Книга Круг спящих: Осень - Дмитрий Нелин

Ваньке. Он улетел в колодец.

— Да? — ведьма встала передо мной, — это уже хуже. Его будет непросто достать.

— Но он не погиб? — с надеждой спросил я.

— Нет, конечно. Зачем мне строить такие опасные ловушки в собственном доме, зная, что в них могут угодить гости или конструкты.

— Ты можешь объяснить, что это слово вообще означает? — попросил я.

— Да, пойдем, покажу. Ты не боишься подвалов?

— Обычных нет, но в твоем доме…

— Правильно. Тут может быть страшно где угодно. Хотя слово «страшно» не подходит. Скорее, «необычно». Тебя же страшит не внешний вид, и не ощущение от этого дома, а то, что ты ничего о нем не знаешь. Тебя пугает сама неизвестность.

Мы подошли к лестнице на второй этаж и завернули за нее. Там оказался маленький чуланчик, в который я прежде не заглядывал, а в нем, прямо в полу находилась дверь. Я потянул ее на себя и поставил на крючок. Вход был свободен. Подвал оказался просто огромным. Это просто еще один этаж, полностью меблированный, больше похожий на комнату для отдыха, а не забитый всякими стеллажами с соленьями.

Мы прошли мимо небольшой печки-буржуйки, старой и ржавой.

— Вот он, — Ольга указала пальцем на нечто, укрытое мешковиной.

— Можно открыть? — спросил я.

— Конечно. Дерзай.

Я осторожно взялся за ткань и моему взору открылась грубая деревянная статуя, похожая на садового гнома. Ростом в метр, не больше.

— Лет десять назад я бродила по лесу и нашла прекрасное полено, оставшееся от очень старого дуба. Я тогда увлекалась пилой по дереву.

— В смысле? — не понял я.

— С деревом можно работать по разному. Мне понравилась бензопила. Получаются грубые, но весьма аутентичные работы. Как видишь, Ванька вышел именно таким. Грубым и наглым, как и все произведение в целом. Сначала я хотела поставить его на улице, но чем больше его пилила, тем больше он мне нравился. А затем я решила сделать из статуи конструкт.

— Кажется, я понимаю, — сказал я, — ты вложила в него частичку собственного сознания? Конструкт — это как тульпа, только имеющая собственное физическое тело?

— Все верно. Люди часто делают конструкты. Я называю их бытовыми. Например, телевизор, смартфон или робот-пылесос. Такой конструкт получает имя и с ним даже разговаривают. Но можно пойти чуть дальше. Особенно популярны сейчас сексконструкты в Японии. На них даже женятся, снимают им квартиры, водят в рестораны.

— Ты про силиконовых женщин? — догадался я.

— Все верно. Такие конструкты быстро очеловечиваются, а затем могут реализоваться на уровне сновидений как отдельная личность. Но этого мало, иногда они даже в реал проносят свои эмоции и хотелки. Я сама видела, как в моей юности наш сосед Виктор буквально боготворил свою машину — «копейку». Настолько ее залюбил, что она заводилась только после поглаживаний и нежных слов. Иначе нивкакую.

— Так а где сейчас Ванька? — спросил я.

— Там, где ты его найдешь и притащишь обратно, — ответила Ольга, — или ты думал, что я сама за ним пойду? Ты выбросил, будь добр, принеси обратно.

— А там безопасно?

— Как повезет, — ведьма пожала плечами, — сегодня мы с тобой разделимся, но ненадолго. Ты сходишь за Ванькой, я же начну поиски Сары. В какой-то момент мы пересечемся и посмотрим, что у кого вышло.

— Буду надеяться, что мое путешествие закончится успехом, как и твое, — с улыбкой сказал.

— Это хорошее пожелание, — согласилась со мной ведьма, — иди. И помни, не все, что ты встречаешь в своих снах является твоим отражением, как и не все странное и непонятное — чужим.

Глава 16

Дорогой сновидений

Я спускался по лестнице, и мне она казалась бесконечной. Я смотрел прямо перед собой и видел только черные металлические палочки перекладин. Сталь приятно холодила ладони. Кажется, до меня дошло, почему здесь стоит именно это лестница. Это же прекрасный метод закрепления. И чем дольше я спускаюсь, тем дольше будет эффект? Но обычно это не так работает. Силы закрепления не хватает надолго. Нужно постоянно поддерживать осознанность простыми техниками.

Наконец, лестница кончилась, и я оказался на маленьком островке, парящем посреди густого тумана. Вперед маячил небольшой причал, а к нему была привязана лодка. Обычная, деревянная, с маленьким белым парусом и веслом. Так как больше никаких вариантов передвижения не предполагалось, а попытаться взлететь я не попробовал, то залез в лодку и стал грести. Посудина вяло и медленно поплыла в сторону густого тумана, в котором стали переливаться далекие огоньки. Я решил взять их за ориентир. Все равно вокруг ничего нет. Греб я не долго. Туман стал чуть прозрачней, весло коснулось каменистого дна, а лодка уперлась в берег. Приплыли. Сушим весла. Я вылез из посудины и осмотрелся. Кажется, это очередной островок, только на этом стоит одинокий фонарь и светится золотистым светом. Я подошел к нему, но он внезапно изогнулся, зарябил и исчез. Однако темнее не стало. Туман снова стал сгущаться. Я обнаружил, что стою на каменистой тропе. Вот по ней и пойдем вглубь острова. Тропа петляла, а вокруг лишь стоял туман. Вскоре показался еще один фонарь. Этот не стал исчезать, а странно изогнулся и отвернулся от меня. Я понял, что он указывает направление, куда нужно идти. Длинный луч света пробивал в тумане еле заметную брешь, так что я свернул с тропы и пошел по некрутым холмам с желтой пожухлой травой. Полоска света била прямо над моей головой, так что ошибиться или заблудиться было тяжело. Через какое-то время холмы закончились, и появилась новая тропа, а с ней и небольшой деревянный дом. Он был стар. Окна забиты, дверь тихонько поскрипывала, хотя ветра и не было. Деревянные стены потемнели от времени, а на косяках росли оранжевые грибные наросты. В заброшенном доме, тем не менее, горел тусклый свет — я видел его сквозь щели между досками.

Ветхая дверь недовольно скрипнула, когда я толкнул ее. Внутри я увидел небольшую комнату с тихо трещащим камином. Огня было очень мало, зато дыма много. Он темными клубами выходил за пределы камина и поднимался к потолку.

— Ну что столбом встал? — раздался скрипучий голос Ваньки, — проходи, гостем будешь, как и я.

— Я тебя искал, — коротко сказал я.

— Подкинь дровишек, — карлик кивнул на стул с парой обломанных ножек. Красивый был когда-то. Резная работа. Восемнадцатый век, не иначе.

— Топишь произведениями искусства, — хмыкнул я и принялся доламывать плотнический шедевр.

— Так дубак жуткий, еще и тепла нет ни хера, — дедок поежился, — а ты долго сюда перся.

— С Ольгой пришлось пообщаться,