Книга Как квакеры спасали Россию - Сергей Никитин

На местном рынке лошади стоят вдвое, а то и втрое дороже по сравнению с той ценой, за которую квакеры могут продавать своих лошадей (цена равна сумме, уплаченной за животное при покупке квакерами + 10% за потери скота). Поэтому крестьяне буквально устремились в квакерский офис, желая сделать приобретение. И хотя оплата не требуется до получения лошади, более 250 крестьян уже внесли свои первые деньги, миллиард рублей.

Американский квакер Эдвин Вейл так описывал распределение лошадей в Гамалеевке в июле 1923 года:

В понедельник утром все крестьяне района, где я работаю, собрались для того, чтобы получить лошадей, которые, как я обещал, будут готовы к раздаче по факту оплаты требуемой четверти цены за животное, что требовалось сделать неделю загодя. Но не все так просто, была масса неувязок и задержек с проверками, классификацией, оценкой 450 лошадей. Кроме того, не следует забывать и о раздражении и помехах советского Уполпредправа, который вообще-то должен нам помогать. А ведь это та пора, когда надо много трудиться в поле, если хочешь снять хороший урожай. Крестьяне прошагали по 30–50 верст за лошадями, поэтому мы очень не хотели их тут задерживать. Разыгрывать скот начали в середине дня. Видели бы вы эту толпу людей, озабоченных и целеустремленных, наряженных в самые невообразимые одежды: они толпились в ожидании обретения лошади, которая сама по себе здесь – хлеб, одежда, да и вообще – жизнь. Корявыми пальцами тянули они обрывки бумаги с номерами, которые соответствовали цифрам, назначенным лошадям на раздачу. Соглашения были уже написаны и готовы к 8 часам вечера, и несколько минут спустя мы все были в загоне для скота. Там толпились мужики, и, надо сказать, никто не остался недоволен, потому что лошади все были очень хорошие.

В разработке программы распределения лошадей активное участие принимала американка Нэнси Бабб, работавшая обособленно, отдельно от остальных квакеров, в Тоцком – на полпути между Бузулуком и Сорочинским.

Мисс Бабб была выдающимся во всех отношениях квакерским работником, прожившим в России в общей сложности почти десять лет. Из многочисленных документов и писем видно, что она была своеобразным человеком и ужиться с ней не удалось ни английским квакерам, ни американцам.

Родившаяся в 1884 году в Вирджинии Нэнси Джоунс Бабб впервые приехала в Россию в августе 1917 года. Она с пятью другими американками прибыла тогда из США на помощь первой миссии Друзей, работавших в уезде с беженцами. В 1918 году квакерская миссия покинула Бузулук, и Нэнси Бабб – с большинством остальных Друзей из Бузулукской миссии – отправилась на восток России. Какое-то время она работала под эгидой Американского Красного Креста в Омске, где скопилось колоссальное число беженцев, а в октябре 1919 года Бабб вернулась в США. В Советскую Россию она приехала вновь очень скоро: уже в апреле 1921 года Нэнси стала работать в Москве, помогая Артуру Уоттсу и Анне Хейнс распределять гуманитарную помощь детям в московских детских учреждениях. Когда разразился голод и квакеры отправились в Бузулук, Нэнси Бабб была одной из первых, поехавших туда.

Непростой характер мисс Бабб создавал напряженную обстановку везде, где она появлялась. Мюррей Кенуорти, первый руководитель Американской группы ОДК, в письме домой так описывал свою соотечественницу:

На меня возложена задача сотрудничать с этой женщиной, которая умудрилась настроить против себя буквально каждого сотрудника Английской группы, и поддерживать мирную обстановку в нашем собственном коллективе. Буду стараться, насколько меня хватит. Она со мной, в этой поездке. Сейчас она в моем купе. Я думаю, что она перестает молоть языком только тогда, когда спит. Она сама принимает для себя решения и не собирается из чувства уважения к другим идти на уступки.

Ее перевели в Тоцкое, село, находившееся на полпути между Бузулуком и Сорочинском. Мюррей Кенуорти так писал в Филадельфию о конфликтах, сопутствовавших появлению где бы то ни было Нэнси Бабб:

На сегодняшний день мы имеем замечательный коллектив, с одним исключением, и у нас есть сильные опасения по поводу Нэнси Бабб: дела обстоят так, что мы можем попросить ее уволиться. Достойно сожаления то, что она вступила в конфликт с каждым без исключения, как мне кажется… Она – в Тоцком, сама по себе, с ней только русские помощники. И, наверно, из‐за такой ее репутации – человека, с которым трудно сработаться, – нам, возможно, придется оставить ее в покое, несмотря на увеличение числа сотрудников. Она умеет делать все хорошо, если только имеет возможность подавлять остальных.

Под опекой Нэнси Бабб были Пронькинская, Марковская, Тоцкая, Богдановская и Баклановская волости Бузулукского уезда.

Вот как в несколько пунктов отчета, составленного в 1928 году, после отъезда из РСФСР, уместились пять лет работы Нэнси Бабб в Тоцком:

а) помощь голодающим – распорядитель продовольственной программы;

б) помощь в восстановлении района;

в) медицинская помощь – борьба с эпидемией малярии, устройство детских больниц, обеспечение продовольствием голодающих детей, сирот и др.;

г) учреждение, строительство, обустройство и обеспечение инструментами новой больницы и восстановление разрушенного летнего санатория с прилегающим подсобным хозяйством.

Американский коммунист Роберт Данн, тоже работавший с квакерами в этом регионе, так писал про один из проектов Нэнси Бабб осенью 1922 года:

Прошлой весной Нэнси Бабб объявила, что крестьяне, проживающие в Тоцкой волости, могут получить одежду в обмен на шерсть. Отклик был хороший. Полученную шерсть передавали специалистам валяльного цеха: они работали за квакерский спецпаек. Кооператив в Тоцком предоставил свои помещения и полки для временного хранения продукции. Первый результат этих усилий – более 500 пар детских валенок. Опыт подхватили. Чуть южнее, в Богдановской волости, уже скоро 1200 ребят будут обеспечены валенками благодаря схожей схеме производства этого вида обуви – под руководством мисс Бабб и в сотрудничестве с местным комитетом Помгола. И еще тысяча детишек будут бегать по снегу – в Пронькинской, Баклановской и Марковской волостях. В течение месяца около 5000 детей в общей сложности будут обеспечены зимней обувью в регионах, находящихся под надзором мисс Бабб. В запасе есть достаточное количество валенок: изношенные будут заменены на новые без задержки.

Последним аккордом работы американки в Тоцком стало здание больницы. Она писала:

Наркомат иностранных дел извещает нас о готовности Наркомздрава любыми способами раздобыть 50% средств, необходимых на отделку и оборудование нового корпуса. Это первое крупное здание, которое будет построено здесь со времен войны, и местные жители очень гордятся тем, что для строительства будут использованы изготовленные ими кирпичи.

Больницу открыли в ноябре 1927 года, здание и по сей день стоит в центре Тоцкого, на улице Карла Маркса: теперь там Дом детского творчества. В 1997 году мы вместе с американским историком, экспертом по квакерской работе в России Дэвидом Макфадденом были в Тоцком. Там мы познакомились с вышедшим на пенсию учителем, 86-летним Петром Леонтьевичем, жившим рядом с этим строением. Он хорошо помнил день открытия больницы: