Книга Пленница бунтаря - Регина Грез

class="p">– Хочу проверить одну теорию. Ульяна подсказала идею. Знаешь, Даша, новенькие здесь долго не живут, я уже простился с тобой, когда узнал, что волки украли. Мирон запросто мог тебя замокишам подарить или своим парням отдать на забаву.

– Не мог! По себе не суди. Он хорошо со мной обращался, – выкрикнула я.

– Ну, еще бы! Хотел продать подороже, а потом сам распробовал. Мне плевать по большому счету, важно другое – ты еще здесь и в своем уме, хотя я видел, как здоровых мужиков крутит местная «аномалька». Получается, ты ей приглянулась, Дашуль. Она тебе благоволит. Ты должна ответить тем же, ты же хочешь, чтобы в любимый город вернулись люди?

– Хочу.

– И все пошло по – прежнему – никаких монстров и летающих лошадей! – уточнил он.

– Если ты и Мирона считаешь монстром, то не уверена.

От пощечины Демида я чуть не упала, запоздало подумав, что в размах руки он и половины силы не вложил.

– Повторяй за мной, сучка! На планете должна остаться одна страна, одна нация, одна кровь. Тогда прекратятся войны и всякая грызня. Тогда исчезнет голод и нищета, мы построим райское общество. Каждому по заслугам.

Носком ботинка он подсек мою лодыжку, и я рухнула на колени, корчась от боли.

– Демид… это… это не так работает…

– Жить хочешь – правильно формулируй мысли! – заорал он мне в ухо, а потом дернул за волосы, и у меня потемнело в глазах.

– Я все сделаю, все сделаю – успокойся.

Он рехнулся, если надеется изменить мир воплями о национальном превосходстве. А вдруг получится? Не зря же Демид несколько лет вынюхивал и разведывал здешние чудеса.

Позади нас вдруг раздался ехидный женский смешок.

– Одну кровь он захотел… А ты уверен, что в тебе самом течет неразбавленная?

Из-за груды битых камней на месте фонтана вышла обнаженная Ульяна. Розовые соски торчали от холода, бледная кожа на животе покрылась пупырышками.

– Зачем явилась? – проворчал Демид, на миг отвлекаясь от меня. Похоже, вид женских прелестей не слишком его смутил.

– Слышала, здесь желания сбываются, вот и пришла за своей долей, – в глазах Ульяны мерцали недобрые красноватые огоньки.

– Зря стараешься. Я тебя не хочу, – брезгливо бросил Демид, но я заметила, как он сгруппировался, готовясь отразить нападение.

– Ты не хочешь, – это я уже поняла, но что скажет твоя зверюга…

Она обратилась волчицей уже в прыжке, и Демид отпустил меня, защищая лицо и горло. Сначала я ползла на четвереньках, потом поднялась и, хромая, пошла прочь от развернувшейся трагедии.

Среди битого кирпича торчала запыленная, будто седая голова металлической дворняги. Постамент с надпись «Полюбите собаку бездомную, одинокую…» скрыт под мусором. А прежде в специальную щель плиты сбрасывали мелочь – пожертвование на содержание питомников для брошенных животных.

В мое время существовала милая традиция – погладить медную лапку песика и загадать желание на удачу. Еще недавно я представляла, как познакомлю Мирона с родителями. Больше ничего не могу сообразить. Да… чтобы город жил и развивался, весной цвели яблони, летом липы, зимой грудки снегирей на рябине.

Звуки борьбы позади неожиданно стихли, разбитую площадь окутал туман. Я шла к зданию центрального рынка и не узнавала его. Стена проломлена, высокое крыльцо частично разбито, а на уцелевшей ступеньке стоит пара ребятишек младшего школьного возраста. Мальчик в белой рубашке и девочка в желтом платье. У них в руках воздушные шары – красный и синий. Я смотрю на шары и боюсь встретиться взглядом с детьми. Кажется, они машут мне, приглашая следовать за собой.

На секунду я замираю, а потом направляюсь к каменной лестнице. Пластиковые двери открыты, а в холле установлена стеклянная кабина лифта. Раньше такого не было. Раньше в самого входа размещались пестрые ряды с мясом и овощами, а у противоположной стены в аквариуме плавали живые карпы и осетры. Их вытаскивали сачком для покупателей так же как раков из соседнего отсека.

Сейчас на пустых прилавках брошены пластиковые пакеты и куски мятого картона. Пока вертела головой, потеряла из виду детей, и, немного подумав, заглянула в лифт. Никого. Портал работает мгновенно… Заставила себя улыбнуться.

– Отвезешь в Телецентр к Мирону? Или ты можешь только на кулички к чертям? Подпольные черти мясорубку бабы Доры вернули. Верните меня домой, а потом Мирону покажите дорогу ко мне.

У входа раздались тяжелые шаги и хруст раздавленного стекла в пыли на полу. Демид зажимал ладонью шею, из которой обильно текла кровь, а лицо у него было перекошено от боли и ярости.

– Куда… Стой!

Я попятилась в лифт и, не глядя, начала нажимать кнопки вызова. На втором этаже попытаюсь убежать и спрятаться, скоро Мирону сообщат о моей пропаже, он снова спасет меня.

Демид пошатнулся и, опираясь о прилавок, продолжал двигаться в мою сторону, действовал как слепой или чересчур прислушивался к себе. С ним явно происходило что-то странное.

– Даша, где ты? – бормотал он, с уголка рта стекала струйка слюны.

Лифт дрогнул и бесшумно заскользил вверх, унося меня на неведомый этаж, номера кнопок были замазаны желтой краской. Выглянув из стеклянной кабины я заметила, как Демид корчится на грязном полу, а потом стены мягко завибрировали и сверху послышался нарастающий гул. Снаружи стало темно, хоть глаз выколи.

Я схватилась за поручень у заклеенного рекламным плакатом зеркала, присела на корточки и зажмурилась Рюкзак Демида оттягивал плечи, пришлось снять его и опереться коленями на тяжеленькую ношу. И почему не догадалась выбросить еще в холле…

Слабый писк мягко оповестил о том, что кабина остановилась, двери раскрылись. Я медленно выпрямилась и, выставив рюкзак в виде щита, осторожно вышла на лестничную клетку. Какой знакомый бетонный пол… И голубые стены, и вязаный коврик у порога. Но, главное, двери в квартиру, где я выросла вместе с сестрой я тоже узнала. Двери в мою родную квартиру.

Указательным пальцем я впилась в черный квадрат звонка, а потом, что есть силы, заколотила кулаком по железу. Мне открыл папа, а за плечом его стояла заплаканная мамочка в плаще, наверно, собиралась куда-то выходить. Увидела меня и села на табурет возле полки с обувью в прихожей.

– Вернулась! Живая! Ну, слава богу…

– У тебя совесть есть вообще? Второй день ни звонка, ни сообщения. Мы уже обратились в полицию, – строго сказал отец.

Я глупо улыбалась и старалась стащить с себя курточку. Мама кинулась помогать, параллельно ругая отца за черствость.

– Ты что, не видишь, ей плохо? Дашенька, проходи, родная, что с тобой случилось? Где он тебя держал?

– Я была на работе. Простите, что не смогла сообщить. Я все объясню.

– Давай,