Книга Три кита и бычок в томате - Наталья Александрова

– Девочки, ну где же? Где же? – выкрикивала Катя,суетливо топчась вокруг печи. – Ну где же это может быть?

– Катька, не суетись! – прикрикнула на нееИрина. – Не путайся под ногами! Ты занимаешь слишком много места…

– Ну вот, опять начались намеки на мое телосложение! –надулась Катя. – И ничего я не толстая, я просто крупная… И покойныйГранатов, между прочим, был довольно крупный мужчина… А эта Марфа Семеновна,наверное, маленького роста…

– Маленького, – подтвердила Жанна, – но достатьможет лучше любого верзилы…

– Вот! – радостно воскликнула Катя. – Вот в чемдело!

– В чем? – равнодушно переспросила Ирина. –Катька, не мешай думать!

– Я не мешаю! Я помогаю! Гранатов был гораздо выше своейтетки, и если ему нужно было быстро спрятать камни в недоступном для нее месте,он должен был спрятать их наверху! То есть вот там! – и Катерина победнымжестом протянула руку в направлении печной вьюшки, расположенной на трубе подсамым потолком.

– А ведь она, наверное, права! – удивленно проговорилаЖанна, проследя за Катиной рукой. – Ну-ка, есть здесь какой-нибудь стул?

– Табуретка подойдет? – оживилась Ирина.

Более чем! – Жанна ловко вскарабкалась на крепкиймассивный табурет, открыла вьюшку и по самый локоть засунула руку в темноеотверстие.

– Грязно-то как! – недовольно проговорила она.

– Ну как, что-нибудь там есть? – взволнованноосведомилась Катерина.

– Кажется, есть… – и Жанна вытащила на свет божий поношенныйкирзовый сапог.

– Что это? – удивленно осведомилась Катя.

– Я слышала, что в этом сезоне в моде осенние сапоги, но мнеказалось, не совсем такого фасона, – насмешливо проговорила Ирина. –Кроме того, он только один…

– Будешь умничать, я в тебя запущу этим сапогом! –отозвалась Жанна. – Мне сверху очень удобно! Вы можете подождать однуминуту, в этом сапоге что-то есть…

Она перевернула сапог и вытряхнула из голенища небольшойхолщовый мешочек.

– Ой, что это? – воскликнула Катерина и выхватиламешочек у подруги.

– Именно то, из-за чего все так суетятся! – увереннопроговорила Жанна. – Не думаю, что господин Гранатов спрятал в печке усвоей любимой тетушки круглую печать комитета культуры или почетный знак«отличник бухгалтерского учета».

Катерина развязала мешочек, заглянула в него и разочарованнопротянула:

– Ой, какие-то серенькие камушки…

– Ну-ка дай взглянуть! – Жанна спрыгнула с табуретки ипротянула руку за мешочком.

– А ты думала – как выглядят необработанные алмазы? –проговорила Жанна, вытряхнув на ладонь невзрачный камешек величиной с небольшуюфасолину.

– Ну, я думала, они хотя бы прозрачные и блестят…

– Прозрачными они станут только после первичной обработки, аблестеть будут, когда им придадут окончательную форму – огранят в бриллиант,«маркизу» или «голландскую розу». Больше всего блеска создает бриллиантоваяогранка.

– А разве бриллиант и алмаз – не одно и тоже?

– Ой, Катя, до чего же ты неискушенная! – вступила вразговор Ирина. – Бриллиант – это обработанный алмаз, да и то не всякий…

– Ну, конечно, наша писательница очень подкована в этомвопросе! – ехидно вставила Жанна. – Ведь ее просвещает по частибриллиантов сам господин Абаканов, бриллиантовый король! Причем просвещает едвали не каждый день, а может быть, и каждую ночь…

– Жанка, прекрати немедленно! – набросилась Ирина наподругу. – Ты прекрасно знаешь, что между нами ничего нет!

– И очень глупо с твоей стороны! – парировалаЖанна. – А покраснела-то, покраснела!

– Своими делами лучше занимайся! – проговорила Ирина,почувствовав, что краска действительно залила ее лицо.

– Кстати, о моих делах… – протянула Жанна, повернувшись кдвери. – Здрассте, Марфа Семеновна!

– Это кто ж это у меня хозяйничает? – осведомилась стоящаяна пороге старуха въедливым коммунальным голосом. – Что же это творится? Вмагазин на пять минут выйти нельзя, как уж в дом влезут! Вот ведь временанастали!

– Марфа Семеновна, – зачастила Жанна, – не поймитеплохо, я к вам зайти хотела, насчет завещания кое-чего обсудить, звоню – звоню,вы не открываете, толкнула – а дверь-то не заперта, я и вошла, думаю, не плохоли вам, может, помощь нужна…

– Ага! – недоверчиво отозвалась хозяйка. – Так я иповерила! Я покуда из ума не выжила, дверь завсегда запираю! А с виду такаяприличная женщина, нотариус… Надо было мне к Ямщикову идти, а я-то подумала,что ты порядочнее будешь…

– Марфа Семеновна! – Жанна сделала честныеглаза. – У меня и в мыслях не было ничего плохого! Я только насчетзавещания… хотела с вами один момент уточнить…

– И ложки серебряные неплохо бы пересчитать. .. –протянула старушка, ни к кому не обращаясь.

Катя, державшая за спиной мешочек с алмазами, попятилась инезаметно засунула клад прямо в печку.

– Марфа Семеновна, честное слово, вы все не такпоняли! – продолжала оправдываться Жанна. – Мы подумали, что вамстало плохо, и нужна помощь…

– Хоть у Ямщикова одни бандиты, – выговаривалаПельменева, – но и ты-то, как я погляжу, нисколько не лучше!

– Нисколько, нисколько! – послышался у нее за спинойнасмешливый голос. – Никому верить нельзя!

Все присутствующие повернулись на этот голос и увиделивысокого худощавого мужчину лет пятидесяти с длинными седоватыми волосами,завязанными на затылке в пучок.

– Ой! – вскрикнула Катя, от удивления усевшись наломаный фанерный чемодан, на котором притулился горшок с кактусом.

– Только этого нам не хватало! – проговорила Ирина,схватившись за голову.

– Это кто ж это пожаловал? – осведомилась МарфаСеменовна, схватив тяжелую сковородку. – Морда-то бандитская! Не иначе,еще один этот… нотариус!

– А ну, бабка, бросай свое оружие самообороны! –прикрикнул на нее киллер, подняв пистолет с глушителем.

– Милицию вызову! – неуверенно проговорила старуха,отступив к окну.

– Будет тебе и милиция, и прокурор, и какава с чаем, иглавное, все в одном флаконе! – рявкнул бандит и нажал на спусковойкрючок. Раздался негромкий хлопок, и горшок с алоэ разлетелся на мелкие куски.

– Следующая пуля – тебе! – предупредилдлинноволосый. – Если не угомонишься!

– А я что? Я ничего! – забормотала Марфа Семеновна,торопливо поставив сковородку на стол. – Это я так… сдуру сболтнула… зачеммне милиция? Что я – милиции не видала?

Она покосилась на черепки разбитого горшка и с горестнымвздохом добавила: