Книга Записки студента-медика. Ночь вареной кукурузы - Дмитрий Правдин

– В стоячку едим! А тарелки там такие жирные, что из рук выскальзывают. А ложки откровенно грязные, вилок нет вовсе, – с грустью охарактеризовал их столовую посуду Петя. – Моют ее солдатики в огромной ванне, заполненной жирной водой, которую меняют раз в день. Так как воду привозят на водовозке и греют ее в полевой кухне. В ней же, в кухне, и готовят еду.

– Что за бред?! – снова вклинилась в рассказ Вика. – Такого не может быть. Там же с вами декан Петин.

– А что декан? – хмыкнул Гоша. – Он жрет отдельно с офицерами и с остальными преподами в их офицерской палатке. И живет в отдельном доме со всеми удобствами, у них там даже душ и горячая вода имеются.

– И ты хочешь сказать, что декан не принял меры, чтоб не допустить грязной посуды? Ведь инфекция может развиться.

– А он и принял: теперь выделяют дневальных из наших рядов – пять человек. Они моют после приема пищи за всеми нашими посуду. А потом своим ходом чешут на поле. И там еще картошку собирают. А до поля, между прочим, пять верст с гаком.

Из их сбивчивого повествования выходило, что после подъема флага строго в семь ноль – ноль (не минула и их чаша сия), проводилась всеобщая зарядка. Где первокурсники в течение двадцати минут делали разного рода упражнения. Для этой цели были назначены специальные физруки, которые перед строем показывали в какую сторону надлежит нагибаться и какую конечность поднимать и до какого уровня.

После оправление естественных надобностей. С учетом того, что туалета всего два, а на один умывальник приходится десять – двенадцать человек, надо представить, какие там царят очереди. Затем пародия на завтрак и работа в поле. Причем до поля всего один раз, самый первый, их доставили на грузовиках, а после добирались уже сами – на «одиннадцатом номере».

Обед привозили в поле на военных машинах в военных же термосах. Ели тут же, сидя на сырой земле, подстелив под попу картофельную ботву. Причем и первое и втрое из одной тарелки – по очереди. Видимо, в целях экономии. После обеда вновь наваливались на сбор урожая, а дневальные ехали с военными мыть собранную посуду. И уже пешком возвращались назад в поле.

Декан лично контролировал работу первокурсников, не доверяя еще пятерым преподавателям, вместе с ним надзиравшим за ребятами. Не ленился и сам проверял, как они убирают поле. Если плохо, то заставлял возвращаться назад и подбирать пропущенную мелочь. Из числа наиболее крепких и возрастных абитуриентов декан Петин подобрал себе еще и подручных: один, некто Басов – 25-летний мичман, служивший до поступления в ВУЗ на Тихоокеанском флоте. Этому Басову, во время одного из дальних походов под экваториальным небом Индийского океана солнце напекло голову так, что он вдруг решил кардинально поменять свою жизнь и стать доктором. Второй подручный, некто Зиновьев – тупой качок, гора мышц, качавший железо с шести лет. Вследствие этого раздался в ширину больше, чем в высоту, и мозг не успел угнаться за ростом мышечной массы. Оба эти деятеля вступительные экзамены сдали не ахти как, поэтому были взяты в институт кандидатами. Сейчас у них появился отличный шанс кого-то вытеснить из уже поступивших ребят и самим занять их места.

Подручные не гнушались гнобить своих же товарищей, где помимо словесных угроз, раздавали и подзатыльники. Декан на это смотрел, как сквозь пальцы.

– Ну, попляшут они у нас, когда в город приедем, – скрипнул зубами боксер Пахомов. – Не дрейфь, парни.

– А что толку? – пожал плечами Гоша. – Это будет потом. А пока с их легкой подачки у нас уже троих ребят за три дня выгнали, а это, считай, с институтом у них все, прощай учеба.

– Это за что же их выгнали? – вытянул шею Пакет.

– Двое отказались мыть посуду. А один откровенно послал Зину, это мы так промеж себя Зиновьева прозвали, на три буквы. Они, самое интересное, к девчонкам почти не цепляются. Все больше к парням лезут. Кто косо посмотрел, кто не так ответил, все, сразу начинают обрабатывать. Там и так жопа из-за бытовых условий, так с этими Зиной и Басом совсем тяжко стало. А тут мы еще с Петькой вчера вечером с Басовым конкретно поцапались, – закончил свою печальную историю Гоша.

– И вы решили к нам переметнуться? – задал вопрос все это время внимательно слушавший, «Председатель».

– Ну, типа того, – поднял голову Гоша, – примете?

– Мы-то примем, только вот чего Петин скажет? – почесал в затылке командир отряда.

– А, думаю, он в ближайшее время ничего не скажет, – вдруг улыбнулся Гоша.

– Как так? – зашумели ребята.

– А ему вчера кто-то в бубен зарядил. Он же вчера к вам сюда, в Петровку, ездил. Ну так вчера поздно вечером уже вернулся на самом последнем автобусе и с та-акии-им сочным бланшем под правым глазом. Мы с Петькой как раз мимо проходили, когда он своим подручным рассказывал, как его какой-то неизвестный деревенский мужик в автобусе отоварил. Мужик пьяный был, песни похабные орал. А декану больше всех надо, он взял и ему замечание сделал. Ну и получил в бубен. Тот не стал с ним в дискуссию вступать, а просто выволок из автобуса, и …. В общем, нет теперь у Петина его знаменитого пробкового шлема, а есть фингал на половину физиономии. Сейчас у Василия Васильевича голова дюже болит и не соображает ничего. Мы, собственно, из-за этого с Басовым и поругались. Он, вишь ты, решил, что мы их подслушиваем, когда декан исповедовался подручным.

– А вы не подслушивали, – ухмыльнулся Твердов.

– Да больно надо! Тебе же говорят: мы мимо проходили. Короче, пока там Петин головой мается, мы к вам решили приехать. Пока нас там хватятся, мы уже тут корни пустим, и уже никто нас отсюда не выкорчует.

– Боюсь, вам эти корни мигом отрубят, – покачала головой Вика. – Надо с Сергеичами согласовать. Тут такая махновщина не прокатит.

– Какая махновщина? – взвился Пакет. – Какая разница, в каком колхозе парни станут нести трудовую повинность. Картошка везде одинаковая.

– Картошка возможно и одинаковая, – Вика приняла строгий вид, – да колхозы разные. Они по спискам числятся в Гавриловке. Вот там и надо работать.

– А если им не хочется там работать? – не сдавался Пакет. – Плохо им там, тогда что?

– Так всем плохо. Я так поняла, что их там триста человек. Вы представляете себе, что будет, если все триста абитуриентов перебегут к нам?

– Пока только двое сбежали, – вновь обозначил себя «Председатель». – Но Вика права: здесь без Сергеичей никак вопрос не решить.

Ребята приуныли и, опустив головы, задумались. Тут подъехал Михалыч и нажал на клаксон, призывая первокурсников занять свои места в салоне его авто. Толстый слой белесоватой пыли, покрывший со всех сторон автобус, говорил о том, что сегодня Михалычу пришлось много поездить. Так как он любил своего железного коня и холил, и лелеял его не хуже живого.

– Ребята, давайте поактивней, – громко начал поторапливать бойцов водитель, – спешу. Еще дел по горло.

– Что, Михалыч, припахали? – подошел к нему «Председатель». – Чего так торопишься. Видишь, только пообедали. Надо бы немного отдохнуть.