагаем, что они довольно точно отражают общую картину присутствия именно римлян на Востоке.

В результате мы получаем несколько принципиально важных окончательных выводов, позволяющих серьёзно пересмотреть широкораспространённые и устоявшиеся в историографии мнения:

1. Почему Сулла в 85 г. до н. э. заключил относительно мягкий мир с Митридатом? Ведь царь сохранил свой домен, влияние в Малой Азии и потенциальную опасность для Рима[955]. Обычно это объясняют тем, что Сулле необходимо было развязать руки на Востоке, чтобы повести легионы на Рим и завершить гражданскую войну в Италии. Безусловно, это верно. Поэтому он и «предпочёл поспешный триумф истинному» (Flor. XL.III.5.11). Но при этом и источники, и учёные упрекают Суллу в том, что ради своих личных целей он закрыл глаза на преступления Митридата против Рима и не отомстил за кровь беспощадно уничтоженных римлян (См.: Plut. Sulla. XXIV).

И это тоже, отчасти, верно. Римляне уважали и ценили себя, пользовались защитой всей военной мощи своей державы. Обижать римских граждан было опасно – в этом могли убедиться многие соседи Рима. Югурта, перебивший «римлян» в нумидийской столице Цирте, в конце концов был казнён в Риме вместе со своими двумя сыновьями (Liv. Per. 67). Правда, жёсткая защита граждан в конце Республики была уже менее возможна из-за внутренних смут и общей разлаженности государственного механизма.

Можно предположить, что на Суллу не очень сильно давил гнёт морального долга и обязанность до конца мстить Митридату. Именно по той причине, что Сулла должен был знать: римляне действительно составляли ничтожно малый процент жертв «Эфесской резни». Затягивать войну себе в ущерб ради мщения за кровь рабов, либертинов, азиатов и пусть даже италиков аристократ Луций Корнелий Сулла считал ниже своего достоинства. Да и многие римляне, погибшие в Азии, скорей всего, принадлежали к сословию всадников, не особо любимого Суллой. Как и любой успешный политик, он был циничен и расчётлив.

Вместе с тем он должен был учитывать силу и давление общественного мнения. Суровые обвинения, брошенные Суллой в лицо Митридату за пролитую римскую кровь (Plut. Sulla. XXIII), – это не более чем патетическая риторика, долженствующая внушить царю чувство вины и страха. Многохитрый Сулла Феликс таким образом хотел сломить волю Евпатора и заставить его срочно принять условия мира.

Можно ли вообще обвинять Суллу в пренебрежении к жизням квиритов? В какой-то мере – да, ведь в ходе гражданской войны и последовавших за ней проскрипциях он сам уничтожил десятки тысяч римлян. Но и здесь опять-таки следует учитывать специфику римского менталитета. Одно дело – если римляне убивают друг друга, и совсем другое – когда это делают варвары! В последнем случае мстить полагалось обязательно, ибо этого требовало «величие римского народа». Полностью игнорировать это обстоятельство не мог даже Сулла.

В то же время современники понимали, что дарданский мир сам по себе уже достаточно сильное наказание для Митридата, и кровь немногих убитых римлян пока можно считать почти отомщённой. К тому же Сулла хорошо сыграл на общественное мнение: лично отчитал царя за его преступление (Plut. Sulla. XXIV). И оставил за собой возможность отомстить в будущем, поскольку, что очень важно, не дал царю на руки текст мирного договора[956]. Тем самым дарданское соглашение в глазах римлян не могло иметь статуса официального мира и считалось не более чем перемирием. Сулла предусмотрительно оставил за сенатом и народом римским законную возможность отомстить царю и покарать его при более благоприятных обстоятельствах. Можно согласиться с С.И. Ковалёвым, что в иных условиях Сулла непременно уничтожил бы Митридата[957].

Можно абсолютно категорично утверждать – если бы Митридат действительно уничтожил 80 000 «настоящих» римлян, то в этом случае ни Сулла, ни любой другой римский политик никогда не пошёл бы на переговоры с ним, и война продолжалась бы только до полной победы и окончательного уничтожения столь виновного перед Римом царя.

2. Тезис о значительном личном присутствии римлян на Востоке в 80‑е гг. до н. э., их сильнейшем давлении на экономику зависимых восточных стран представляется нам явным преувеличением. Всестороннего и всепроникающего засилья римлян не было, несколько тысяч квиритов не могли бы его обеспечить. Конечно, они могли участвовать в экономических отношениях Востока через своих клиентов и представителей, в том числе – из местных народов. Цицерон в своих письмах часто отмечает, что римлян и италиков в Малой Азии было очень много (См.: Att. V.15. 3; 16. 1; 21. 4; Fam. VIII. 7.1).

Однако нельзя переносить ситуацию, зафиксированную Цицероном во время его проконсульства в Киликии на начало 80‑х гг. до н. э. Накануне Митридатовых войн римских граждан могло быть достаточно много лишь на территории бывшего Пергамского царства – в первой восточной провинции Рима Азия. Именно сокрушение державы Митридата позже и обеспечило римлянам благоприятные условия для активного освоения всей Малой Азии.

В 83 г. до н. э. в Азии было уже 100 000 римлян, но многие римляне, не выезжая в Азию, помещали там свои капиталы[958]. Сомнительно, чтобы всего лишь через пять лет после такой резни в Азии опять могло появиться такое количество римлян. Даже если принять эту цифру А.Б. Рановича, то возникает вопрос: 100 000 – это много или мало? Население одной только провинции Азия насчитывало 4 600 000 человек, Вифинии – 1 500 000, Фригии – 1 200 000, Понта – 1 000 000 человек, остальных областей Малой Азии в совокупности – почти 4 000 000[959]. На фоне 12 300 000 малоазийцев даже 100 000 римлян –