Книга Сквозь топь и туман - Анастасия Александровна Андрианова

во двор. В пекарской было жарко натоплено, с самого утра он то доставал из печи дюжины зажаристых караваев, то отправлял туда новые, бледные и мягкие. Утренний поток покупателей иссяк, и можно было воспользоваться передышкой.

Теперь ему ещё больше нравилось месить тесто и заниматься хлебами – даже Айну отпустил домой, отдыхать. Когда руки по локоть опущены в тёплую мякоть теста, а в воздухе парят облачка муки, в голове становится блаженно-пусто, все мысли сосредотачиваются только на хлебе, а чем хуже и злее на душе, тем сильнее можно мять, бить и растягивать – тесто от этого станет только пышнее, зато на сердце будет легче.

День снова не обещал быть солнечным. Небо затянуло привычно-серым, вот-вот закрапает дождь. Илар мрачно взглянул на свои руки, покрытые мукой и тонкой потрескавшейся корочкой из засохшего теста. Эх, не догадался хорошенько вытереть, пока ещё не застыло. Тем не менее он всё равно попробовал оттереть пальцы концом передника. Эти простые и монотонные движения позволяли не погружаться в свои мысли. Сиди себе и делай что-то бестолковое, будто в мире нет ничего важнее…

– Привет.

Илар поднял голову. К нему шла Купава – как всегда свежая, с безупречно-гладкой чёрной косой, переброшенной через плечо. Синее платье она подпоясала коричневым ремешком с цветными бусинами-подвесками, и при ходьбе они едва слышно гремели, ударяясь друг о друга, а подол обвивался вокруг тонких лодыжек. Сдвинув брови, Илар вздохнул:

– Привет.

– Можно?

Купава, не дожидаясь позволения, присела рядом на скамью и поставила на колени корзинку, укрытую тряпицей. Илар чуть отодвинулся.

– Я тут подумала, что ты весь день смотришь на хлеб. – Купава сняла тряпицу с корзины и покосилась на Илара. – Принесла вот. Закоптили окорок, получилось вкусно. Мочёная морошка. И козья простокваша, свежая, только утром сквасила. Держи.

Илар несколько раз моргнул, с трудом понимая, чего она от него хочет. Молча принял из рук Купавы крынку с простоквашей и глотнул.

– Морошки прямо туда добавь. Мне так нравится. – Она подала другую крынку, сняв с горлышка кусочек мешковины, перевязанный бечевой.

– Мавна любила так делать, когда ей было… лет шесть, – пробормотал Илар.

Весь разговор казался ему бессмысленным и глупым, но тоже неплохо отвлекал от других мыслей. Только вот Мавна сама собой вспомнилась, но без грусти, наоборот, от этого воспоминания стало теплее в груди.

– А я до сих пор люблю. – Щёки Купавы чуть порозовели, и Илар задержал на ней взгляд дольше, чем следовало. – Ну как?

– Вкусно. Спасибо.

Купава заулыбалась и разгладила складки платья на коленях.

– Ну вот. А то я сижу и думаю: хлеб, конечно, здорово пахнет, и от тебя тоже пахнет хлебом, но ведь если весь день его нюхать, то…

– Зачем ты пришла?

Купава резко замолчала и повернула лицо к Илару. Сзади неё цвёл белый шиповник, и казалось, будто крупные звёзды пытаются вплестись в её чёрные волосы. Илар допил простоквашу одним долгим глотком и вернул Купаве крынку.

– Тоскливо мне, – неохотно призналась Купава. – Девки то на речку, то за травами зовут, а мне их глупые лица и пустые разговоры опостылели. С Мавной всё лучше было. С ней о чём угодно поговорить можно, а не только песни петь.

– Думаешь, со мной веселее?

Купава не смутилась, ответила прямо:

– Не веселее. Но лучше. – Она опустила глаза, глядя Илару на грудь. – Как ожоги? Прошли?

– Прошли. Но показывать не стану, тебе придётся поверить мне на слово.

Деловито кивнув, Купава снова указала на корзинку:

– Окорок с собой заберёшь. Хоть будет что на хлеб положить.

Илар провёл ладонью по лицу, протёр глаза, чувствуя, как на пальцах поскрипывает мука, осевшая на ресницах. Ему было лестно, что Купава пришла его проведать, но он не знал, о чём с ней говорить. Наверняка не просто так гостинцев собрала, задумала что-то – кто же их, девок, разберёт? Вечно недомолвки да хитрые слова, а правду не скажут.

– Купава, – вздохнул Илар, отряхивая ладони, – я ведь не одним хлебом питаюсь. Более того, за день столько его повидаю, что к вечеру и вовсе от этого запаха тошно становится. Мы не голодаем, спасибо за заботу. Но мне было бы лучше, если бы ты сразу сказала, зачем пришла.

– Ах, значит, ты так? – Илар боялся, что Купава обидится, но она усмехнулась, сверкнув белыми, как жемчуг, зубами, и хитро сощурилась. – Ты молодец, что честный. Знаешь ведь, как тебя за глаза называют?

Илар хмыкнул:

– Как не знать. Бешеным называют.

– То-то. А теперь с чародеями по домам ходишь. – Купава вдруг переменилась, стала серьёзной. Протянула к Илару руку, но передумала и убрала. – Я слышала на речке, девки тебя бояться стали. Говорят, ты теперь тоже чародеем станешь, а когда они уедут, продолжишь обирать дворы и отправлять добро в города, чародейским главам.

– Вздор, – процедил Илар сквозь сжатые зубы. – Не слушай их, поняла? Никого я обирать не стану.

– Ну а насчёт чародейства? Про него ты не сказал.

– Купава… – Илар снова потёр руки: на предплечьях ещё оставалось присохшее тесто, но оно цеплялось за волоски и отдирать его было неприятно. Придётся размочить. – Я согласился с ними ходить, чтобы нашим людям стало проще. Проще, когда видишь среди чужаков знакомое лицо. И я подумал, что смогу усмирить, разнять, если придётся.

– И неужели тебя не манит их сила? Сам посуди, с виду простые люди, как мы с тобой, а внутри у них, говорят, огоньки пылают…

– Так уж и пылают. Может, прикидываются просто.

Илар сам понял, как жалко прозвучала эта отговорка. Все ведь видели огненные стяги, которые до сих пор трепетали у церкви. Такие не зажжёшь простым огнём. Но в остальном… Илар ещё не обсуждал это с парнями-дозорными, но сам думал: если чародеи защищают от упырей с помощью обычного оружия, то действительно ли деревенские не справились бы сами? У них тоже есть луки, ножи и зоркие глаза. А ещё горячие сердца и негасимая жажда отгонять упырей от родных домов. И отдавать ничего бы не пришлось.

Нет, его привлекало другое. Искра, о которой говорил Боярышник, несомненно, важна – иначе откуда их огни? И мысль о том, что, умей он управляться с искрой, разжигать и направлять её, смог бы помочь Мавне, не выходила из головы.

– Ну уж нет. – Купава уверенно вскинула подбородок. – Ты думаешь, все кругом глупцы? Чародеи много лет защищают все веси и города. Если бы от них не было толку, люди перестали бы пускать их за ворота.

– Я не думаю, что люди глупцы. Но чародеи всё равно могут быть