Книга Фейки: коммуникация, смыслы, ответственность - Сурен Золян

Более того, попытки создания принципиально новой, «благообразной» истории России бессмысленны по самой своей сути, поскольку реальная история нашего народа – при всех горьких ее страницах – не нуждается в приукрашивании. В этом плане мы полностью разделяем точку зрения А.А. Зализняка, отмечавшего: «Надо заметить, что потребность в таких версиях обычно возникает у представителей тех народов, которым в ходе истории приходилось страдать от притеснений со стороны более могущественных соседей и которым нужны какие-то дополнительные моральные опоры для самоутверждения. И весьма прискорбно видеть подобный эффект у российских авторов, у которых, казалось бы, нет оснований для комплекса неполноценности, коль скоро Россия уже много столетий представляет собой сильное и независимое государство» [Зализняк 2009: 44].

Проблема всех рассмотренных направлений альтернативно-исторической мысли состоит в том, что они, в конечном счете, служат идеологической основой для достижения сугубо политических целей и задач, гипотетическая реализация которых, как свидетельствует мировой исторический опыт, может привести к крайне печальным последствиям для будущего нашей страны.

Исторический нигилизм как инструмент политической борьбы

Противоположностью взглядам представителей различных националистических воззрений является позиция космополитически настроенных представителей русского общества. По мнению последних, великая история России – не более, чем сборник мифов, служащих орудием государственной пропаганды. Логика их рассуждений проста: государству, которое не может обеспечить своим гражданам безбедную (по западным меркам) жизнь, остается только прибегать к тиражированию образов славных побед в прошлом как своеобразному инструменту реабилитации безрадостного настоящего. Идеалом таких людей являются страны (как правило, западные – вроде Германии, Швейцарии, Канады и т. д.) со сравнительно высоким уровнем благосостояния населения, на социально-политическое и экономическое устройство которых, по мысли «западников», и необходимо равняться без оглядки на специфику собственных путей культурно-исторического развития. В этой связи все факты, которые могут свидетельствовать в пользу сложившегося национального общественно-политического и социально-ценностного уклада, подвергаются ими ревизии в негативно-оценочном ключе. Как отмечает в этой связи С.И. Бажов, «западникам… крайне сложно, а порой и невозможно адекватно реагировать на ряд тем, относящихся к проблемам национальной идентичности, внешнеполитической и внешнеэкономической деятельности, вопросам национальной обороны, национальной культурной почвы, национальных культурных традиций и т. д.» [Бажов 2009: 49]. Свое неприятие указанных понятий «западники» склонны оправдывать стремлением к объективности, к независимому от влияния государственной пропаганды взгляду на те или иные исторические события. При этом объектом самой беспощадной критики становятся наиболее значимые для русского менталитета события и лица, удар по которым нацелен на деконструкцию ключевых культурно-исторических основ нашего государства – такие, например, как Великая Отечественная война (см. ниже). Инструментами построения «демифологизированной» истории России в случае «западников», как правило, являются уже известные приемы информационной манипуляции:

1. Односторонне-отрицательный отбор (либо соответствующая интерпретация) фактов и источников, связанных с ключевыми историческими процессами и личностями в истории России. В этой связи, например, сотрудничество между Россией и нацистской Германией в 30-х гг. расценивается как недопустимый акт поддержки советским государством опаснейшего внешнеполитического врага; при этом, однако, не учитываются те довольно значительные выгоды, которые получал СССР от такого сотрудничества, зато переоценивается значение поддержки нашим государством гитлеровского военно-промышленного и кадрового комплекса [см., например: Дьяков 1992].

Считаем целесообразным отметить, что в некоторых случаях результатом пристрастно-критического подхода к отечественной истории и связанным с ней фактам и явлениям становятся откровенно курьезные ситуации. Так, например, Г.Х. Попов, рассуждая о специфике восприятия советским массовым сознанием такого ключевого для ВОВ события, как битва за Москву, следующим образом трактует строки знаменитой песни Б. Окуджавы «Нам нужна одна победа»:

«Популярнейшей песней брежневских времен была та, в которой постоянно повторяли припев: "…нам нужна одна победа, одна на всех – мы за ценой не постоим". И мы пели ее, не вдумываясь в чудовищный смысл этих слов. Что это за готовность – платить чем угодно и сколько угодно? (…) Ну, пьяная купеческая лихость еще может бахвалиться: заплачу любую цену! Но ведь там речь идет о деньгах. А тут – о жизнях миллионов людей: отцов, братьев, сыновей…» [Попов 2001: https://www.mk.ru/editions/daily/article/2001/11/28/101057-pravdu-tolko-pravdu-vsyu-pravdu.html]. Аналогичную оценку можно встретить у некоторых пользователей Рунета: «У Германии не было такого ресурса, как ленд-лиз. Япония не вступила в войну, а Германия воевала в Африке. А про людей ты прав. Для сталина это было пушечное мясо. И песни соответствующие – за ценой не постоим» [https:// www.youtube.com/watch?v=zIcS5HQWCvI&list=PLCzh1i6XV-ann UdZi3hSwOmZVQVPuvmo1&index=10]. Таким образом, слова о готовности советских солдат пожертвовать всем ради общей победы расцениваются как бравада в духе тезиса о «закидывании немцев трупами», как бездумное одобрение бессмысленных человеческих жертв. Абсурдность подобной трактовки, на наш взгляд, не требует комментариев.

2. Признание фальсификатом того или иного значимого объекта материальной этнической культуры. Классическим примером данного явления можно считать теорию о фейковой природе «Слова о полку Игореве» как памятника древнерусской письменности [см., например: Костин 2014].

3. Пересмотр ключевых для национального сознания исторических событий и персон, направленный на преуменьшение или даже инфернализацию роли и места России в европейской и мировой истории. В качестве примера можно привести многочисленные попытки популяризации версии о равнозначной роли Германии и СССР в развязывании Второй Мировой войны [см., например: Афанасьев 1996; Попов 2001; Суворов 2003]. Показательны в этом плане слова Ю.Н. Афанасьева, утверждавшего, что Отечественная война суть «всего лишь сталинская версия, на самом деле это была схватка двух тиранов» [Афанасьев 1996: 28].

Элементом рассматриваемого вида информационной манипуляции, по нашему мнению, являются и попытки дегероизации ключевых участников событий нашей истории. В качестве иллюстрации можно привести, например, попытки «развенчать» личность М.И. Кутузова, чьи полководческие таланты представляются как результат мифотворческой деятельности советских историографов [Понасенков 2003: 60].

В своей критике «национальных исторических мифов» наши искатели горькой истины нередко предпочитают опираться либо на зарубежные исторические источники (очевидно, полагая их более непредвзятыми), либо на труды исследователей-«разоблачителей» вроде небезызвестного В. Суворова. Так, наш личный опыт общения с некоторыми современными «космополитами», не чуждыми исторической науке, демонстрирует, что разоблачительная модель истории средневековой Руси может строиться ими на основе не древнерусских, а, например, польско-литовских летописей. Хотя последние вряд ли можно считать источником безупречно объективным: «Осуществлявшаяся на протяжении нескольких веков последовательная «инкорпорация» русских земель в состав Польши и Литвы должна была получить достаточно мощное историческое обоснование» [Карнаухов 2011: 4].