Книга Гитлер: мировоззрение революционера - Райнер Цительманн

внешняя картина, но в нее не вглядывались: у всех машин стояли люди, в шахтах человек был на человеке, и возникало это новое четвертое сословие, промышленный пролетариат.<…> На промышленного рабочего стали смотреть как на необходимость, однако как на необходимое зло. Инстинктивно чувствовали, что в этой массе таится опасность. Но вместо того чтобы рассмотреть проблему трезво, стремились закрыть глаза и проходить мимо. Вот тут начинается историческая вина германской буржуазии. Появилось новое сословие, о котором германская буржуазия не заботилась. Делу предоставлялось идти как идет. Лишь несколько раз вспыхивали протесты. Наступало время, когда это сословие начало требовать прав человека»[644].

Если Гитлер видел в индустриализации и связанном с ней процессе отделения непосредственных производителей от средств производства начало возникновения современного социального вопроса, то это совсем не значит — это нужно здесь зафиксировать для более позднего контекста, — что он отвергал индустриализацию как таковую. Этот процесс прогресса и технизации не несчастье для человека, а счастье. Гитлер критикует не индустриализацию, а вредную для немецкого народа слепоту буржуазии перед возникающим промышленным пролетариатом: «Германская буржуазия проходит совершенно равнодушно и бездумно мимо этого сословия, и этим начинается несчастье немецкого народа»[645].

Другое следствие индустриализации Гитлер называет в своей речи на конгрессе Германского трудового фронта 10 мая 1933 г. С индустриализацией и растворением «мелкобуржуазной формы хозяйствования» начинается «отчуждение» между работодателем и наемным работником, причем этот процесс ускоряется еще и потому, что акция занимает место личного имущества[646].

Мы можем различать ряд стратегий решения, причем для него наиважнейшей было установление «равенства шансов». В застольной беседе 22 февраля 1942 г. он сказал: «Для решения социального вопроса есть три формы: победоносный верхний слой подавляет чуждый ему нижний, или нижний слой выступает против верхнего, истребляет его или предоставляет каждому столько пространства, сколько ему нужно для развития данных ему способностей. Если человек способен выдвинуться, я не смотрю, из пролетарских ли он кругов, и я не мешаю потомкам старых солдатских родов вновь пройти проверку»[647]. Спустя несколько дней Гитлер назвал три главных задачи любой революции: «При каждом восстании все зависит от трех вещей: разрушить стены, отделяющие сословия друг от друга, чтобы открыть каждому дорогу к подъему, создать такой общий жизненный уровень, чтобы даже беднейшему был обеспечен определенный прожиточный минимум, и, наконец, добиться того, чтобы каждый мог пользоваться всеми благами культуры»[648]. Это высказывание примечательно с различных точек зрения: во-первых, оно показывает, что решение социального вопроса являлось для Гитлера одной из самых существенных задач его революции. Во-вторых, две последние цитаты, а также цитата, приведенная в начале главы[649], интересны постольку, поскольку Гитлер здесь, в узком кругу, высказывался без оглядки на пропагандистский эффект и на массовую публику. Это имеет решающее значение, когда речь идет о высказываниях по социальным вопросам, так как его официальные заявления также могут быть связаны с пропагандистскими намерениями. Для того чтобы отличить социальную демагогию от высказываний, которые надо принимать всерьез, следует подстраховывать официальные заявления другими высказываниями, сделанными в узком кругу и без пропагандистских расчетов. В-третьих, самая последняя цитата представляет интерес, поскольку указывает направление, в котором Гитлер искал решение социального вопроса, а именно за счет сознательного увеличения социальной мобильности и установления «равенства шансов».

2. Значение и обоснование концепции

«равенства шансов» в социальной программатике Гитлера

Сам Гитлер не употреблял понятие «равенство шансов»[650]. Если мы тем не менее его используем для характеристики представлений Гитлера, то потому, что это понятие лучше всего передает то, чего хотел Гитлер.

Его целью было, как констатировал Йохманн во вступлении к «Монологам в ставке фюрера», установление такого состояния, в котором все «круги населения получают шансы на подъем и возможности деятельности»[651], а не установление равенства всех людей. Такое представление Гитлер отвергал как абсурдное. Он был скорее убежден, что между отдельными расами либо народами существует естественное неравенство[652], равно как и внутри любого народа[653]. При этом различия между расами были, по его мнению, значительней, чем различия внутри расы.

Тезис о неравенстве людей является часто используемым консерваторами аргументом для легитимации наличествующих властных структур и социальной несправедливости. Но именно тут коренится решающее отличие аргументации Гитлера и консерватизма. Правда, как и консерваторы, Гитлер подчеркивал значение иерархического порядка, но иерархия, которую имел в виду Гитлер, была не той традиционной, что существовала в его время[654]. Как мы позднее увидим из настоящей работы, Гитлер считал буржуазию совершенно неспособной к политическому руководству (аристократию он и так презирал) и хотел разрушить существующую иерархическую лестницу и структуру политической власти. Устранение старых элит он представлял себе, однако, не как одношаговый процесс насильственного уничтожения; он надеялся, что с установлением равенства шансов старые элиты в борьбе за социальный подъем, которую он представлял себе в духе социального дарвинизма, неизбежно буду заменены новыми поднимающимися силами, особенно из рабочих слоев. Результатом этого процесса стало бы, само собой разумеется, не равенство всех людей — даже внутри «немецкой народной общности», — а новое неравенство. «Равенство шансов» в упоминаемом здесь смысле означает в первую очередь установление равных стартовых шансов в борьбе за социальный подъем, которая вновь и вновь ведет к новому неравенству.

Чтобы избежать недоразумений, следует сначала объяснить, чем отличается представление Гитлера от сегодняшних концепций равенства шансов. Когда сегодня говорится о равенстве шансов, то это требование распространяется на всех людей независимо от национальности, цвета кожи, пола и религии. У Гитлера, напротив, это требование касается только представителей «немецкой народной общности», т. е., во-первых, не других национальностей и, во-вторых, не тех групп, которые с самого начала исключаются из понимаемой в расовом смысле народной общности, а именно евреев, «цыган» и людей с наследственными заболеваниями. Исключаются и женщины, по крайней мере в отношении занятия политических постов. Внутри этого ограниченного правилами пространства «равенство шансов» означает то, что понимается под этим и сегодня: установление не равенства всех людей, а равенства стартовых шансов независимо от происхождения, доходов и профессии родителей.

Чтобы понять, почему сфера действия включает только немцев, нужно осознать, что национал-социализм в отличие от большинства других политических идеологий принципиально был создан лишь для Германии, но никоим образом не для переноса на другие страны. Вагенер подчеркивает, что Гитлер «думал социалистически только для своего народа и внутри своего народа». В то время как вовне он в конечном итоге был ярым эгоистом и империалистом[655]. Гитлер сказал ему, например: «Я стал на путь политики не для того, чтобы проложить