Книга Особенности развития жанра баллады в отечественной поэзии 1990–2000-х гг. - Екатерина Васильевна Назарова+

Но на фоне этого спокойного живописного пейзажа неведомая сила утянула за собой беззащитную собаку. Детская трагедия навсегда оставила след в памяти автора и сказалась на его дальнейшей жизни. Несмотря на преобладающую лиричность, М. Степанова все же включает в канву поэтического сюжета мистико-драматическую тональность: герой видит своего потерянного друга. Опять стирается грань между миром реальным и ирреальным, читателю приходится додумывать и фантазировать, в действительности ли пропавшее животное спустя столько лет вернулось к своему хозяину или же это плод его воображения:

И тогда, сдалека и далеко видна,

Словно дыма вчерашнего запах,

Из древесных теней показалась она,

На нетвердых шатаяся лапах.

И обнявшись, вдвоем, как двухглавый орел —

Сам с собою в разлуке, и сбит ореол,

Все ушли и проститься не дали —

Между тенью палатки и тенью костра,

Как душа и душа, как сестра и сестра

Над собою вдвоем зарыдали [56, с. 29–30].

Финальное произведение цикла окончательно и бесповоротно разрушает все надежды на успех в любви и обретение семейного счастья. Баллада «Жена» похожа на современный голливудский триллер об исчезновениях, несчастных случаях, раздвоении личности. Представленная семейно-бытовая история, близкая блатной песне, достаточно запутана, некоторые моменты читатель додумывает сам. Сюжет произведения строится на истории мужчины, который попадает в аварию, теряет память, его реальные воспоминания смешиваются с выдуманными, он не понимает, кто он такой, в результате теряет жену и собственное «я», умирает в одиночестве в психбольнице.

В свойственной М. Степановой манере лексического трюкачества и ловкости поэтесса включает в тест корявые просторечия, нарочито неправильные слова, умело пародируя низменный язык коммунальных квартир, блатных песен, тюремного жаргона.

Есть в саду ресторанчик отличный.

Там обедает Лелька одне.

Не придет к ней парнек симпатичный,

Потому что такорого не.

<…>

С тех-то пор, как в испорченный видик,

Он чудные картинки глядел

И не знал, он Сергей или Вадик

И куда, и зачем угодил.

<…>

И не спорил он со врачами.

И считал он те сопки ночами.

Много лет спустя, по весне,

Он заснул и умер во сне [56, с. 33–34].

Итак, сквозные темы балладного цикла М. Степановой – это предательство, потеря близкого человека (или близкого существа). Поэт обостряет эти проблемы, гиперболизирует, доводит до крайности: герои находятся на пределе и совершают убийство на почве ревности («Летчик», «Муж»), умирают в одиночестве («Беглец», «Жена»), неожиданно исчезают («Невеста», «Собака»). Эти истории, наполненные тайной и драматизмом, переданные непосредственными очевидцами или самими участниками событий (ролевой герой), создают иллюзию полного авторского отстранения. Рассказчик каждый раз как будто приоткрывает тайную завесу жизни простого советского человека, подглядывает за его мыслями, поступками и мечтаниями.

Как и пушкинские герои свободной воли, герои баллад современного поэта действуют в мире «тотальной несвободы, полной предопределенности» [226, с. 322]. Обновленный балладный стих М. Степановой, подобно фольклорному жанру, несет представление о русском национальном духе. Основными средствами создания иронии и комичности образов являются корявость языка, свойственная простым людям из народа, «языковое инобытие», использование архаической и просторечной лексики, грамматические нарушения, алогизмы («под свежим лаком ногти у ноги», «и бил в нее рукой», «любовники давали храпака», «с заоблачных небесей», «и бил он меня по мордам», «где гоняли дурного кина» и др.). Абсурдность мира, задавленность ужасами быта делают «маленького» советского человека беспомощным и незащищенным перед лицом действительности, порождают в нем множество страхов. Небесные Дочки, водяные и прочая нечисть символизируют страхи русского народа, которому так свойственно не решать свои проблемы самостоятельно и здраво оценивать свои поступки, а винить в собственных неудачах потусторонние силы.

У. Ю. Верина совершенно справедливо обнаруживает ряд сходств в «песнях» С. Михайлова и М. Степановой. Исследователь отмечает: «<…> перед нами герои новых баллад: люди с исковерканной судьбой. Мистическое и действительное даны в балладах как составляющие их жизни – не делящейся на “здесь” и “там”. Контакт с иррациональным происходит без “перехода границ” – важного элемента структуры романтической баллады» [100, с. 234].

Синтез мистического, фантастического и реального представлен и в другом произведении М. Степановой – «Проза Ивана Сидорова» (2006). Это шестая книга автора, первоначально опубликованная в «Живом журнале» под псевдонимом Иван Сидоров, затем в «глянцевом» журнале «Афиша». Позже она была поставлена на сцене московского театра «Практика» 27 ноября 2007 г., а в 2008 г. вышло отдельное издание книги.

В данном произведении М. Степанова также продолжает развитие «травестированной» балладной традиции. Многомерность сюжетного ряда, основанного на целом каскаде авантюрно-фантастических событий, а также само название «Проза…» позволили современной критике по-разному трактовать жанровую специфику книги: волшебная сказка (Г. Дашевский), поэма (В. Губайловский), фантасмагорическая история (Д. Давыдов). Наиболее точное жанровое определение, на наш взгляд, предлагает М. Липовецкий. Он называет «Прозу…» «стихотворной повестью, вырастающей на балладной почве» [180, с. 249].

Действительно, читательское внимание удерживается на необычном, динамично развивающемся сюжете, который открывается сказовым повествованием:

В городок провинциальный,

а так сказать, да в невысокый-недалекый,

с белыми крутыми берегами,

с по-над берегом гигантскими шагами,

с трубами тяжелых предприятий,

с бабами, похожими на ощупь,

как бутылки в тесных голенищах,

приезжает пьяница-мужик [56, с. 139].

По его приезду в этот странный «провинциальный городишко», где «Огни погашены. ⁄ Осторожно-окрашены ⁄ темным заборы, и даже на площади ни мента. ⁄ Дышит периной новая пустота» [56, с. 139], и начинаются необыкновенные приключения героя.

По воле судьбы мужик-пьяница, черная курица и все время спящая девочка, которую он обнаружил на железнодорожном вокзале, поселились в одном «домишке» на окраине города. Их размеренно-сонную жизнь прерывает отряд милиции во главе с красавицей-опером. В страхе все обитатели дома прячутся под кровать. Оказывается, что сыщики ищут пропавшую девочку. Героя, превратившегося в петуха, арестовывают вместе с курицей по подозрению в похищении (девочка при этом неизвестным образом исчезает). На допросе герой-петух ведет себя стойко. В ходе допроса выясняется, что курица является главой банды упырей. Петух никого не выдает, за что получает одобрение сообщников курицы. За примерное поведение он получает право присутствовать на вечеринке-застолье по случаю обдумывания плана по спасению «мамки» банды – Черной курицы, там же опять оказалась красавица-опер. Все пришли к общему решению: выручать главаря в момент следственного эксперимента. После неудавшейся операции прогремевший «оглушительный взрыв» возвращает героя из небытия в реальность, где он вспоминает смерть своей жены, похороны, пьяный дурман